– Он составил список людей, который мы у него просили. – Я знал, что Беррин постоянно теребил его по этому вопросу.
– Да, и около часу назад отправил нам факсом.
– Есть там что-нибудь интересное? – Я подошел к нему с чашкой кофе.
– Вот, смотрите. – Он передал мне отпечатанный список имен и дат, и, быстро пробежав его, я сразу заметил знакомую фамилию.
– Ну и ну! Значит, там был и Крейг Макбрайд!
– И даже дважды. В целом он провел в Боснии около полутора лет. Леппел хорошо его помнит. Говорит, работалось с ним не очень хорошо, но он вовсе не был наркоманом. Оказывается, его коллеги подсмеивались над ним, потому что при всей своей так называемой крутости он до ужаса боялся уколов.
– Я так и знал, что он умер не от естественных причин. Но этот кретин Берли уверяет, будто Макбрайд собственноручно ввел себе сверхдозу.
– А сегодня утром Каппер сказал мне, что Джин Тэннер будет предъявлено обвинение только за хранение наркотиков.
Я вздохнул:
– Не понимаю, почему ее нельзя обвинить в незаконном избавлении от трупа. А так она может отделаться штрафом.
– Может, нам самим стоит с ней потолковать?
– Пожалуй. – Я отпил кофе, сожалея, что у меня нет никаких данных, заставивших бы ее говорить. Но откуда я мог знать ее так же хорошо, как Нил Вэймен? Мне нечем было ее прижать, и она это понимала. Однако, несмотря ни на что, я был оптимистом, а потому не собирался отступать. Нужно только тщательно продумать тактику допроса.
– Что ж, Дэйв, хорошо поработал, прямо молодец.
– Не такой уж, выходит, я бестолковый, сержант. Как видите, и я на что-то способен.
– Конечно, – согласился я. – В будущем постараюсь побольше привлекать тебя к расследованию.
Он кивнул, понимая, что таким образом я перед ним извиняюсь, и я надеялся, что на этом наши разногласия закончатся.
Я уселся за телефон и попробовал соединиться с Маликом. Как ни странно, он сразу взял трубку, но тут же предупредил, что очень спешит.
– История Криса Хольца становится сущим кошмаром, ~ пояснил он.
– А что такое?
– Ну, как обычно, никто не желает говорить. Его родственники заявляют, будто понятия не имеют, о чем мы спрашиваем и Крис жив и здоров, просто в данный момент уехал из города а теперь еще вдруг все служащие борделя как один стали отказываться от своих показаний. И это в дополнение к тому, что у нас никаких намеков на то, кто мог похитить Криса.
– Извините за беспокойство, Азиф, но вы ничего не разузнали об этой компании, «Дагмар холдингс»?
– У меня не было времени. Обещаю, что завтра обязательно поищу. А вы не обращались за информацией в «Компани-хаус»?[16]
– Обращался. Такая фирма действительно существует. Они послали мне несколько страниц со всякими данными, но это не много нам дает.
– Посмотрю, что я сумею найти. Можете еще раз продиктовать мне ваш номер мобильника?
Я продиктовал ему номер, и Малик, сославшись на занятость, распрощался.
Я уставился на кипу бумаг у меня на столе – это были данные о компании «Дагмар холдингс». Я собирался повнимательнее их просмотреть, но на часах было без десяти двенадцать. Это могло подождать.
– Не хочешь поесть или выпить? – спросил я Беррина. Он улыбнулся и кивнул:
– Я бы не против и того и другого.
– Тогда идем.
И мы с ним вышли, в который раз оставив комнату для расследования дела Мэттьюза пустой и тихой.
В тот вечер ужин приготовил Таггер Льюис. Рыбу под соусом карри с лапшой и тушеными овощами. Получилось прямо объедение. Оказывается, последние полгода он учился на шеф-повара и здорово преуспел, потому что я давно уже так вкусно не ел. Сказать по правде, это заставило меня снова поверить в образовательную систему Британии. Единственный, кто все портил, – это Джонни, не перестававший |р» гть и охать с того момента, когда узнал, кем оказался похищенный нами человек со стрижкой под Элвиса. Не успел я покончить с едой, как он снова завел свою шарманку.
– Я должен получить побольше за свою работу, – заявил он. – Мы притащили сюда этого злобного пса Криса Хольца, которого сама его мамаша прозвала Мучителем Барнсбери! Самый опасный тип во всем северном Лондоне! И нате вам – я оказался в банде, которая его выкрала! Вам-то что. Вы собираетесь наварить на этом деле хорошие бабки. Так вот, я тоже хочу участвовать в дележе!
– Так ты же ничего не делал, Джонни, – заметил я. – Только вел машину, а всю тяжелую работу выполнили мы.
