Ознакомительная версия.
Она повесила трубку.
— Все?
Я кивнула:
— Спасибо, Оля, и все-таки попробуйте еще разок вспомнить, не видели ли вы еще кого-то в тот день?
Она покачала головой.
— Нет, я же не пялюсь целыми днями в окно, как бабка Слонимцева! Я бы сказала, если бы что увидела…
Я еще раз поблагодарила ее, и уже на выходе она поинтересовалась с легкой обидой:
— А этого парня… Его нет, что ли?
Я вспомнила об Игоре.
— Есть, — улыбнулась я. — Так что будем ждать…
Я хотела уже выговорить слово «результата», но внезапно остановилась. Черт!
Быть этого не может!
— Оля, можно, я позвоню еще разок? — попросила я.
Она кивнула.
Я набрала номер Приюта для обездоленных.
— Бася, мне срочно нужна твоя помощь. Приезжай как можно скорее в квартиру Маши Тумановской, — выпалила я и повесила трубку.
Теперь мне надо было только ждать.
Этих самых результатов!
* * *
Первый «результат» не замедлил явиться.
К собственному удивлению, я обнаружила, что Ванцов по-прежнему сидит в квартире, но мальчишки там уже не было.
— Лешка, ты его отпустил? — возмущенно спросила я. — Да как ты мог?
— Ничего с ним не случится, — сказал он. — Я его с твоим Лариковым домой отправил. Мне тут полезнее находиться!
Значит, за то время, пока я моталась по подъезду, он вызвал Ларчика да еще и успел отправить его с порочным ребенком?
Я уставилась в окно.
— Да не волнуйся, я думаю, этот мальчуган не успеет развратить твоего дорогого босса за столь короткое время!
— Мог бы обойтись без шуток, — проворчала я.
Из оконного проема был виден двор, и где-то прямо под нами глухая и полуслепая старушка торчала в окне безмолвным свидетелем-призраком, похожая на хэллоуинскую тыкву.
Выудить у нее, кого же она в тот день «видела», не было никакой возможности, как это ни печально!
Ладно, и так справимся…
Я увидела, как возле арки остановилась машина и из нее вылез Валерий Андреевич собственной персоной. — Прячься, — приказала я Ванцову, — явился наш первый гость!
* * *
— Что все это… — начал, нахмурив брови, Валерий Андреевич, но осекся. — Вы? — изумленно произнес он. — Ну, знаете! Так вот какие игры вы ведете вместе с Берманом!
— Не надо об играх, — поморщилась я. — Игры ведете вы. Именно вам ведь принадлежала идея шантажа Тумановской, не так ли? Именно вы с вашим прелестным юным амантом пытались развлекаться так, что и чертям в аду тошно было! Не надо говорить неправду, это бесполезно!
— Да что вы несете? — все еще пытался сопротивляться он.
Я достала дневник Маши, открыла его и прочла:
— «Валерий похож днем на застенчивого бедолагу, а ночью становится монстром. Может быть, именно это меня привлекает? Не знаю. Сегодняшняя ночь была странной и страшной. Он спросил меня с нехорошей улыбкой, как я отношусь к новому в сексе. Я сказала, что нормально. После этого он достал наручники… Что было дальше, я не смогу описать. Когда Игорь вечером увидел мои ссадины, он спросил: «Что это?» Мне пришлось врать с три короба, но он, кажется, понял, что я вру. Весь день я думала, что мне надо расстаться с Валерием, но потом поняла — это за то, что я сделала с Берманом. Я должна расплатиться за свои грехи сполна! За мои пороки, которые делают жизнь окружающих невыносимой. Но я уже не в состоянии справиться с собой. Оказывается, если ты все глубже и глубже погружаешься в свое «темное Я», оно приобретает над тобой все большую власть… Я стала непохожей на себя. Зачем я мучаю Игоря? Зачем я устроила эту ужасную сцену Б.?»
Он молчал. Потом произнес:
— Да, я был ее любовником. Но я ее не убивал! Так что вы зря использовали методы шантажа… Сейчас ведь никого не удивишь нетрадиционным сексом? Или двое взрослых людей не имеют на это право? Она ведь сама этого хотела, разве нет?
— А секс с ребенком? — тихо спросила я. — Костя ведь несовершеннолетний!
— Он все врет, — горячо сказал Валерий Андреевич. — Вы его видели? Он испорчен! Он лгун!
— Я ему передам. А следствие разберется, — кивнула я и посмотрела в окно.
Бася шла по двору быстро, почти бежала. Но вдруг она остановилась и почти с благоговейным ужасом уставилась на окно внизу.
Та-ак…
Она стояла и смотрела, и я без труда догадалась, кого она там видит.
Застывшее лицо, пристальный взгляд слепых глаз.
Бабка Слонимцева ни черта не видит, но на Басю ее лицо явно навеяло воспоминания.
— Я ее не убивал и предоставлю вам все доказательства… Я вообще сюда не приходил, к вашему сведению! У меня алиби, — продолжал жужжать мне в ухо этот невыносимый тип.
