Ознакомительная версия.
– Хорошо, я начну смотреть, а ты рассказывай мне последние новости, – Маня пододвинула к себе альбом. – Я осторожно буду листать, ты не волнуйся.
– Я не волнуюсь. Пускай музей волнуется.
– Музей?
– Ага. Мы с Седовым решили этот альбом немножко… немножко украсть. И продать в какой-нибудь российский музей.
– Лика! Не верю своим ушам!
Вронская закусила губу.
Вообще-то Маня права, такой поступок слегка попахивает мародерством.
Но… ведь этот альбом находился в собственности Вадима незаконно. Если бы не идеально точный расчет – бесценная реликвия могла бы быть вообще утрачена. Липин прятал альбом и дневник Тани на каком-то объекте, где выполнялся ремонт. Седов разыграл все как по нотам: спровоцировал его, сделал вид, что вымогает взятку, получил альбом, потом провел задержание. При другом сценарии развития событий альбом мог быть утрачен, могли быть новые человеческие жертвы…
– Да, Володя обманул Липина. И мы получили дорогую вещь… Следователь, который ведет это дело, согласился закрыть глаза на наши художества, потому что благодаря нам он просто триумфально раскрыл сложное дело, – Лика невольно наблюдала за тем, как Маня переворачивает пожелтевшие страницы. Эстетика рисунков Пикассо ничуть не страдала от просмотра вверх ногами, а их энергетика все равно ощущалась мощными теплыми волнами. – Мы с Седовым решили – очень важно, чтобы альбом остался в России. Возможно, зарубежные музеи заплатили бы за него большую сумму, но мы решили, что смерть двух молодых женщин, Тани и Дианы, в каком-то кармическом смысле не должна быть напрасной, благодаря им в России появилось очень ценное произведение искусства. Все вырученные деньги будут потрачены на благотворительность. Во-первых, будет проведена операция брату Вячеслава Самойлова, которого Вадим пытался выставить убийцей. Во-вторых, второй «преступник», алкоголик Сергей Шмаков, решил начать новую жизнь и вылечиться от алкогольной зависимости – и ему оплатят пребывание в наркологическом стационаре. Ну и, наконец, вроде у Седова тут зазноба появилась по соседству, – Лика кивнула в сторону Лениного домика. – А у нее – полсотни собак. Правда, мы еще не придумали, как лучше – строить тут вольеры или профинансировать расширение приюта в Москве.
– Но почему? Почему Вадим это сделал? Да еще и выбрал такой сложный путь?! Понятно, почему он убил Диану – та стала его шантажировать. Но по какой причине он решил убить Таню? Родная сестра! Да еще и совершил убийство у вас дома, придумывая себе алиби, рискуя множество раз?!
– Потому что он – параноик, Мань. А значит, его не привлекут к уголовной ответственности, отправят не в тюрьму, а в больницу. Уже получены результаты судебно-психиатрической экспертизы, Вадим – больной человек.
– Да ты что? Никогда бы не сказала!
– И я бы не сказала. После того, как Седов рассказал о результатах экспертизы, – позвонила знакомому судебному психиатру. Я интересуюсь такими штуками, для книг прежде всего. Так вот, мой приятель Виктор Новиков сказал – паранойя в чистом виде обычно не очень распространена, как правило, симптомы паранойи развиваются параллельно с шизофренией. А у шизофреников – галлюцинации, слуховые и зрительные; они охотно рассказывают о них окружающим. Так близкие шизофреников начинают понимать: что-то не в порядке. У параноиков нет галлюцинаций. Да, они подозрительны, им везде мерещатся враги, они предпринимают какие-то меры по защите… Но мы ведь тоже стараемся по мере возможностей защитить себя! Не ходим в мини по темным подворотням, не надеваем дорогих украшений, когда планируем поездку в одиночестве… У параноиков, как правило, формируется очень логичная система бреда – Вадим, например, отличался редкостным перфекционизмом, стремился все делать максимально хорошо – в противном случае он был уверен, что ослабеет, и враги вычислят его… Но так ли это расходится с современными установками на успех, на мотивацию к карьере? Плюс параноики, как правило, всегда социализированы, работают, могут создавать семьи. Их «палит» обострение болезни, когда они начинают сутяжничать, заваливать милицию письмами – и милиционеры уже дают знать психиатрам, так выявляются больные с таким диагнозом. Но течение болезни – индивидуально и непредсказуемо. У Вадима болезнь почти не проявлялась. Психиатр, конечно, пообщавшись с ним, заподозрил бы неладное. Но разве в обычной жизни мы так уж часто встречаемся с врачами такого профиля?..
