Кэтрин присела в небольшое кресло возле стола, избегая даже смотреть на кресло и диван из бордовой кожи. Мег говорила, что точно такие же стоят в Аризоне. Бывшие раньше грустным напоминанием о муже, они теперь превратились в насмешку над ней.
Мег поставила локти на стол, сцепила руки и положила на них подбородок.
— У меня был прекрасный разговор с отцом Радзином этим утром. Он служил заупокойную мессу по Элен Петровик. Я сказала ему, что не могу понять, зачем понадобилось отцу устраивать Петровик в клинику Маннинга. На это он ответил, что любым поступкам человека всегда существует объяснение, и если я не могу найти его, то мне, возможно, следует пересмотреть весь подход к делу в целом.
— Что ты имеешь в виду?
— Мам, я имею в виду, что у нас произошло несколько трагических вещей одновременно. Я увидела Анни, когда ее привезли в больницу. Мы узнали, что отец, почти наверняка, не погиб в катастрофе, и стали подозревать, что он ведет двойную жизнь. Сразу вслед за этим на отца возложили ответственность за фальшивые документы Элен Петровик, а теперь его обвиняют в том, что он убил ее. — Меган наклонилась вперед. — Мам, если бы не потрясение, испытанное нами оттого, что отец вел двойную жизнь, а также от смерти Петровик и отказа страховых компаний выплатить страховку, мы бы гораздо внимательней отнеслись к свидетельствам, по которым мы решили, что отец оказался на мосту во время этой катастрофы. Задумайся над этим.
— О чем ты говоришь? — Кэтрин была совершенно сбита с толку. — Виктор Орзини разговаривал с отцом как раз в тот момент, когда тот въезжал на мост. Кто-то видел, как его машина сорвалась вниз.
— Этот кто-то, очевидно, ошибся. А о том, что папа звонил с места происшествия, мы знаем только от одного Виктора Орзини. Представь, ты просто представь себе, мам, что папа уже проехал мост к тому времени, когда он звонил Виктору. Он мог видеть, что произошло позади него. Фрэнсис Грольер вспоминала, что папа был очень зол за что-то на Виктора и, когда звонил доктору Маннингу из Скоттсдала, был не на шутку расстроен. Я находилась в Нью-Йорке. Тебя тоже не было дома в тот вечер. Папа вполне мог сказать Виктору, что хочет видеть его немедленно, не на следующее утро, как говорит Виктор. В своей личной жизни папа мог чувствовать себя неуверенно, но в профессиональном отношении у него никогда не было сомнений.
— Ты хочешь сказать, что Виктор Орзини лжет? — Растерянно спросила Кэтрин.
— И при этом он может быть спокоен, что его не разоблачат, те так ли? Время вызова, поступившего с папиного автомобильного радиотелефона, точно совпадает с началом катастрофы и может быть проверено. Мам, Виктор работал в офисе уже около месяца, когда Маннингу было направлено письмо с рекомендациями Петровик. Его вполне мог послать он. Ведь он же находился под непосредственным началом отца.
— Филлип никогда не любил его, — пробормотала Кэтрин. — Но, Мег, доказать это невозможно. И опять возникает тот же самый вопрос: почему? Почему он был заинтересован больше отца в том, чтобы устроить Петровик в эту лабораторию? Что это давало ему?
— Я не знаю пока. Но разве ты не видишь, что до тех пор, пока полиция считает отца живым, она не будет всерьез заниматься никакими другими версиями убийства Петровик? — Раздался звонок телефона. — Десять против одного, что тебе звонит Филлип, — сказала Меган, поднимая трубку. Это был Кайл. — У нас гости к обеду, — сообщила она Кэтрин, закончив разговор. — Надеюсь, тебе хватит цыплят и грибов.
— Мак с Кайлом? — Да.
— Хорошо. — Кэтрин поднялась. — Мег, мне тоже хотелось бы, чтобы твои предположения подтвердились. У тебя есть теория, которая может быть хорошим аргументом в защиту отца. Но боюсь, что не более того.
Меган взяла лист бумаги.
— Это январский счет за разговоры отца по автомобильному радиотелефону. Посмотри, сколько времени длился его последний разговор. Он был на связи с Виктором целых восемь минут. Для того чтобы назначить встречу, не требуется восьми минут, не так ли?
— Мег, под письмом в клинику Маннинга стоит подпись отца. Это установлено экспертами.
После обеда Мак предложил Кайлу помочь Кэтрин убрать со стола. Оставшись с Меган в гостиной, он рассказал ей о том, что доктор Уильямс работал в свое время в центре Доулинга и, возможно, был связан с Петровик.
