Геннадий Паркин - Уран для Хусейна

— Поехали.

Противники застыли на мгновение, а Олег, что-то пробурчав под нос, отвел руки за спину и неслышно передернул затвор «Макарова». Хотя по-моему, шансов у Дайниса и так не было, Князь уже атаковал, нанеся стремительный удар в бедро. Телохранитель вскрикнул, но успел блокировать метнувшийся слева кулак, а потом и сам попытался ткнуть Князя ногой в пах. Жажда жизни прибавила ему сил, только реакция подгуляла, Князь двумя рубящими ударами по локтевым сгибам сумел Дайниса обезручить. Тот защищался теперь только ногами, шевеля ими достаточно быстро, наверное, учился где-то таэквондо. На один из таких ударов Князь и нарвался, резко бросив корпус вниз и вправо, Дайнис левой стопой вмазал Витьке по кадыку.

Олег едва не выстрелил, видя, как отлетевший метра на два-три Князь шипит по-змеиному, унимая боль и удушье, но ствол вскинуть не успел. Рванувший вперед Дайнис налетел на выставленный Витькин кулак, дернулся в сторону, и тут уж Князь, взметнувшись в воздух, наотмашь ударил противника в ухо ногой. Дайниса отбросило на капот «семерки», за лобовым стеклом которой замерли в безмолвном ужасе вылупленные глаза Эдика, переживал, видно, за своего телохранителя.

Скатившись с капота, Дайнис ногой отмахнулся от прыгнувшего к нему Князя и, поднырнув под руку, бросился вдоль гаражей наутек. Олег матюгнулся, снова вскинул ствол, но Князь в два прыжка догнал телохранителя и, оттолкнувшись от земли, рубанул того кулаком правее макушки. Падая, Дайнис ухватился за висевший на стенке пожарный щит, устоял на ногах, уклонился от удара ногой и выдрал из гнезда ржавый полутораметровый лом.

— Витька, в сторону. — Олег поймал голову взмахнувшего ломом Дайниса на прицел. Но Князь и не подумал отступать. Кажется, вид железяки позволил ему подключить какие-то не использованные доселе резервы мастерства. Лом мелькнул в воздухе и врезался в бетонную отмостку, второй раз махнуть им Дайнис не успел. Князь чуть подпрыгнул и одним коротким ударом вбил переносицу противника в глубь черепной коробки, причем получилось это у него на удивление просто.

Дайнис захрипел и растянулся на бетоне, заливая все вокруг хлынувшей из носа, ушей, рта и еще каких-то дырок бурой до черноты кровью. Витька зачем-то поднял лом, взвесил его на ладони и аккуратно прикрепил к пожарному щиту. Дунул бы на кончик, сбивая воображаемый револьверный дымок, — ни дать ни взять ковбой Мальборо.

— Все-таки жаль, что он тебя ломом разок не перетянул. Может, ума бы прибавилось. — Олег сунул довольному, как слон, Витьке пистолет и, присев на корточки, осмотрел бившееся в агонии тело. — Готовальня, — удовлетворенно скривил он губы, — давайте его в багажник «мерседеса». Теперь ему насморк не страшен, а мороз, наоборот, на пользу пойдет. Дольше сохранится.

Допрос Эдика, или Эдуарда Казимировича Козловского, как значилось в солидной, с цветной фотографией визитной карточке, Олег вел самолично. Как-то ненавязчиво он стал играть в нашей троице роль вожака, чему ни Князь, ни я, в общем-то, не противились. Офицер, привык командовать, тем более, командует-то все по делу, и мы невольно подчинялись. Хотя оба, как и сам Олег, прекрасно понимали, что права у всех одинаковые, а лидерство Олега — дело временное, исключительно в интересах достижения цели нами принятое.

Потрошили Эдика в Гошиной квартире. Обставил Олег все классически. Сам — технический исполнитель, равнодушный садист-палач. Князь — личный враг допрашиваемого и поэтому сторонник крайних мер. Мне отвели роль доброго дяди Кузи, влиятельного гуманиста, способного уберечь Эдика от неминуемой гибели.

Перво-наперво Олег освободил толстяку руки и зверски того избил. Но бил аккуратно, стараясь просто деморализовать. Когда Эдик, полетав по квартире, нарвался на завершающий удар Князя, тоже приложившему ногу к первому этапу допроса, к делу приступил я.

— Ну что вы творите? — присев над полуоглушенным толстяком, я перехватил занесенную для повторного удара Витькину ногу и укоризненно покачал головой. — Убьете ведь человека, а за что? Он же помочь нам хочет… Правда, Эдуард Казимирович? Ведь вы нам поможете?

— Чем? — С моей помощью Эдик перебрался на диван. — Чем я могу помочь? За что меня вообще терзают? — Он плаксиво канючил, обращаясь только ко мне и пугливо косясь на застывших поодаль Князя с Олегом. — Скажите им, чтобы не били. Объясните хотя бы: что вам надо?

