— Кто? Кто ваш свидетель?
Я пожала плечами.
Свет в его глазах померк.
— Нет… нет. Они никогда не стали бы разговаривать с вами.
Готова поспорить на все свои деньги, что «они» в данном случае — это Беверли и Рэймонд. Кроме того, в его голосе не было уверенности, что «они» станут молчать.
— Кто прибежал туда первым? — спросила я. — Рэймонд с Беверли или вы?
— Послушайте! — закричал он. — Я не знаю, что эти сукины дети вам рассказали, но я вбежал в комнату последним! Там находились Лили и Беверли с Рэймондом, — неожиданно он крутанулся на каблуках и рявкнул Канопусу. — Выгони их отсюда! Сейчас же!
Канопус отошел от двери и открыл ее:
— Прошу вас.
Его лицо ничего не выражало, будто ярость Полариса — обыденное явление.
Мы с Элом переглянулись. Эл слегка пожал плечами, я кивнула. Мы оба понимали, что Поларис не собирается с нами больше разговаривать. Кое-что нам удалось выяснить, но оставалось то, что от нас продолжали скрывать. Мы вышли в открытую дверь, следом — Канопус.
— Позвольте проводить вас до машины, — вежливо произнес он.
Никто из нас не проронил ни слова, пока мы шли.
— Значит, вам известно, что Беверли и Рэймонд Грин были в Сан-Мигеле, — проговорил он.
— Вы знали? — спросила я.
— Конечно.
Правильно. Он был в доме, когда была убита Труди-Энн.
— Вы знаете, кто убил Труди-Энн, Преподобный Канопус? — спросил Эл.
— Лили Грин убила свою мать, — на губах его играла еле заметная улыбка.
— Вы в это не верите, — заявила я.
— Я в это верил много лет.
— Но сейчас не верите.
Он пожал плечами:
— Знаете, что я сделал бы, если бы представлял интересы Юпитера Джонса?
— Что?
— Я бы поинтересовался, сколько денег Поларис Джонс тратил на свою жену.
Я обратила внимание, что он не употребил уважительное обращение. Неожиданно Поларис перестал быть Высокопреподобным.
— Что вы хотите сказать?
— Я бы выяснил, сколько он давал ей денег. И задался бы вопросом, почему сумма в последние месяцы перед ее смертью сильно превышала то, что она получала раньше. Что она для этого сделала?
— Что она сделала? — мне не нравилась эта игра в кошки-мышки, но выбора не было.
— Возможно, не сделала, а знала то, что заставило мужа пойти на такие меры.
Я не люблю ходить вокруг да около.
— Поларис Джонс убил Труди-Энн? И Хло?
Канопус опять пожал плечами, вместо того, чтобы ответить.
— А знаете, что еще я сделал бы?
— Что?
— Меня бы заинтересовала поддержка, которую оказывает Поларису известный политик. Как вы думаете, почему Беверли Грин всегда так восхваляла ЦКЕ?
— Почему?
Он опять пожал плечами.
— Почему вы мне об этом рассказываете? — полюбопытствовала я.
— Красивое место, не правда ли? — он посмотрел на здание, на зеленые газоны.
— Да.
— Подходящее для активной и серьезной религиозной деятельности.
Я не ответила.
— Которая существует отдельно от лидера, вы не находите?
— Может быть.
— Авраам так и не достиг Земли Обетованной с Детьми Израилевыми, — произнес Канопус, глядя поверх моей головы на небо. — Нужны были новые духовные лидеры, чтобы повести людей домой.
— Правильно, — сказала я. — Например, Бригам Янг.
— Точно. Видимо, в каждой религии наступает момент, когда лидер должен смениться. Поларис Джонс — пророк. Но он также и мужчина. Сложный мужчина со сложным прошлым. Наступило время, когда ЦКЕ должна выйти на новый уровень.
— С руководителем в вашем лице, — сказал Эл.
— Возможно, — улыбнулся он. — Или наши космологические лидеры назначат кого-то еще, и возникнет другой пророк. Кто знает?
Я подняла брови:
— Действительно, кто?
Канопус пожал руки мне и Элу. Пожатие было сильным и уверенным.
— Удачи в расследовании, — сказал он и пошел назад через автостоянку.
Эл кивнул в сторону Преподобного:
— Если найдем доказательства шантажа, мы выиграли.
Если Канопус говорил правду, и Поларис действительно платил за молчание жены, и если мы сможем это доказать, Вассерман получит необходимые доказательства для продления следствия и более пристального внимания к мужу Хло.
Я кивнула:
— Хло дала деньги матери на галерею. Она также спонсировала женский фонд. Помнишь, я нашла эту информацию в Интернете?
Эл достал ключи от машины из кармана своей красной ветровки.
— Черт, — ругнулся он.
— Что?
— Я хотел сегодня закончить другую работу. Ты можешь выяснить вопрос с деньгами без меня?
