Ознакомительная версия.
Миссис Беллинг также приехала в церковь в сопровождении Джеймса и молодой женщины, поразительно на нее похожей — я решила, что это ее дочь Дора. У Доры Беллинг были те же резкие черты и вечно недовольное выражение лица, что и у матери, но по сравнению с матерью она казалась более бесцветной.
Джеймс вежливо мне поклонился, но никак не дал понять, что мы с ним знакомы.
Я ответила на его приветствие, с достоинством кивнув ему. Миссис Беллинг посмотрела на меня как на пустое место, а мисс Беллинг одарила меня долгим взглядом, а затем с радостной улыбкой переключила внимание на Фрэнка.
Улыбалась она с закрытым ртом, что давало повод подозревать, что у нее неровные или больные зубы.
Бедняжка Маделин, подумала я. День за днем она терпела унижения! Даже ее добрый друг Джеймс на людях делал вид, будто они незнакомы. Должно быть, вскоре Маделин начало казаться, будто она невидимка — почти такая же, как нищенка, которая стоит на паперти и протягивает грязную руку за милостыней… Я дала нищенке три пенса, почти все, что у меня осталось, и она поблагодарила меня.
Миссис Парри заметила, что я подала милостыню, и лоб ее прорезала легкая морщина. Я поняла, что позже меня ждет выговор. Тетя Парри не склонна поощрять неимущих.
Беллинги уезжали всей семьей. Мисс Беллинг в последний раз с сожалением глянула на Фрэнка, но он притворился, будто не замечает ее. Тетю Парри обступили многочисленные знакомые. Не прерывая оживленной беседы, она повернулась к нам и велела идти домой, не дожидаясь ее. Мы с Фрэнком послушно двинулись прочь.
— Куда вы ходили во время службы? — спросила я. — Вряд ли очень далеко.
— Верно, недалеко, — признался он и показал на заведение через дорогу, похожее на недорогую харчевню.
— Вы сильно рисковали! — заметила я, не скрывая своего изумления. Дома мы успели позавтракать, и я предположила, что Фрэнк заходил в харчевню, чтобы выпить вина, а то и чего покрепче. Конечно, Фрэнк взбалмошен, но не настолько же… И как тетя Парри позволяет ему подобные выходки?
— Нет, нисколько, — беззаботно ответил Фрэнк. — Проповедь всегда продолжается ровно полчаса, и еще три минуты требуется священнику, чтобы взгромоздиться на кафедру и найти нужное место в записях. Еще две уходит на то, чтобы спуститься. Итого тридцать пять минут. У меня уйма времени!
— А если тетя Парри почувствует, что от вас пахнет вином?
Фрэнк расхохотался и весело посмотрел на меня:
— Вот это да! Какая вы, оказывается, строгая, Лиззи! И всегда подозреваете худшее. Нет, тетушка ничего не учует, потому что я не пил; во всяком случае, не пил спиртного. Один мой сослуживец, который живет неподалеку, обычно поздно завтракает там каждое воскресенье и читает газету. Я присоединяюсь к нему, выпиваю чашку кофе за его счет и вскоре возвращаюсь на место, как вы видели.
Я густо покраснела:
— Извините. Я несправедливо подозревала вас.
— Не надо извиняться, Лиззи. Почему бы вам в самом деле не думать обо мне плохо? Ваш друг Росс так думает, — угрюмо продолжал он.
— Он не мой друг! — быстро возразила я.
— В самом деле? — Фрэнк быстро покосился на меня. — Но мне казалось, вы с ним старые знакомые?
— В самом деле, старые… Один раз встречались в детстве. Наверное, вы все узнали от тетушки? Мне пришлось рассказать ей о том, как отец взял под свою опеку двух мальчиков, Росса и еще одного. Что стало со вторым, я не знаю.
— Да, она мне все рассказала. Похоже, доброта вашего отца произвела на нее сильное впечатление.
Фрэнк поднял трость, чтобы поприветствовать знакомого, шедшего по противоположной стороне улицы; тот, в свою очередь, коснулся своей шляпы. Меня незнакомец также окинул заинтересованным взглядом.
— Это и есть ваш друг из закусочной? — предположила я.
— Да, его фамилия Нортон. Славный малый, хотя его чувство юмора временами утомляет. Теперь он мне проходу не даст, потому что увидел меня с вами. Однажды он вот так же увидел меня с Маделин, и после я целую неделю больше ни о чем не слышал. Когда я убедил его, что нас с ней не связывают романтические отношения и я за ней не ухаживаю, он начал требовать, чтобы я его с ней познакомил.
— И вы познакомили?
— Разумеется, нет! — сухо ответил Фрэнк. — Не имею обыкновения знакомить с молодыми людьми девушек, живущих в доме моей тетушки! Правда, как выяснилось, Маделин в моей помощи и не нуждалась… Значит, вы с Россом — друзья детства? Как странно устроен мир!
— Мы с ним не друзья детства. Разве я не объяснила вам все достаточно ясно? Или вы мне не верите?