— Да так, сущий пустяк. — Я заботливо, протер влажным полотенцем взопревший лоб толстяка. — Нужна информация об Игоре Валентиновиче. И о вашей фирме. Расскажите все, что знаете, и ступайте с миром. Нет, вы же видели, что случилось с вашим телохранителем. Нам терять нечего, а искреннее желание помочь может вас спасти.

— Я все расскажу, а вы меня вслед за Дайнисом. — Эдик поежился. — Какой смысл?

Олег нежно взял толстяка двумя пальцами за кадык:

— Милый, о смысле ты лучше не думай. Твое дело на вопросы отвечать, понял?! — Он чуть напряг руку, и глаза Эдика поползли из орбит. — А мы потом решим, может, и живым выпустим.

Эдик захрипел и умоляюще уставился на меня:

— Скажите ему, чтобы не мучил… Ну пожалуйста… Чего вы хотите, в конце концов?! — Истерический возглас совпал с двумя ручейками горючих слез, устремившихся из уголков выпученных глаз к подбородку.

— Только одного, — завис над диваном Князь. — Нам нужна вся валюта, что есть у Щетины в наличности, и его собственная шкура. И ты нам должен помочь это получить. Как — подумай сам, представь, что это надо тебе лично. Хотя тебе это в первую очередь и надо, сам понимаешь…

Эдик вылупился на Князя так, словно ему предложили изнасиловать бенгальского тигра-людоеда, причем без презерватива и прочих предохранительных средств.

— Вы с ума сошли, ребята. — Уверенность, что он имеет дело с психами, почему-то Эдика успокоила. — Вы хоть соображаете, куда лезете? От вас и воспоминаний не останется, только туда сунетесь, — говорил он теперь так, как разговаривает с буйным, но понятливым пациентом опытный врач-психиатр. — Игорь-то вас в порошок сотрет, пикнуть не успеете…

— Успеем — не успеем, — оборвал его Олег, — наша забота. Ты лучше о себе побеспокойся. — Тычок указательного пальца под ухо заставил Эдика по-поросячьи взвизгнуть. — Это от тебя воспоминаний не останется.

— Чего тут базары разводить. Не хочет — заставим. Где-то я утюг видел, — пошарил Князь глазами по комнате.

— Утюг — это не дело, — остановил его Олег, — мясом горелым будет вонять, и вообще. Подай-ка лучше карандаш, — указал он на подоконник, где валялся длинный незаточенный карандаш, неведомо зачем покойному Гоше понадобившийся.

Разломив золотистую палочку на три примерно равные части, Олег вставил обломки карандаша между пальцев правой руки Эдика и сгреб кисть своей широкой ладонью. Эдик заверещал как резаный, Князь едва успел ткнуть ему в пасть полотенце.

— Это стимулятор речи, — пояснил Олег, ослабляя захват, — игра такая… Говоришь — отпускаю, чуть замешкался, извини, жму лапу. Поехали.

Игра понравилась Эдику настолько, что полчаса он говорил без передыху. Князь с Олегом только успевали вставлять наводящие вопросы. Карандаш стимулировал не только речь, но и работу мысли. Эдик по собственной инициативе, буквально экспромтом разработал простой эффективный план, позволявший добраться и до Щетины, и до денег, причем без особого риска.

Как раз вчера, вернувшись из Антверпена, Щетина проинформировал Эдика о полученных от бельгийских партнеров полутора миллионах долларов наличными. Оказывается, экспортируя металл, Щетина вовсю импортировал наличную валюту — добытые незаконным путем баксы, отмыть которые на Западе было трудновато. Здесь ввезенные контрабандой доллары шли в уплату поставщикам цветных и драгоценных металлов, доставляемых в Ригу со всех концов страны. Таким образом убивалось целое стадо зайцев. И доллары отмывались, и здесь все крутилось, и налоги не утомляли — сделки-то чаще всего производились под покровом ночной темноты и без контроля финансовых органов.

Сегодня днем эти полтора лимона привезли из порта — контрабандой валюты занимался капитан какого-то сухогруза, старый Щетинин кореш-подельник, — и теперь они лежали в сейфе генерального директора СП. Сейф, по словам Эдика, ничего особенного, кроме гигантских размеров, не представлял. Щетина настолько уповал на собственный авторитет и охрану особняка, что в кабинете поставил очень красивый, дореволюционной еще работы денежный ящик. В жизни своей надежный когда-то сейф перенес две войны и десяток ограблений, запоры все меняли-меняли и доменялись до обычных врезных замков, вваренных в бронированную дверцу, с виду солидную, но довольно хлипкую изнутри. Гораздо серьезнее выглядела охрана СП. Днем там ошивалось семь-восемь головорезов личной Щетининой гвардии, используемых в качестве экспедиторов, грузчиков и даже уборщиц. Ночью, кроме двух крепких ребят на входе, дежурили еще двое. Один сидел прямо в кабинете шефа, выполняя функции оперативного дежурного, второй состоял при нем на подхвате, заодно контролируя все помещения офиса.