Ознакомительная версия.
Старик говорил все тише, пока не перешел на шепот. Как раз в этот момент в комнату вернулась Наталья, но Михаил Степанович отправил ее обратно. Девушка послушно ретировалась, а Дубцов, полежав немного, продолжил:
– Я главного не сказал. Эллина обронила тогда туманную фразу. Сказала, что удар нанесет не своими руками, а руками того, кто отмстит не только за нее, но и за своего отца, жизнь которого я искалечил так же, как ее. Я долго потом размышлял над этими словами и понял, что она имела в виду детей Егора. Я стал наводить справки и выяснил, что у него есть сын, который помещен в детский дом. В итоге я его усыновил.
– Выходит, вы… – Лариса нахмурилась. – Обманывали Алекса всю жизнь? Говорили, что любите, как сына, а сами?..
– Я люблю его, как сына, – твердо сказал старик, и Лара сразу поверила в его искренность. – Он удивительный человек. Не чета отцу. Настоящий… Но есть еще одна причина, по которой я не мог не проникнуться к нему искренним чувством…
– Какая же? – недоуменно спросила Лара.
– Он так похож на свою мать…
– Вы знали маму Саши?
Дубцов сокрушенно покачал головой:
– Неужто никто, кроме меня, не видит, как Сашка похож на Эллину? У них же одинаковые глаза, носы, подбородки… Я уж не говорю о руках! Просто один в один…
– Вы хотите сказать, что Алекс сын Графини?
Михаил Степанович согласно качнул головой.
– Но откуда вы?..
– Догадался сразу, как его увидел, но убедился в правильности своих предположений, когда документы на усыновление оформлял. Специально поднял все архивные справки, чтобы удостовериться…
– Почему же вы не сказали ему правды?
– Ты считаешь, что мальчику радостно было бы узнать, что родная мать от него отказалась? Это я могу ее поступку оправдание найти, а он, не зная всех обстоятельств, не нашел бы и возненавидел ее…
– Мне кажется, Алекс имеет право знать… – Она испытующе посмотрела на Дубцова: – Вы не возражаете, если я ему расскажу?
– Расскажи… Только дождись, когда мы с Эллиной умрем…
– Михаил Степанович, ну что вы все о смерти да о смерти?
– Кто о чем, а вшивый о бане, – усмехнулся он.
– Может, вернемся к прерванному разговору? Скажите, это вы приказали установить за Алексом слежку?
– Я. Когда мне сообщили, что Эллина попала в больницу, я «сделал стойку». И первым делом вызвал Саню в Москву. Я знал, как он боится меня потерять, поэтому мне достаточно было в телефонном разговоре обмолвиться о том, что я плохо себя чувствую. И он примчался первым же самолетом. Естественно, я не мог оставить его без присмотра, поэтому послал своего человека за ним проследить.
– А другого человека вы отправили ко мне? Под видом Александра?
Он смежил веки, подтверждая.
– Потом вы его в коммуналку послали, – продолжила Лара. – А Славика зачем приказали убрать?
– Такого приказа я не давал. Старцу (такой у него псевдоним) всего-навсего нужно было осмотреть квартиру. То, что там в это время находился твой друг, оказалось для него сюрпризом. Старец ретировался бы, но Стас накинулся на него и хотел скрутить, а в том сработали навыки…
– Ну а с частным детективом как быть? Скажите, его убрали тоже без вашего ведома?
– Нет, тут мой грех. Вы с Санькой просто не успели… Но Эллина ведь…
«Разыскивала Александра Данченко», – мысленно подсказала Лара, но оказалось, Дубцов хотел сказать совсем не то:
– Она собирала досье на меня и Сергея. В течение нескольких лет. Могу тебе сказать, детектив много нарыл. Конечно, до моих грехов он не докопался, а вот до грешков моего сына… Ты же понимаешь, политика – вещь грязная, и не всегда Сережа поступал по правилам… – Он, поморщившись, приложил руку к груди. Видимо, этот разговор приносил ему физические страдания. – Пришлось детектива убрать, а агентство уничтожить. Быстро сработали, до того, как вы с Саней до них добрались…
– «Жучок» в телефон вы сами подсунули?
– Да, чтобы избежать подозрений. Я спрогнозировал ход Сашиных мыслей… – Он зажмурил глаза. Из-под поредевших ресниц текли слезы. – Старец сейчас уже мертв… Я не мог сохранить ему жизнь… Он неумен, я не стал рисковать…
Михаил Степанович вдруг задохнулся. Лариса, видя, как он хватает ртом воздух, подалась вперед, но Дубцов быстро пришел в себя:
– Ничего, у меня это бывает, – просипел он. – Особенно в последние дни… Сейчас пройдет…
– Может быть, Наташу позвать?
