Ознакомительная версия.
Вячеслав осторожно понюхал содержимое, кивнул понимающе:
– Вполне может быть. Ничем не пахнет. Возьмем, химики определят. Пробовать не хочу. От них всего можно ожидать.
Когда почти все вышли из комнаты, один из оперативников заглянул под кровать и заметил чуть выступающий квадратик паркетной доски.
– Посмотрите, что я нашел! – крикнул он.
Двое оперативников вернулись на окрик коллеги. Они отодвинули кровать. Паркетина, видно, слегка покоробилась от перепада температуры. Ножом ее поддели, а когда подняли, обнаружили железную пластину. Это была крышка небольшого сейфа, вмонтированного в пол.
Попытались ножом проникнуть в замочную скважину, но тщетно!
– Надо Грязнова позвать, – предложил один и отправился вниз. Второй оперативник отошел к окну. И это его спасло. Потому что в это время первый оперативник, обнаруживший сейф, ухитрился-таки каким-то образом зацепить крышку сейфа и нажать на рукоятку ножа. Рванул взрыв. Бедняга принял весь удар на себя…
Турецкий и Грязнов были уже на выходе, когда громыхнуло на втором этаже. Они замерли на миг, переглянулись и ринулись обратно. На убитого было страшно смотреть. Тот же, кто оказался у окна, был только контужен ударной волной. Он беспомощно мотал головой из стороны в сторону и, как рыба, безмолвно открывал и закрывал рот.
Загорелась кровать. Вспыхнули занавески. Все, находившиеся в доме, кинулись гасить пламя. Кровать вышвырнули со второго этажа на снег, сдернули занавески, шторы – и все это факелами полетело наружу. Кажется, огонь удалось победить.
На куске разодранного в клочья ковра опустили на первый этаж обезображенный труп пять минут назад еще веселого, живого человека. Оглоушенного под руки, аккуратно отвели в машину и уложили на носилки.
– Надо уходить из этого дома, мало ли что здесь еще начнет взрываться, – мрачно сказал Грязнов. – Проклятый хозяин. И дом такой же…
Было составлено два протокола. Понятые, напуганные происшедшим, быстро подписали документы и удалились восвояси.
Турецкий с тоской смотрел на жуткий сверток, который оперативники, закутав в брезент, устраивали в багажной части оперативного микроавтобуса.
Эксперт– криминалист ползал по полу на коленях, собирая остатки металла, какие-то обгорелые обломки, чтобы дома, в лаборатории, попробовать восстановить картину до взрыва, выяснить его причину и дать характеристику взрывному устройству.
Время тянулось томительно. Наконец он вышел, отряхивая черные от гари колени и локти. Сказал, что можно ехать.
Дом был заперт, закрыта на висячий замок калитка. Во дворе, под окнами, чернел обгорелый остов кровати.
Грязнов оглянулся на удрученного Турецкого.
– Езжайте… Что поделаешь, поторопился парень. А твоей вины тут нет никакой. Ладно. Поеду-ка я теперь сам в этот «Парадиз», – и пошел к своему «форду».
…Чтобы попасть к Никите Воронину, Грязнову пришлось преодолеть три заслона охраны, каждый раз при этом показывая свое удостоверение. «Быки» смотрели, читали, размышляли, но… пропускали до следующей двери и очередного стража.
Офис был отделан по высшему классу европейских стандартов, сверкал чистотой, пластмассой, зеркалами и стеклами.
На Воронине был строгий черный костюм с ярким галстуком, сверкающая белизной сорочка. Он встал из-за стола, поздоровался с гостем за руку, пригласил садиться. В манере и голосе хозяина кабинета была сплошная официальность и строгость. Начальника МУРа он принимал так, словно это был случайный и не очень нужный посетитель, явившийся с жалобой на обслуживание.
– Слушаю вас, – холодно констатировал Воронин.
Грязнова так и подмывало сказать, что как раз это он пришел сюда слушать. Но сдержался, все еще впереди, успеется…
– Я знаю, что некоторое время вы работали охранником и шофером у Владимира Козлова.
– Было такое.
– Для полного нашего взаимопонимания хочу предупредить, что я здесь провожу официальный допрос свидетеля. Ваши показания будут занесены в протокол. Впрочем, если вам угодно, я обяжу вас явиться ко мне на допрос на Петровку, 38.
Спесь заметно схлынула с Воронина. Он внимательно оглядел Грязнова, пожевал губами в задумчивости и сказал:
– Зачем же лишние формальности? Раз вы сочли возможным приехать сами, не будем усложнять. Я к вашим услугам. Как это? Правду и только правду? Я готов, спрашивайте.
– В день смерти банкира Акчурина вы находились в его загородном доме. Вместе ужинали. Ночью хозяин умер. Расскажите подробно, как все происходило: приезд, трапеза, ночевка. И так далее. Максимально подробно.