— О нет, Лиззи, я вам верю, — серьезно ответил он. — Вас связывает лишь шапочное знакомство.
— Похоже, вы, как ваш друг мистер Нортон, слишком большое значение придаете простому знакомству.
Фрэнк выслушал мои слова с хорошей миной. Я не удивилась, узнав, что тетя Парри рассказала ему о благодеянии моего отца по отношению к Россу. Мне стало интересно, что еще она ему рассказала. Может быть, и Фрэнк попробует заручиться моей поддержкой, как пробовала его тетушка? У Фрэнка свои причины желать, чтобы следствие велось как можно дальше от Дорсет-сквер. Он по-прежнему считал, что числится главным подозреваемым в списке, который, по его мнению, вел Росс. Может быть, потому и завел разговор об инспекторе?
Неожиданно Фрэнк остановился и резко развернулся ко мне.
— Послушайте, Лиззи, он что-нибудь говорил вам обо мне или о чем-либо вообще в связи с тем ужасным делом?
— Нет, ни о чем таком он при мне не говорил, — решительно ответила я.
— А о другом? — В его голосе зазвучали резкие нотки.
— У него почти не было такой возможности, — ответила я.
— Лиззи, из вас вышел бы отличный дипломат. У вас прирожденный талант отвечать на вопросы вполне пространно, но при этом не сказать ничего существенного.
— Да бросьте вы! — воскликнула я. — Если хотите знать, вчера мы с инспектором Россом совершенно случайно встретились на Оксфорд-стрит. Мы не успели толком поговорить, как нас прервал доктор Тиббет. После того как Росс ушел, я наговорила доктору Тиббету дерзостей… высказала все, что я о нем думаю. Он в долгу не остался. Сама не понимаю, зачем я вам все это рассказываю… Не сомневаюсь, Тиббет нажалуется на меня тете Парри.
— Вот как, — медленно проговорил Фрэнк. — Лиззи, напрасно вы оскорбили доброго доктора! Тому, кто его рассердит, он становится злейшим врагом.
— Охотно верю, — ответила я. — По-моему, я не та компаньонка, на которую рассчитывала тетя Парри.
— Возможно, она в самом деле так считает, — неожиданно отозвался Фрэнк. — Но не я.
Я не поняла, что он имел в виду, но мне стало не по себе. Некоторое время мы шли молча.
— Я давно уже ищу случая поговорить с вами, Лиззи, — вдруг сказал Фрэнк.
— У вас каждый день бывает масса случаев поговорить со мной, — ответила я.
— Но несерьезно и недолго. Мы с вами встречаемся за завтраком, но там едва ли можно разговаривать, потому что в любой миг ждешь, что в столовую неслышно вплывет Симмс. Да и в любом другом месте, в доме нас всегда могут прервать либо тетя Джулия, либо Симмс. Он так и рыщет всюду. Не сомневаюсь, он наушничает тете Джулии, — с досадой закончил Фрэнк.
Значит, Фрэнк тоже считает дворецкого шпионом! Мне стало любопытно, что он собирается мне сказать. Его слова явно не предназначены для ушей тети Джулии!
— Мы с вами беседовали наедине позавчера… в библиотеке, когда вы поздно вернулись, — нехотя напомнила я, потому что воспоминание оказалось не из приятных.
— Вы тогда были полусонная, — откровенно возразил он.
Устав от пикировки, я остановилась у поворота на Дорсет-сквер, посмотрела на моего спутника и спросила:
— Так о чем вы хотели со мной поговорить?
— Ох, Лиззи! — Фрэнк улыбался, но как-то невесело. — Умеете вы огорошить!
— Фрэнк, не хочу показаться вам невежливой, но я в самом деле не понимаю, чего вы хотите, — заметила я.
— Правда не понимаете? — удивился он. — Что ж, тогда я должен выразиться более ясно. Вам известно, что я скоро уезжаю в Санкт-Петербург?
— Конечно, известно. Дата вашего отъезда уже назначена?
— Я уезжаю через месяц, не позже. Знаю, тетя Джулия огорчится, но она давно уже знает о моем скором отъезде и смирилась с тем, что я не смогу вечно жить у нее на Дорсет-сквер. И вот, Лиззи, я спрашиваю вас: вы поедете со мной?
Его вопрос совершенно ошеломил меня; я смотрела на него, вытаращив глаза. Наконец мне удалось хрипло ответить:
— Как я могу поехать с вами?
— Я имею в виду, конечно, то, что нам следует пожениться. Ничего другого я в виду не имел.
— Фрэнк, — начала я, — вы говорите вздор…
Он покраснел от злости и воскликнул:
— Почему же вздор? Да, я понимаю, мое поведение довольно часто вас задевает, но я умею вести себя совершенно благоразумно. Когда я попаду в Россию, мне придется вести себя благоразумно, ведь я буду представлять правительство ее величества и все такое прочее. Послушайте, я предлагаю вам уютный дом и очень веселую жизнь. Приемы, балы — мы будем развлекаться напропалую. Подумайте, Лиззи!
Ознакомительная версия.