– Прекрасные рисунки. Пикассо – гений. И Вадим, кстати, по-своему гениален. Он сделал из вашего дома сказку. Я никогда не видела ничего подобного… Вы останетесь здесь жить? После всего, что тут произошло?
Лика пожала плечами.
Почему-то там, в Барселоне, когда она смотрела, как Вадим прячется возле дома Хосе с ножом (он был упакован в полупрозрачный пакет, и на увеличенной фотографии орудие убийства прекрасно просматривалось), почему-то в голову тоже пришли мысли о собственном коттедже.
Бесстрастные кадры, зафиксированные камерой.
Вадим несколько дней караулит у дома. Наконец, дожидается, пока сестра выйдет из особняка, бросается внутрь. Потом выбегает – ножа в руках уже нет, на белой тенниске пятно крови, и Вадим старается прикрыть его рукой…
Она смотрела те жуткие кадры, и в голове вертелось: «Тот дом, в котором я хотела жить до конца своих дней, превращаясь в окруженную внуками бабушку, спроектирован убийцей. Обратная сторона этой дизайнерской красоты – кровь и преступления. Бедные жертвы Вадима… Несчастные мы… Что же это за ужасные совпадения!»
Первая реакция Андрея оказалась аналогичной: жить в этом доме невозможно, тут пролилась кровь, тут больной человек вкладывал свою энергию буквально в каждый миллиметр пространства.
Потом бойфренд засомневался: а может, переезд – это бегство от действительности, неумение принять жизнь во всех ее проявлениях?
Препятствия надо преодолевать, не пасовать перед ними…
– Знаешь, Маня, мы решили вернуться к этому вопросу через какое-то время, – Лика снова потянулась к альбому. Все-таки эти рисунки – магические, невероятные, их хочется смотреть снова и снова. – А пока не будем ничего решать. Слишком больно все это. Может, когда пройдет время – станет легче. Пока меня все еще трясет от мысли, что убийца был близко. А Андрей как мучается – ведь именно от него Вадим узнавал многие подробности, необходимые для планирования преступления… Главное – что все закончилось, что мы с Андреем вместе. Очень хочется верить, что все у нас будет хорошо…
Май-сентябрь 2011
Привет (испанск.).
Храм Святого семейства, основная работа архитектора Антонио Гауди.
Квартал города в стиле модерн.
Национальные закуски.
Дом в Париже, где жили и работали художники.
Известная работа Пабло Пикассо.
Одна из спутниц-муз художника.
Более подробно о начале отношений Лики Вронской и Андрея Ермоловича см. роман О. Тарасевич «Подарок Мэрилин Монро». Отец дочери Лики Вронской – трагически погибший музыкант Влад Резников, см. роман О. Тарасевич «Роковой роман Достоевского».
Стихотворение Анны Ахматовой.
Кровельный инструмент для направленной деформации металла.
Франсуаза Жило, предпоследняя жена Пикассо.
Цитируется по книге Ф. Жило «Моя жизнь с Пикассо».
Также у Пикассо позже появились двое детей от Франсуазы Жило, Палома и Клод.
Стихотворение Михаила Лермонтова.
Человек, выставляющий чужих собак на выставках.
Собачий парикмахер.
Ознакомительная версия.