– Но для чего теперь вам эта информация? Было ж установлено, что Вадим скончался от передозировки наркотика. По-моему, тут все ясно. Зачем к этому опять возвращаться?
– У следствия есть свои задачи, которые не принято обсуждать со свидетелями. Я прошу вас ответить на вопрос.
– Я был только водителем Козлова, шестеркой. Мое дело – доставить продукты на кухню. Остальным занимался Козлов. Иногда ему помогал хозяин.
– Женщин в свою компанию не принимали?
– Отчего же, там бывала Алла. Жена Акчурина. Но она предпочитала комфортабельную квартиру с кухонным комбайном и всем необходимым для цивилизованной жизни. На даче ей всегда чего-нибудь не хватало. Она была городским человеком, от свежего воздуха у нее болела голова, не любила комаров, боялась оставаться одна в доме…
– Акчурин был из однолюбов?
– Да, похоже на то. Алла ведь старше его. И он не просто любил ее, она ему как бы заменила рано умершую мать.
– Хорошо, вернемся к последнему вечеру, – предложил Грязнов. – Итак?
– Мы приехали втроем на машине. Акчурин и Козлов ушли в дом, а я выгрузил продукты, перенес их на кухню. Отвел машину в гараж. Тоже пошел в дом.
– А собака? – напомнил Грязнов.
– О собаке забыл. Акчурин привез ее с собой. Когда я пришел, она была в доме – рыжая овчарка Мирта.
– Она была здорова?
– Да. Веселая такая, виляла хвостом, ластилась к хозяину.
– Что дальше?
– Володя поджарил отбивные, заварил чай, в духовке спек картофель. Вместе с ним мы накрыли стол.
– А Акчурин чем занимался?
– Включил телевизор, просматривал газеты.
– Что еще было на столе?
– Фрукты и торт.
– Торт? – переспросил Грязнов.
– Да. Акчурин очень любил сладкое. Это у него с детства такой комплекс: обожал конфеты и пирожные. Ну и… в конце концов реализовал свою мечту. Володя еще меня предупредил, чтобы я его торт не трогал. Пусть, мол, останется хозяину, тем более что сладостей к чаю хватало. Было печенье, конфеты, рахат-лукум.
– Значит, торт ел только Акчурин?
– Да. Он, правда, пытался нас угостить, но я терпеть не могу эти жирные кремы. А Козлов… Не помню почему. Хозяину торта оказалось много, и он даже Мирту им накормил. После ужина легли отдыхать. Хозяин в спальне на втором этаже. Володя – в комнате на первом, а я, как обычно, на диване, в зале. Утром хозяин долго не вставал, мы пошли его будить и нашли мертвым, на коврике, возле его кровати, лежала Мирта. Мы тронули ее – тоже никаких признаков жизни. Вот и все, собственно.
– Вы знали, что Акчурин принимает наркотики?
– Нет, даже не предполагал.
– Как же вы могли поверить, что он умер от наркотиков?
– В чужую душу не заглянешь. Откуда мне знать, как и чем человек живет. Я не поп, он мне не исповедывался.
– Как потом разворачивались события в банке? – спросил Грязнов.
– Бережкова растерялась после смерти мужа, но Козлов ее поддержал морально, на собрании директоров выступил и заявил, что только она может занять пост после смерти мужа, так как осведомлена была обо всех его делах. Сам он стал ее правой рукой, ну а из кабинета быстро перекочевал в постель. А потом случился крах банка, но он продолжал работать, пока окончательно все не провалилось. Да это же все на глазах случилось. Буквально в течение месяца.
– А как сложилась ваша судьба после смерти банкира?
– Неплохо. Козлов с Бережковой тут же перетрясли кадры, нашлось и мне вот это местечко. Чем я весьма доволен.
– Вас охраняют, как Президента, – заметил Грязнов.
– А знаете почему? Я для них денежный мешок! У меня ночной клуб, сауны, казино, несколько баров. Хозяйство огромное!
– Хорошо, что вы упомянули о сауне. Вы читали сегодня статью о Савельеве в «МК»? Это ж о вашей сауне идет речь. Как же это так получается? Компромат на уважаемых людей? – Грязнов и не скрывал ехидства.
– Я знаю, о чем речь. И даже о ком – фамилия этого «кинооператора» мне известна. Ну, не уследили, бывает. Значит, потребуется соответствующая профилактика.
– Раз вам известен оператор, я бы настойчиво посоветовал оставить его в покое. А весь сыр-бор затеял зять Савельева, раздобывший кассету у тестя, который по стариковской скаредности не уничтожил компромат на себя, а видно, решил оставить на память, чтобы в глубокой старости, просматривая пленку, оживлять прекрасные воспоминания.
Ознакомительная версия.
