кредиторы, а старый скряга-родственник не желает помереть, оставив вам наследство? Для такого горя у меня тоже есть подходящее лекарство: я знаю аптекаря, который составляет чудесные капли для слишком зажившихся родственников. Накапаешь ему в вино – и станешь богаче на тысячу-другую цехинов…
– Не болтай лишнего! – прикрикнул я на наглеца. – Неровен час, тебя кто-нибудь услышит, и хозяин траттории кликнет стражников!
– Ерунда, милорд! Здешний хозяин – мой лучший друг!
– Кроме того, у меня нет никаких родственников, тем более богатых, так что твои капли мне без надобности.
– Ну, если вам не нужны капли – может быть, вам понадобится моя шпага? Может быть, вас обидел какой-то негодяй, а вызвать его на бой вам не позволяет ваша… набожность? Тогда Джакомо Одноглазый рад будет вам помочь. Я встречу вашего недруга в темном переулке – и ему придется пожалеть о своем подлом поступке. Впрочем, жалеть он будет недолго…
Видимо, в моих глазах что-то промелькнуло, потому что оборванец вцепился в мое плечо, как клещ, и зашептал:
– Я вижу, что угадал! Назовите имя – и можете считать, что вашего недруга уже нет на этом свете! И обойдется это вам совсем недорого – каких-нибудь десять цехинов!
– Кто ты? – спросил я, чувствуя, как в горле пересохло от волнения и страха. – Кто тебя послал? Дьявол? Или тот, с белыми волосами и прозрачными глазами, господин Инкогнито?
– Я уже говорил вам, милорд, – ответил мне оборванец, приосанившись, – я Джакомо Одноглазый, меня здесь всякий знает! А насчет какого-то белого господина с прозрачными глазами ничего не знаю, я свободный человек и живу сам по себе! Однако хоть вы и говорите со мной без должного уважения, я не забуду, что вы угостили меня прекрасным вином, и не подведу вас как настоящий друг. Если вам нужно кого извести – только назовите имя да заплатите мне пять цехинов, остальные пять – после дела… впрочем, если вы мне не доверяете, можете все заплатить после…
– Нет, я не могу… – прошептал я, уставившись в стол. – Я не должен… это невозможно… оставь меня, искуситель…
Я смотрел на стол, но перед глазами у меня стоял медальон старого золота, удивительное лицо, изображенное на его крышке. Я один должен обладать этой удивительной вещью… я один… падуанец не имеет на нее никакого права!
Сам не знаю, как я проговорил его имя вслух.
Джакомо Одноглазый, который не сводил с меня глаз, повторил это имя и поднялся из-за стола.
– Дело будет сделано, милорд! – проговорил он с поклоном и двинулся к выходу из траттории.
– Стой! – крикнул я ему вслед. – Стой, Одноглазый! Ты не так меня понял! Я не хочу…
Но он уже скрылся за дверью.
Илья Борисович встретил Полину в волнении:
– Где вы пропадали? Я уж весь извелся, думал, что не увижу вас никогда! Телевизор держу включенным, жду плохих вестей, что вас поймали! Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить…
Не отвечая, Полина плюхнулась в прихожей прямо на пол и спрятала голову в коленях. Она ужасно устала от беготни и опасностей, от того, что все время нужно скрываться. От того, что нельзя вернуться домой и на работу и просто ходить по городу, не опуская глаз и не оглядываясь ежеминутно через плечо. От того, что расследование все больше осложняется, и теперь уже нет никакой надежды, что она что-то выяснит и выпутается из этого кошмара. Но больше всего Полину подкосило то, что ее неизвестный помощник оказался убийцей. Она словно воочию увидела тело Совко и эту ужасную рану на горле. Точно так же выглядел убитый в кукольном театре. Полина вздрогнула и перестала рыдать.
– Ну-ну… – Илья Борисович остановился перед ней и погладил по голове. – Возьмите себя в руки, вы же мужественная женщина.
– Оставьте меня! – Она оттолкнула его руку. – Я больше не могу, не могу, не могу…
И тут же замолчала от сильной пощечины. Пока Полина хлопала глазами и пыталась открыть рот, чтобы что-то сказать, Илья Борисович с неожиданной силой поднял ее и усадил на стул тут же, в прихожей. Затем взял за подбородок и заглянул в глаза.
– Вы сейчас успокоитесь и перестанете плакать, – заговорил он ровным голосом, – и забудете на время все, что с вами случилось сегодня. А потом, после ужина и душа, вы вспомните все в подробностях. И расскажете мне.
Его глаза смотрели Полине прямо в душу, ровный голос велел его слушаться, и веки Полины затрепетали и закрылись на мгновенье. Она успела еще подумать, что старик, очевидно, владеет приемами гипноза, после чего заснула буквально на минуту. Потом встала, потянулась и улыбнулась.
– Илья Борисович, миленький! А что у нас на ужин? Есть хочу – прямо умираю!
На ужин сегодня был салат из рукколы с помидорами черри и овечьим сыром, а также мясо по-бургундски – тушеное в красном вине со специями. Илья Борисович держал итальянский ресторан, но знал толк и во французской кухне.
За ужином они мило беседовали, как старые друзья. Илья Борисович рассказывал смешные истории из своей долгой жизни, Полина слушала и улыбалась ему ласково и безмятежно. Все было прекрасно, а кофе выше всяческих похвал.
Полина отказалась от рюмки ликера и встала с намерением доползти до кровати и провалиться в сон до позднего утра. Но тут Илья Борисович уронил нож. Полина нагнулась, а когда выпрямилась, в глазах ее не было безмятежности. Не было там и паники, и отчаяния.
– Я вспомнила! – сказала старику прежняя Полина – смелая и решительная молодая женщина. – Я вспомнила, где видела этого человека!
– Подробнее, – посоветовал Илья Борисович. – Сядьте, Полина, и расскажите мне все в подробностях. С самого утра. Вы ведь пошли в кукольный театр?
Полина, помрачнев, рассказала ему про то, в каком виде нашла Савву Ивановича и как встретила в темном коридоре странного человека – волосы белые, длинные, а глаза холодные и прозрачные, как лед.
– Это он его убил, больше там никого не было. Когда я увидела тело, кровь еще не успела застыть… – Полина передернула плечами и продолжила: – Так перед глазами и стоит… И второй труп… ой, точно такая же рана…
Она скороговоркой поведала о своих приключениях в Этнографическом музее и о том, как ее спас неизвестный «чукча».
– Говорил же вам, что опасно шляться по городу! Ведь они искали именно вас! – вспылил старик.
– И кто их на меня навел? – парировала Полина. – Кто знал, что я одеваюсь под готку?
– Уж