— Конечно, — я посмотрела на часы и вздохнула. — Пора забирать детей. Как только я доберусь до дома, позвоню в офис Вассермана. Узнаю, может, поступали какие-нибудь запросы в банк, которые никто не отследил. И позвоню матери Хло.
Эл выразительно взглянул на меня.
— Детей из школы, — сказал он, садясь в машину.
Из машины я позвонила Питеру и все ему рассказала.
— Вот это да! Хороший день, — сказал он.
— Без шуток. Слушай, ты можешь забрать детей из школы вместо меня?
— Вообще-то я уже собирался уходить на встречу.
— Какую?
— Ну… Историческая конференция.
— С кем?
— Ну… С Салли.
— С Джефом Салливаном? — Это был автор сценариев, и он обладал огромным влиянием на моего мужа. — Историческая конференция, ха-ха. Так теперь называется посиделка с пивом и сосисками?
— Нет. Он сказал, что у него есть прекрасная идея для сценария, который мы можем вместе написать.
Я уже была готова сказать мужу все, что думаю о его друзьях-алкоголиках и их прекрасных идеях, когда запищал сигнал второго звонка.
— Подожди немного, — я переключилась на другую линию.
— Джулиет?
Звонила Лили. Она так рыдала, что я почти ничего не понимала.
— Лили! Лили! Потише. Я тебя не понимаю. Что случилось?
На мгновение в трубке воцарилась тишина, потом заговорил другой голос:
— Миссис Эпплбаум? Это Рошель, помощник Лили. Вы можете приехать прямо сейчас? Случилось ужасное.
— Что? Что случилось?
— Кто-то убил мистера Грина.
— Что? Рэймонда? Рэймонд мертв?
— Пожалуйста, приезжайте, миссис Эпплбаум. Как можно быстрее.
— Я приеду через двадцать минут.
Я переключилась снова на мужа и сообщила, что его вечерние планы срываются.
Я мчалась так быстро, как могла, отчаянно выкручивая руль, если кто-то впереди тормозил мое продвижение. Одной рукой набрала номер Эла и прокляла сотовую связь, не соединявшую с ним, хотя он находится в двух милях от меня.
Ворота дома Лили были приоткрыты, и я проехала внутрь. Перед домом стояли три полицейских машины. Я остановилась за ними, захлопнула дверь и бросилась вверх по ступенькам крыльца.
— Дедушка умер, — произнес тоненький голосок, как раз когда я входила в дверь. Я повернулась и увидела две ступни, высовывающиеся из-под крыльца. Я спустилась. Эмбер и Джейд сидели в тени под крыльцом. Они что-то жевали, и мне понадобилось время, чтобы сообразить, что во рту каждого из близнецов были волосы друг дружки.
— Привет, Эмбер. Привет, Джейд, — сказала я.
— Привет, — ответили они в унисон.
— Вам дома страшно, да?
Они кивнули.
— И грустно, я думаю.
— Да, — сказала кто-то из них.
— Может, вы пойдете покатаетесь на велосипедах или скутерах? Это поможет вам успокоиться.
— Нет, — опять произнесли они вместе.
— Может, вы придумаете, чем заняться, чтобы отвлечься? И это поможет вам не бояться?
— Мороженое? — спросила одна из них.
— Великолепно, вылезайте.
Они опять покачали головами.
— Прямо здесь?
— Да.
— Хорошо. Я сейчас пошлю кого-нибудь из нянь за мороженым, хорошо?
— Хорошо.
Я выпрямилась — мне стало тяжело так наклоняться — и вошла в дом. Все собрались в большой гостиной. Сначала я увидела горничных в униформе, стоявших небольшой кучкой. Некоторые девушки плакали. Я подошла и потянула за рукав Патрика, молодого человека, который тогда присматривал за детьми на пляже.
— Привет, — сказала я. — Слушай, Эмбер и Джейд прячутся под крыльцом. Я сказала им, что ты принесешь мороженого.
Патрик непонимающе смотрел на меня.
— Я думаю, их сейчас не надо оставлять одних, — продолжила я. — И они хотят мороженого.
— Да, конечно. Простите, — казалось, он мгновенно пришел в себя.
Он отправился на кухню.
— Может, кто-то из вас побудет с ними до прихода Патрика?
Одна из горничных быстро вышла из дома. Я повернулась к остальным в тот момент, когда один из полицейских как раз подошел, чтобы поздороваться со мной.
— Кто вы? — строго спросил он.
— Я подруга Лили, — ответила я. — Она мне звонила.
Я посмотрела через его плечо и впервые увидела Лили. Она скорчилась на скамейке у камина, опустив лицо на руки. Рядом стояли двое полицейских. Двое других, в штатском, но с безошибочно определяемым официальным видом детективов, тоже находились поблизости. Один опустился на колено, положив на другое блокнот, и что-то записывал. Другой, негр средних лет с такой толстой шеей, что даже расстегнутый воротник рубашки, касалось, туго ее облегал, сидел на краю кожаного стула рядом с камином. В одном ухе у него покачивался золотой крест. Он наклонился и что-то тихо говорил.