– Не надо. Мне уже не поможешь, умираю… И ты для меня сейчас вместо священника… Все тебе рассказываю, без утайки… Хотя понимаю, осудишь… – Он протянул руку к стакану с водой, но кисть безжизненно повисла. Лара вскочила и подала старику питье. Он жадно захлюпал. Напившись, Дубцов умиротворенно выдохнул и возобновил свой монолог: – Я грешник, да. Я в жизни много плохого натворил. И готов за это ответить… Но сын! Почему он должен за мои грехи страдать? Да, понимаю, это самая изощренная месть мне… Но кто позаботится о нем? Я взял это на себя. И пусть я сгорю в аду, но… Об одном прошу, пощади моего мальчика…
– Что вы имеете в виду, Михаил Степанович? – спросила Лариса.
– Продай мое досье Сереже. Я понимаю, ты журналист и для тебя это огромный шанс сделать сенсацию, тем более ты фильм хочешь снять, а тут просто бомба получится! Но разве деньги не принесут тебе удовлетворения? Предложи ему купить папку за сто, двести, триста тысяч. Для него это реальная сумма, и тебе не помешает…
– Михаил Степанович, – перебила его Лариса. – Посмотрите, что я сейчас сделаю…
Она подошла к прикроватному столику, на котором стоял металлический поднос, положила на него досье и, вытащив из кармана джинсов зажигалку, высекла огонь. Пламя лизнуло первую страницу. Пробежав по ней, захватило следующие. Не прошло и минуты, как на подносе полыхал маленький костер. Когда досье превратилось в горстку пепла, Лариса залила ее остатками воды.
– Вот и все, – сказала она. – Теперь можете спокойно умереть. И не волнуйтесь, фильм я снимать не стану, более того, клянусь вам, что ни один из ваших сыновей от меня ни о чем не узнает…
– Спасибо, – выдохнул он с облегчением. – Но сыновьям моим расскажи… Ты правильно заметила, они имеют право знать правду… – Он прикрыл глаза и… умер!
В то же самое время на окраине Москвы в пропахшей лекарствами и мочой комнате панельной девятиэтажки издал свой последний вздох Борис Коцман.
И Константин Семакин, давний пациент психиатрической клиники, преставился почти тут же.
Самым последним этот бренный мир покинул бодрый пьяница Андрон Свирский. Скончался он после того, как опорожнил стакан «Пшеничной». Сделав это, лег на кровать, блаженно смежил веки и умер…
А за несколько минут до этого перед Эллиной Берг пронеслось последнее воспоминание…
Часть 9
Эллина Берг. Москва. 1971 г
Графиня сидела перед туалетным столиком и смотрелась в висящее на стене зеркало. Занятие это давно стало для нее непривычным. Когда-то Эллина могла часами любоваться своим отражением, но последние два десятка лет она практически не подходила к зеркалу. Лишь по утрам бросала короткий взгляд, чтобы проверить, нет ли пятен зубной пасты на лице. Расчесывалась она не глядя, а краситься давно перестала. Даже волосы не считала нужным тонировать. Ходила седая. С невыщипанными бровями и торчащими из подбородка редкими волосками. Эллина знала, что выглядит безобразно, но, если захочет, может преобразиться. Для этого достаточно взять в руки пинцет и косметичку, да еще зубные протезы вставить (она сделала их в 1961-м, однако за десять лет воспользовалась ими от силы раз десять – жевать привыкла деснами). Но Эллине совершенно не хотелось себя приукрашивать…
И вот пришел день, когда у нее появилось такое желание. Ни с того ни с сего оно возникло с утра и не отпускало ее весь день. К вечеру, устав с ним бороться, Графиня вставила протезы, взяла пинцет и косметичку и уселась перед зеркалом. Она пристально посмотрела на свое отражение и вынуждена была констатировать, что выглядит даже хуже, чем думала. Не женщина в возрасте, а старая ведьма! Как только Мишка не побрезговал ее насиловать? И ведь не только членом своим в нее тыкал, еще и целовал! Этот волосатый подбородок, эти кустистые брови, сухие, плотно сжатые губы…
Эллина тряхнула головой, чтобы отогнать неприятные воспоминания, и принялась яростно выдергивать волоски из подбородка. Когда с этим было покончено, она взялась за брови. Приведя в порядок и их, Эллина высыпала из косметички давным-давно просроченные тюбики губной помады, коробочки туши, карандаши и стала краситься.
– Эллина! – услышала она голос Андрона. Он звал ее через дверь. – Ты дома?
– Да, – ответила она.
– И я вот пришел, – доложил он. – Не хочешь чайку со мной попить?
Она не стала отвечать. Не посчитала нужным. Эллина неплохо к Андрону относилась, но не церемонилась с ним. Когда хотела, разговаривала, а коли не было настроения, игнорировала. Сегодня она была не расположена к беседам и чаепитиям. Ей хотелось побыть одной.
Ознакомительная версия.
