– Так, ну мы пошли. Пойдем, Гена. Счастливо отдежурить, мужики!
Вячеслав Матвеевич осторожно пошевелился. Огненные вьющиеся волосы щекотали его грудь. Президент компании с ужасом осознал, что он лежит на диване в своем кабинете, причем абсолютно голый, в обнимку с неизвестным рыжим созданием. К счастью, сверху Вячеслава Матвеевича укрывал клетчатый плед. Создание завозилось, задвигалось, ткнулось в грудь чем-то мягким, и из-под пледа выглянули сине-зеленые глаза. «Дирли-Ду», – вспомнил Вячеслав Матвеевич, напрягся, пытаясь воссоздать в памяти какую-нибудь приятную картинку минувшей ночи, но не смог.
Дирли-Ду выбралась на волю и сонно улыбнулась. Она была в рубашке Куницына.
– О-о-о, – зевнула Дирли-Ду. – Ты был бесподобен! Ангел мой. А я слегка замерзла под утро.
Вячеслав Матвеевич сел, обернувшись в плед. Он снова попытался вспомнить хоть что-то, но потерпел фиаско. А ночь, надо полагать, выдалась напряженной – весь торс Куницына был измазан губной помадой. «Какой позор, – подумал он. – Ничего не помню. Неужели старость? Или выпил лишнего на банкете?»
– Во сколько у вас начинается рабочий день?
Вячеслав Матвеевич с нехорошим предчувствием посмотрел на часы. Половина девятого!
– Я уже полчаса плодотворно тружусь, – кисло ответил он.
Дирли-Ду натягивала платье.
– Хорошо, что я закрыла дверь изнутри? Сейчас твоя секретарша куда-нибудь выйдет, и я испарюсь. Нельзя подрывать твой авторитет, правда?
Дирли-Ду присела рядом с обескураженным, растрепанным Куницыным и ласково прижалась к нему.
– Я могу надеяться на повторение? Гениальный секс, талантливый партнер, незабываемые ощущения.
Вячеслав Матвеевич молча обнял Дирли-Ду за плечи и уткнулся носом в ее лохматую шевелюру. Проклятый склероз! Он ничего не помнил! Он пропустил столько чудесного!
– Ну, я умчалась. Отпускай меня, пока секретарша снова не появилась!
– Дирли-Ду!
Девушка звонко чмокнула Куницына в щеку, рванулась к двери, выстрелила замком.
– Я заеду к тебе! – шепотом крикнула она с порога. – Чао! Чао! Я побежала!
Удрученный Вячеслав Матвеевич снова запечатал кабинет и отправился в душ…
– Ой, а я думала вы сегодня задерживаетесь, Вячеслав Матвеевич! Доброе утро! – удивилась секретарша, когда свежевыбритый и причесанный Куницын появился из своего кабинета.
– Здравствуй, Маруся! Я уже давно здесь, – честно признался президент компании. – Газеты? Письма?
– Вот, пожалуйста. Будете кофе?
– Да, кофе. И знаешь, я сегодня не завтракал. – Сооруди мне какой-нибудь бутерброд, пожалуйста.
– Хорошо, Вячеслав Матвеевич.
Куницын просматривал запечатанные конверты, оставленные на крышке копировального аппарата. Внезапно его взгляд остановился на счетчике копира. «754», – показывал счетчик. «Странно, – подумал Вячеслав Матвеевич. – А вчера, когда я делал копии для сыщика, было только 691. Я точно запомнил эту цифру». Куницын усмехнулся. Ему ли хвастаться отличной памятью!
– Маруся, ты уже копировала сегодня что-нибудь?
Секретарша ответила не сразу.
– Извините, Вячеслав Матвеевич, – промямлила она. – Подруга собралась на диету, она весит уже около сотни, и я для нее… Такое, знаете, чудотворное средство, индийский метод. Она меня попросила переснять. Но всего парочка страниц! Я понимаю, что нельзя использовать в личных…
– Ничего-ничего, Маруся! – прохладно улыбнулся Вячеслав Матвеевич. – Не переживай.
«Хороша парочка страниц! И хорош индийский метод – 63 листа инструкций. Подруга усохнет до тридцати пяти килограммов!»
***
Темно-синяя служебная «ауди» Антона Артемьева уже третий раз останавливалась у дома, где, по информации, полученной от Сюзанны Эдмундовны, жила Ксения. Главный менеджер, озаренный страстным желанием угодить начальству и снабдить президента компании юной и нежной Ксенией Губкиной, вдохновенно колотил в отделанную лакированной вагонкой дверь и не получал ответа.
Наконец, с третьего заезда, настойчивость Антона была вознаграждена. Квартирная хозяйка Ксюши, вытирая руки о фартук, открыла дверь и с беспокойным удивлением оглядела незнакомого молодого человека в плечистом плаще, из-под которого выглядывали отличный светло-серый костюм, ярко-белая рубашка и модный галстук.
– Вам кого? – достаточно приветливо спросила она.
