мне хотелось побольше времени уделить растяжке. Все остальные девочки уже ушли, тренер дождалась, пока я закончу, закрыла зал. Я пошла домой. Отец с матерью настаивали на том, чтоб я вызывала такси, раз уже не хочу, чтоб за мной приезжали они. Но в тот злополучный вечер мне захотелось пройтись пешком – стояла весна, воздух был свежий, и я получала удовольствие от поздней прогулки. Я дошла до сквера, вошла в парк. Цвела сирень, и аромат от цветов был невероятным. Я шла, погруженная в свои мысли, и сразу не заметила, что за мной следует черная тень. Только когда я услышала позади себя прерывистое дыхание, обернулась. Но было уже поздно…
Она на минуту прервалась, потом продолжала:
– Я не смогла убежать, он ударил меня по голове, и я на какое-то время потеряла сознание. Когда очнулась, пыталась закричать, но он пригрозил, что перережет мне горло ножом, если я издам хотя бы звук. Ничего хуже в моей жизни не было – я думала, он убьет меня, и все закончится. Несколько раз я теряла сознание, потом приходила в себя от адской боли. Потом – снова удар по голове, я отключилась. Когда пришла в себя, никого рядом не было, мое лицо было в крови, руки содраны, на коленках – кровоточащие раны. Я не помню, как доползла до дома… Может, меня нашли у подъезда родители, может – соседи, не могу сказать. Несколько дней я была в бреду, меня мучили галлюцинации. Когда я приходила в сознание, со мной всегда находились либо мать, либо отец. Только потом я узнала, что провела в таком состоянии целую неделю.
Я не буду рассказывать подробности, скажу только, что, когда сознание окончательно вернулось ко мне, я впала в жесточайшую депрессию. Мне не хотелось жить, и я думала, каким способом лучше уйти из жизни. Отец отыскал самых лучших психологов, меня постоянно таскали по сеансам терапии, но лучше не становилось. Однажды я тайком стащила упаковку маминых снотворных – иногда у нее была бессонница, и мама пила таблетку на ночь. Я разом выпила всю упаковку, рассчитывая таким образом покончить с собой. Но меня снова спасли – я очнулась в больнице. Опять бред, галлюцинации. Но я оказалась живучей, врачи вытащили меня с того света. Когда выписали, я вернулась домой. Родители прятали от меня абсолютно все таблетки, а из кухни пропали ножи, вилки и даже ножницы. Мать с отцом боялись, что я повторю попытку самоубийства.
Чтобы как-то отвлечься от того кошмара, в котором я жила все последнее время, я стала много читать. Как ни странно, я увлеклась этим делом, хотя раньше читала только что-то из школьной программы, и то заставляла себя. А в то время я стала целыми днями сидеть в комнате и поглощать одну книгу за другой. Я не испытывала ни боли, ни радости – только равнодушие ко всему происходящему.
А потом все изменилось. В один прекрасный день я встала с кровати, принялась за растяжку. Стала делать какие-то упражнения, потом мне надоело сидеть дома. Я заявила родителям, что хочу записаться в какую-нибудь студию – не важно, какую. Мне было безразлично, что делать – заниматься балетом, атлетикой, боксом, музыкой или рисованием. Мать обрадовалась, она подумала, что это говорит о моем выздоровлении. А я маниакально принялась бегать по самым разным кружкам, заполняя свои дни безумной активностью. Я находилась в каком-то странном эйфорическом состоянии, мне всего было мало. Хотелось чего-то еще, и еще, и еще… Если бы родители понимали, что это – новая стадия моей болезни… В общем, так начались приступы биполярного расстройства – сумасшедшая энергичность сменялась резким спадом, я впадала в отчаяние и всепоглощающую тоску. Психиатры, таблетки, новые приступы – в таком колесе я и жила несколько лет. Естественно, никуда я не поступила – ни в вуз, ни в техникум. Про колледж я тебе наврала, куда мне какая-либо учеба…
– А когда началось твое увлечение файер-шоу? – спросила я.
– Здесь я ничего не придумала, – пояснила Инга. – Сначала увидела, как выступают с огнем уличные файерщики, и мне захотелось тоже крутить огонь. Это было как раз во время маниакальной фазы. Благодаря лечению мои приступы стали не такими острыми, как раньше, но болезнь не отступала. Я познакомилась с ребятами из команды, стала вместе с ними заниматься поингом. Научившись основам, создала команду «Тени». Но об этом ты уже слышала от меня. Файер был моей отдушиной – работая с огнем, я забывала обо всем. Потом стала встречаться с Вадимом, хотя мне было очень трудно общаться с мужчинами, я их боялась и полагала, что никогда не создам семью. Но, как ни странно, Вадиму я доверяла. Он был моим другом, а потом я поняла, что люблю его. Видимо, судьба сжалилась надо мной и дала мне счастливый шанс. Мы поженились, и о болезни я ему ничего не говорила. Но когда мы стали жить вместе, скрывать приступы стало невозможно. Мне повезло, что муж все понял и не бросил меня, а стал пытаться меня вылечить. Он нашел мне и хорошего психиатра, а она выписала подходящие препараты. Конечно, полностью вылечиться невозможно, но нормально жить с биполярным расстройством реально. То есть относительно нормально.
– Детей вы с мужем не завели из-за вашей болезни? – поинтересовалась я. – Боитесь, что ребенок тоже будет страдать биполярным расстройством?
Инга немного поколебалась, потом кивнула.
– Да, я не хочу идти на риск. Достаточно того, что мне приходится всю жизнь пить таблетки и думать, когда в очередной момент меня «накроет». К счастью, микатрил мне пока помогает, но кто знает – вдруг организм привыкнет, и все начнется заново… Женя, я все рассказала, можно мы оставим эту тему? Мне очень тяжело вспоминать те события. Время, увы, не лечит – это я могу сказать точно.
– Хорошо, спасибо за откровенный рассказ. Можешь быть уверена, что о нашем разговоре никто не узнает.
– Я очень на это надеюсь, – проговорила она. – Представить страшно, что будет, если ребята из моей команды о чем-то догадаются. Пока мне удавалось врать, Вадим мне в этом помогал. Он знает, как я стыжусь своей болезни, хоть я в ней и не виновата.
Она снова замолчала. Потом словно что-то вспомнила и спросила:
– Ты просила не звонить приглашенным на торжество гостям. Почему?
