Но вот прошло всего несколько недель, и судью убивают при известных вам всем обстоятельствах. Пять подозреваемых, трое из которых находятся в этой комнате. Четвертый – Бимиш. Леди Барбер также входит в число подозреваемых. Тот факт, что убийство совершено ножом, который был идентифицирован как орудие убийства, совершенного в Истбери, и исчез из зала суда, заставил меня снять подозрение с мисс Бартрам, а впоследствии, после небольшого расследования, и с господина Маршалла. В результате я столкнулся со следующей проблемой: подозрения отпали как раз в отношении тех двоих, у которых был мотив совершить преступление именно в данный момент. Стало очевидно, что преступник подверг себя огромному риску. Само преступление свидетельствовало о его смелости и находчивости – так разительно отличались его действия от неуклюжих попыток в период сессии. Кроме того, преступник спешил. Казалось, он вынужден был воспользоваться представившимся ему случаем, у него не было больше времени ждать. Рассуждая о трех оставшихся подозреваемых, у двоих из которых были или могли быть определенные мотивы, я подумал, что им не было необходимости так отчаянно спешить и подвергать себя риску. Что касается леди Барбер, здесь имелась еще одна особенность поведения – резкий переход от желания уберечь мужа к внезапному решению убить его, что выглядело абсурдным. Тем не менее нельзя было закрывать глаза на тот факт, что с точки зрения возможности совершить убийство у леди Барбер были все шансы сделать это.
С такими мыслями я вчера пришел к вам, господин Петигрю, и вы дали мне ключ к разгадке, обратив мое внимание на то обстоятельство, что судья был убит ровно через шесть месяцев после дорожного происшествия в Маркгемптоне.
– Любой компетентный юрист обратил бы на это внимание,- заметил последний раз Петигрю.- Но признаюсь, я был поражен вашей догадливостью. Честно говоря, я надеялся, что вы не догадаетесь.
– Я не понял, в чем дело,- скромно заметил Маллет,- но сообразил, что какая-то связь между этими двумя днями имеется. Хорошо. Оставалось начать все сначала и разузнать подробности дорожного происшествия. Поэтому от вас я поспешил в контору Фарадея, к поверенным Себальда-Смита. Первый же вопрос, который я им задал, направил меня по верному пути. Я спросил, на какой стадии находилось дело против судьи в момент его гибели, и представитель фирмы, с которым я разговаривал, сообщил мне, что дело все еще находилось в стадии переговоров. Они собирались подать иск в суд, но судья был убит за день до назначенной даты. Я обратил внимание на то, что поверенный был очень расстроен этим обстоятельством.
– Это понятно,- кивнул Петигрю.- Интересно, не собирается ли Сэлли с Себальдом предъявить фирме иск за небрежность в результате бездействия?
– Поверенный намекнул, что это не исключено.
– Любопытный маленький эпилог к убийству!
– Но я не понимаю,- вмешался Дерик,- какое отношение все это имеет к убийству?
– Вы найдете ответ в третьем разделе первой части парламентского закона, о котором я упоминал,- пояснил Петигрю.- Не вдаваясь в технические подробности, суть состоит в следующем. Вы можете подать в суд на человека, который сбил вас машиной, даже если тот умер. При этом могут возникнуть два обстоятельства. Первое: вы подали в суд на господина N, он умирает, его похоронили, но дело не приостанавливается, и в результате вы получаете денежную компенсацию с исполнителей завещания. Второе: господин N давно в могиле, но вы все равно можете подать на него в суд – при условии, что сделаете это не позднее шести месяцев с того дня, когда он вас сбил. Если же вы в течение шести месяцев будете заниматься волокитой, обсуждая возможность подачи иска в суд, а господин N сыграет в ящик, то и ваше дело последует туда же, и поделом вам.
– Так и произошло в данном случае?
– Так и произошло. А произошло это потому, что Хильда – упокой господи ее душу!- это прекрасно знала. Вы же помните, что она была адвокатом, и ее коньком были вопросы, связанные со сроками исковой давности. Я был полным профаном в таких вопросах, но теперь займусь ими всерьез. Хильда понимала, что, если иск Себальда-Смита будет удовлетворен, ее мужа ожидает полный крах. Она понимала также, что в случае его смерти иск взыщут с нее и она будет разорена. Поэтому ей надо было, чтобы он был жив все эти шесть месяцев, а поверенные истца не обратились в суд, пока этот срок не истечет, чего она добилась разными проволочками. Вот почему она спасла судью от самоубийства в прошлом месяце. И вот почему, как только шестимесячный срок истек, ей пришлось убить его – за день до подачи иска в суд. По всей видимости, она все продумала после того, как Сэлли дала ей понять, что не уступит, то есть уже в тот день, когда вы, Дерик, обнаружили дохлую мышь у себя в кармане. Прошу прощения, инспектор, я перебил вас.
– Все нормально. Вы объяснили лучше, чем это сделал бы я. Итак, мы добрались до конца этой истории. Осталось только вот что, господин Петигрю.Он показал на записку, лежащую на столе.
– Это? Моя маленькая ссылка на парламентский закон. Совсем краткое послание, правда? Всего лишь указание на сборник судебных отчетов.
Он взял в руки записку и прочитал вслух:
"Дорогая Хильда, Отчеты Королевской скамьи, 1938, т. 2, стр. 202.
Ф.".
– Конечно,- продолжил Петигрю,- вас интересует, что написано во втором томе отчетов Королевской скамьи за 1938 год. Так вот, цитирую это по своей выписке:
"Ваша светлость и господа присяжные заседатели, позвольте мне сослаться на дело Даниельса против Бокса, в котором рассматривался совершенно другой вопрос, но факты схожи с теми, что имеются в настоящем деле. Хорошо обеспеченный молодой человек был не застрахован, когда совершил наезд на полицейского и нанес ему серьезные увечья. Так как по иску полицейского не было обоснованных возражений, обсуждением размера компенсации за нанесенные увечья занялись поверенные двух сторон. Они почти пришли к соглашению, но молодой человек погибает. История умалчивает, что послужило причиной его смерти, но, поскольку в те времена бомбежек еще не было, смею предположить, что либо он разбился на своей машине, либо попал под колеса чужого автомобиля. Это произошло спустя шесть месяцев после наезда на полицейского, и по этой причине никто не подумал о возбуждении судебного дела. Бедный истец не получил ничего".
На лице Петигрю, только что оживленном во время чтения выписки, вдруг проступила глубокая усталость. Он взял свою записку и медленно разорвал ее на кусочки.
– Я думаю,- произнес он с горечью, бросая разорванную записку в корзину,- это первый случай в истории, когда причиной самоубийства послужила цитата из судебных отчетов.
Великобритания, 4.9.1900 – 25.8.1958