– Ксению, – объяснил Антон, подергиваясь от нетерпения.
– А Ксении нет, – жестоко разочаровала посетителя женщина. – Вы ее друг?
– Ну, практически… Да, друг. А когда она придет?
– Откуда же мне знать?
Диалог велся в приграничной зоне, Антону не предложили войти в квартиру.
– Но сегодня-то она будет дома?
– Вы такие вопросы интересные задаете, – обиделась женщина. – Будет дома, не будет…
– Вы Ксенина мама? – предположил Антон.
– Вот еще! – фыркнула квартирная хозяйка. – Она мне не родственница. Она у меня комнату снимает.
– А у вас есть телефон?
– А почему вы спрашиваете?
– Ну, я мог бы вечером позвонить, чтобы поговорить с Ксенией. Она мне так нужна.
– Нет у нас телефона, – отбрила женщина, полностью утрачивая интерес к гостю и пытаясь закрыть дверь.
– Подождите, – взмолился Антон. – Но как же мне встретиться с Ксенией? – Он грудью прыгнул на косяк, не позволяя двери захлопнуться.
Из-за плеча женщины выглянул парень.
– Мужик, тебе чего? Чего буянишь? – спросил он, отодвигая в сторону владелицу квартиры и выходя на лестничную площадку. – Владимир.
– Антон, – представился Артемьев и пожал протянутую руку. – Слушай, когда Ксения вернется?
– Вот чего я не знаю, того не знаю, – вздохнул Владимир. – Я ее сам уже несколько дней не видел.
– И я не видела! – вновь вылезла из квартиры женщина. – Действительно. Я только сейчас поняла, что уже дня три ее не видела. Куда же она пропала? Вова, она тебе ничего не говорила?
– Я вспомнил! – внезапно воскликнул Володя. – Семинар! Ксюша говорила мне про какой-то семинар в Подмосковье. Вот туда она и уехала, должно быть.
– И надолго? – окончательно приуныл Антон.
– На неделю, наверное. Вернется, я передам, что ты заходил. У нее есть твой телефон? У вас, вообще, какие отношения? – ревниво спросил Владимир.
– Сугубо деловые. Тогда через неделю заеду?
– Какие проблемы? Конечно заезжай.
Невеселый Антон спустился вниз. Первое же негласное ответственное задание, полученное им на посту главного менеджера, – раздобыть Ксению Губкину – оказалось трудновыполнимым. Антону очень не хотелось прочитать на лице президента компании упрек в недостаточной компетентности.
– Ребята, знакомьтесь! Максим. Константин, – торжественно провозгласил Пряжников. – Без церемоний, мальчуганы, давайте сразу на «ты».
Несчастный Колотов лежал на диване, обернутый двумя одеялами. Его глаза – сейчас без очков – были непривычно большими и грустными, как у раненой косули. Рядом на журнальном столике возвышалась наполненная молоком двухлитровая пластмассовая бутыль из-под пепси и упаковка пилюль.
Костя с опаской сжал ледяную безжизненную ладонь, появившуюся из вороха одеял.
– Макс Колотов, – загробным голосом представился журналист. – Знаменитый ньюсмейкер. Добрый друг. Лингвист-виртуоз. Защитник обездоленных.
Сексуальный гейзер. Конец эпитафии.
– Знаю, знаю, – обрадовался Костя. У него было отличное настроение. – Газета «Выстрел в упор». Всегда читаю с интересом. Иногда, правда, удивляет легкость, с которой вы жонглируете непроверенными фактами и выдвигаете бездоказательные обвинения, но все равно интересно.
– Спасибочки, – слабо откликнулось одеяло. – Виноват, не всегда я был честен и порядочен, жарил факты, пускал уток. Но как была прекрасна эта жизнь, пусть не совсем правильная и нравственная! Как невыносима мысль, что придется…
– О, началось! – возмутился Андрей. – Эти стенания я выслушиваю почти сутки. Костя, у тебя какие-то новости?
– Да! – радостно сообщил Константин. – Касательно Куницына. Удалось раздобыть некоторую информацию.
Одеяла на диване задвигались, и Андрей понял, что у Колотова начали расти уши.
– Пойдем-ка в другую комнату, – тронул он капитана за локоть. – Не будем обременять умирающего нудным разговором.
Макс протяжно застонал.
– Он всегда такой зеленый? – тихо спросил Костя уже в спальне. – Что с ним?
– Обширное отравление с элементами невроза. – Ты не пробовал соединять пиво с гелем для волос? И пить эту смесь?
– Какая гадость! – с отвращением воскликнул Костя.
– А Макс сожрал целую банку и залил тремя бутылками пива. Теперь требует от меня сочувствия и массаж ступней – у него, видите ли, судороги. – Всю ночь возился с ним, проклятье, а в больницу не хочет!
– Вот я умру здесь, тебя совесть замучает, – донесся из зала вредный голос. – Почему вы мною манкируете?! Я отравился же!