— Доктор Уильямс! — удивилась Меган. — Мак, он наотрез отрицал свое знакомство с Петровик до работы в клинике Маннинга. Работница регистратуры из клиники Маннинга видела, как они обедали вместе. Когда я спросила об этом Уильямса, он заявил, что всегда водил новых сотрудников в ресторан для того, чтобы лучше узнать их.
— Мег, мне кажется, что мы напали на верный след, но я все еще не уверен, что той женщиной, которая сопровождала Уильямса во время посещений его жены, была Элен Петровик, — предостерег Мак.
— Мак, все сходится. Уильямс и Элен, наверняка, были связаны друг с другом. Нам известно, что она проявляла огромный интерес к работе лаборатории. А он идеальная фигура для того, чтобы помочь ей выдать себя за специалиста и помогать ей во время работы у Маннинга.
— Но Уильямс ушел из клиники Маннинга через шесть месяцев после того, как там появилась Петровик. Зачем ему нужно было уходить, если он был связан с ней?
— Ее дом находится в Нью-Джерси, недалеко от Филадельфии. Ее племянница говорила, что Элен часто и подолгу отсутствовала в выходные дни. Большую часть этого времени Элен могла проводить с ним.
— Тогда как вписывается сюда рекомендательное письмо твоего отца? Он устроил Уильямса к Маннингу, но зачем ему было помогать Элен получить там работу?
— У меня есть версия на этот счет. Она предполагает участие Виктора Орзини. Все начинает сходиться, все без исключения.
Она улыбнулась ему самой сердечной из улыбок, которые он когда-либо видел у нее на лице.
Они стояли перед камином. Мак обнял ее. Меган сразу же съежилась и попыталась освободиться из его Рук. Но он не позволил ей. Повернув ее лицом к себе, он произнес:
— Скажу тебе прямо. Ты была права девять лет назад. Жаль только, что я не понял этого тогда. — Он помедлил. — Ты единственная, кто предназначен для меня. Теперь я знаю это, и ты тоже. Нам нельзя больше терять время. — Его поцелуй был страстным. Выпустив ее из объятий, он отступил назад. — Я больше не позволю отталкивать себя. Как только твоя жизнь вновь вернется в нормальное русло, у нас состоится большой разговор на эту тему.
Кайлу очень хотелось показать запись с интервью Меган.
— Это всего три минутки, папа. Я хочу показать Мег, как я научился записывать передачи.
— Мне кажется, что ты начинаешь срываться в штопор, летчик, — сказал ему Мак. — Мать Дэнни случайно застала меня дома, когда я читал записку миссис Дилео. Так что я сажаю тебя на прикол. Показывай Мег запись, а затем даже не думай приближаться к телевизору в течение недели.
— Что ты теперь будешь делать? — шепотом поинтересовалась Меган, когда он устроился рядом.
— Я расскажу об этом через минутку. Смотри, вот ты.
Пошло ее интервью.
— Ты неплохо сработал, — заверила она его.
Той ночью Меган долго лежала в постели без сна. В голове у нее царило смятение. Мысли обращались то к связи Уильямса с Петровик, то к ее подозрениям по поводу Виктора Орзини, то в них вдруг возникал Мак. «Я сказала полицейским, что, если они не будут зацикливаться на отце, они смогут найти разгадку», — думала она. Но Мак? Она не должна себе позволять думать о нем сейчас.
Все это так, но было еще что-то такое, чувствовала она, что все время ускользало от нее, что-то ужасно-ужасно важное. Что это было? Это имело какое-то отношение к записи ее интервью в центре Франклина.
«Я попрошу Кайла, чтобы он принес ее завтра, — подумала она. — Я должна посмотреть ее еще раз».
Пятница оказалась тяжелым днем для Берни. Он проснулся только в семь тридцать и тут же подумал о том, что Меган, наверное, уже давно уехала из дома. Жалюзи на ее окне были подняты, и он мог видеть ее заправленную постель.
Он знал, что ему надо позвонить маме. Она велела ему, но он боялся. Если у нее появится хоть малейшее сомнение в том, что он не в Чикаго, она разозлится и заставит его вернуться домой.
Весь день он сидел у окна, наблюдал за домом Меган и ждал ее возвращения. Телефон он подтянул к себе как можно ближе, чтобы не терять из виду дом, заказывая в номер завтрак и ланч.
Дверь он оставил незапертой, чтобы, когда постучится официантка, мгновенно прыгнуть в кровать и отозваться: «Входите». Его сводила с ума мысль о том, что, пока она возится с подносом, он может опять пропустить Меган.
Когда в дверь постучала горничная, а затем попыталась открыть ее своим ключом, путь ей преградила цепочка. Он знал, что внутрь заглянуть она не может.
— Можно я только сменю полотенца? — спросила она.
Он решил, что ему лучше впустить ее. Не надо, чтобы у нее закрадывалось подозрение.