Бася стояла, закрыв глаза, потом, справившись с нахлынувшим на нее тоскливым ужасом, пошла дальше.
«Господи, — подумала я. — Не может этого быть…»
— Я не убивал ее, поверьте же мне наконец!
Она стояла на пороге и смотрела на меня.
— Как в тот раз, — задумчиво произнесла она, рассматривая комнату. — Дверь снова открыта… Да не мельтешите вы так от страха, Валерий Андреевич! Того и гляди свои штанишки испачкаете!
Она остановилась и протянула вперед руки:
— Где там наручники, Саша? Марию Тумановскую убила… я.
* * *
— Что?!
Она обернулась.
Я и сама удивилась, увидев на пороге Ларикова с Игорем Воронцовым.
— Нет, — сказал Игорь. — Нет, Бася…
Она смотрела на него и улыбалась.
— Прости, что я не сказала об этом сразу. Я боялась. Знаешь, милый, так страшно признаться — куда страшнее, чем сделать. Но я ведь все равно не смогу так дальше жить, правда? Я обязательно бы пришла — да я сейчас шла сюда, чтобы обо всем рассказать!
— Бася, — прошептал он. — Бася, зачем?
Она смотрела на него так, что мне захотелось плакать.
Потом, вздохнув, перевела на меня взгляд и сказала:
— Пожалуйста, Саша, уведите меня отсюда…
— Я хотела бы услышать, что произошло, — сказала я.
Она кивнула и опять повторила
— Уведите меня, пожалуйста… Или его.
Я подняла глаза на Игоря. Он встал.
— Я… выйду покурить? — неуверенно спросил он.
— Конечно, — улыбнулась ему я.
Он ушел, и я снова вернулась взглядом к Басе.
— Я не могла этого сказать при нем, — сообщила она, теребя краешек своего свитера.
— Я поняла. Ты его любишь? Именно поэтому ты это и сделала?
— Именно поэтому, — послушно произнесла она, как девочка-первоклассница. — Иногда просто нет другого выхода… Конечно, я понимаю, вы на меня сейчас смотрите и видите чудовище, урода, который поднял топор… Но я не умею стрелять, и другого оружия не было. А мне надо было ее остановить! Она уже разрушила свою жизнь, и теперь она собиралась сделать то же самое с ним! Она была таким сложным человеком, что окружающим было просто опасно находиться с ней рядом! Вы не поймете этого, Саша! Вы очень ясный человечек, и у вас нет раздвоения личности! Боже, как все это…
Она подняла глаза к потолку, как будто молилась, хотя на самом деле она просто загоняла внутрь слезы.
— Бася, я…
— Что вы, Саша, можете понять! Вы не знаете, что такое унижение! Постоянное, разрушающее тебя унижение, которое иногда ты не в состоянии перенести! Моя мать была дешевой проституткой с вокзала, бомжихой, понимаете? Это было сопровождение на всю жизнь — мое унижение. А потом появились они — Аня и Маша, но в первую-то очередь именно Маша! Она меня заставила поверить в то, что я человек, такой же, как все, и черт побери весь этот мир. Я имею право точно так же улыбаться, как сотни других девочек моего возраста. А еще она сказала — настанет момент, и ты встретишь своего Прекрасного Принца… Тогда мы сидели с ней и пили чай, у нее дома. И в этот момент появился он. Игорь… Понимаете, я не хочу сказать, что он Прекрасный Принц. Может быть, вы его таковым и не считаете, но вы общались с другими мужчинами. А я общалась с жирными, похотливыми уродами. Когда он вошел, я поняла, что стала счастливой… Такое было чувство, что я просто уселась на облаке, и мне хорошо. Он ничего особенного не сказал, только слегка улыбнулся, поцеловал Машу, провел по ее волосам ладонью, — о, как мне хотелось, чтобы он так же дотронулся до моих волос! И, пока он оставался в комнате, я все продолжала тусоваться на этом своем небе, и мне было так хорошо, как никогда еще не было!
— Вы потом встречались?
— Да. Встречались, — кивнула она. — Сначала случайно. Просто я шла по каким-то своим делам, а он навстречу с розой в руке. Я думаю, он эту розу нес Маше. Но подарил мне. Знаете, он так смешно сказал — та барышня, которую я встречу первой, получит эту раскрасавицу… А после мы пошли есть мороженое. Он относился ко мне, как к ребенку, и мне это даже нравилось. Ко мне ведь никто до этого не относился, как к ребенку! Потом мы еще гуляли по парку, смотрели на деревья в золоте… Это он так сказал. В золоте осени… Еще он как-то раз водил меня на концерт. Не помню, что там играли, кажется, Баха? Я плохо разбираюсь в музыке. И я именно там поняла — если ему понадобится моя жизнь, я отдам ее, не задумываясь! Не потому, что он красивый, нет! Я любила бы его даже, если бы он стал инвалидом! Честное слово! Дело было не в этом. Я не знаю, как вам объяснить…
Ознакомительная версия.