– Я тоже рисковал своей шкурой, Макс, хотя меня никто и не спрашивал, согласен ли я на это. И мне придется жить в этом проклятом городе под постоянной угрозой закончить жизнь визитом в мастерскую Криса, откуда не возвращаются.
– Да тебя никто не станет искать, – пробурчал Джон с набитым ртом.
– А ты разве забыл уже, что это я угнал машину? Копы могут накопать какой-нибудь след, который приведет их ко мне, и тогда мне крышка. Мне велели угнать машину для дела, на какое я ни за что бы не пошел, если б знал, а теперь оказывается, оно касается самих Хольцев!
– Ты напрасно волнуешься, – сказал я. – Заберешь деньги, причитающиеся тебе, да живи себе спокойно. Кто знает, сколько тебе суждено прожить! Стоит ли тратить всю жизнь на пачкание штанов от страха перед тем, что может и не случиться.
– Тебе легко говорить. Ты получишь прилично и сможешь смыться куда пожелаешь.
– Ой, да перестань ты нести всю эту чушь, надоело!
Это презрительное замечание сделал Калински. На нем был черный свитер с высоким горлом, поверх которого свисали три толстые золотые цепочки, а седые волосы он тщательно зачесал назад. Это делало его похожим на гангстерский вариант Милк Трея.[17] Он оттолкнул тарелку, не доев и половины, и закурил «Ротманс».
– По-твоему, ты знаешь, что такое страх? – сказал он, тыча сигаретой в сторону Джонни. – А? – Джонни молчал, а он смотрел на него с видом опытного знатока. – Ни черта ты не знаешь! Так вот, сейчас я тебе объясню. Страх – это когда ты стоишь на улице без всякого прикрытия и эти сволочи из СО19 стреляют в тебя, а твой лучший друг, с которым ты сделал работу, падает мертвым на тротуар, прямо рядом с твоими ногами, и ты знаешь, через две-три секунды ты тоже будешь вот так валяться. – Калински смерил Джонни тяжелым взглядом. – Вот, мой мальчик, что такое страх.
– И что же случилось? – испуганно спросил Джонни.
– Ты хочешь узнать, почему я все-таки здесь, а не умер? Мне продырявили живот и ногу. Я провалялся в больнице полтора месяца, но меня все равно притащили в суд. Я получил четырнадцать лет за вооруженный грабеж и попытку убийства, так как мне тоже удалось ранить одного из этих подонков. Единственное, о чем я по-настоящему жалею, – это что он не сдох.
Честно говоря, я не очень-то поверил, будто Калински участвовал в перестрелке, подобной легендарной бойне в O.K. Коррале.[18] Насколько я знал, за всю свою преступную карьеру он выстрелил всего раз, да и то в потолок подвала почтовой конторы. И он точно не был отчаянным головорезом. Как говорил мне Джо, Калински отсидел в тюрьме всего один маленький срок, что говорило о его бдительности и осторожности. Поэтому-то мы его и позвали на это дело. От кого-то понесло противной вонью, и не только из-за острого карри.
Джонни со вздохом опустил голову на руки.
– И какого черта я здесь торчу? – сказал он, ни к кому не обращаясь.
– Потому что кишка тонка! – проворчал Калински.
– Оставь его, Майк, – сказал я. – У бедняги была тяжелая неделя. Его любовница оказалась бисексуалкой.
– А что здесь такого? – заржал Таггер. – Что может быть лучше, чем втроем покувыркаться в постели?
– Чего же хорошего, если третий не желает с тобой трахаться.
Таггер сочувственно похлопал его по спине.
– Черт, Джонни, неужели это правда? А ее любовница не хочет участвовать в этой развлекухе?
– Да катись ты к черту! – заорал Джонни, сбрасывая его руку. Потом обернулся и злобно уставился на меня: – Макс, я же только тебе доверился!
– Однажды я встречался с парой лесбиянок, – мечтательно проговорил Калински. – Обе были американками, порнозвездами. И звали их Кэнди и Брэнди. Брэнди оказалась еще та штучка! – Он с восторгом покачал головой. – Уж они знали свое дело, можете мне поверить. Такие вытворяли вещи, что с ума сойдешь, лучше и не говорить! Занимались этим в пентхаусе в «Савое».
Я бы ему поверил, но знал, что во всей Англии не сыщешь другого такого завиралу.
Я встал из-за стола.
– Пойду отнесу поесть малышу Крису.
Калински злобно уставился на меня:
– Вот еще, пусть поголодает.
– Утром я хотел его накормить, – сказал Джо, – но он послал меня к черту. Я и ушел. В воскресенье утром мы его отпустим, и, если он решил похудеть, его дело. Вода у него есть, так что не сдохнет.
– Он провел здесь уже почти два дня и ничего не ел. Пойду проверю, как он там.
