вы на меня так смотрите? Говорю же: не знаю! Я была без сознания.
– Как он выглядел?
– Кто?
– Да никто! – психанул полицейский, но тут же взял себя в руки: – Как выглядел ваш спутник.
– Такой красивый, худой парень.
– Фрэнк, куда он подевался?
– Не было такого. Это все, кто пострадал во время аварии.
– Девушка, куда, по-вашему, подевался Уилл Маркс?
– О! Как вы меня достали! Вы меня спрашиваете? Хорошо, я отвечу! Он так высоко взлетел, что зацепился трусами за самолёт и теперь летит в Майами. Такой ответ вас удовлетворит?
Полицейские переглянулись. Офицер что-то чиркнул в блокноте и пробурчал:
– Вполне. Такой удовлетворит, – он тут же выпрямился и, указав на будку, предложил нам: – Пройдите в машину.
– Это ещё зачем? – сменила меня в диалоге Лиз.
– Мы поедем в участок.
– Я спрашиваю, зачем? – вновь переспросила подружка Стэна.
– Снимем с вас показания.
– Мы их и здесь можем дать, – поддержал Булк свою пампушечку. – Мы же пострадавшие, а не преступники.
– Проходите, проходите. Там разберёмся.
– Чего разберёмся? – наконец подал голос Джонатан. – Мы свои права знаем. Мы арестованы или задержаны?
– Вы участники аварии со смертельным исходом. Мы вправе доставить вас в участок для дачи письменных показаний. Проходите, иначе мы вынуждены будем применить силу.
Нас затолкали в будку автомобиля. В ней не было окон. Только решетчатый лючок, но он вёл в кабину. Четверо полицейских уселись у дверей, преграждая нам путь к свободе. Мы выглядели жалко и мерзко. Превратившаяся в лохмотья одежда была густо пропитана маслом. Всё-таки Ева неисправимая тупица, свернувшая свои мозги на голливудской продукции. Где она высмотрела эту мерзость с маслом? Что это нам дало? Ладно, чего теперь, пусть живёт и не икает. Я взглянула на своих друзей. У всех, как на подбор, хмурые уставшие лица. Ева откинула голову назад и закрыла глаза ладошками. Джо рассматривал свои промасленные кроссовки. И только красавчик время от времени украдкой посматривал в мою сторону. Интересно: где геймер? Куда он подевался? Я чуть нагнулась вперёд и отвернула голову от полицейских, чтобы они не видели и не слышали, как я спрашиваю.
– Кто-нибудь видел, куда Уилл подевался? – прошептала я.
Тут же раздался грозный окрик толстой чернокожей полицейской:
– Эй! Что тут непонятного? Вам было сказано, что говорить запрещено. Если не хотите отведать моей дубинки – заткнитесь.
Никто не ответил на мой вопрос, но Джонатан отрицательно повертел головой, Стэн выразительно развёл руками, а Ева пожала плечами. Получается, никто ничего не видел. Никто ничего не знает. Странно, где он? Неужели ему удалось скрыться? В таком-то виде? Очень странно. Что-то долго нас везут. Куда интересно? Какая разница – куда? Ничего хорошего нас в конечной точке этого пути не ждёт. Это уж точно. Мысли мои были пророческими. Когда автомобиль остановился, нам на головы надели черные мешки и повели в неизвестном направлении. По характерному интершуму я поняла, что нас погрузили в лифт и повезли наверх. Ехали довольно долго. Странно, я всегда считала, что заключённых держат и допрашивают где-нибудь на уровне первого этажа или в подвалах. А мы поднимались вверх приличное по продолжительности время. Из лифта нас провели в какое-то помещение, в котором было мягкое покрытие пола. Ноги в нём приятно утопали. Недолгое ожидание прервал мужской вопль:
– А-а-а! Что вы наделали? Зачем вы их сюда припёрли?
– Вы же сами так велели, – ответил ему голос одного из полицейских офицеров, руководивших нашим задержанием.
– Что я велел? Поставить эти масляные чучела на мой ковёр? Мне его привезли из дворца Саддама Хусейна. Твари! Пропал ковёр!
– Извините, не сообразил.
– Поздно извиняться.
Раздался выстрел. Я услышала, как кто-то рухнул на пол. Тут же чьи-то руки схватили нас и безапелляционно оттащили в сторону.
– Снимите с них мешки. Снимите, снимите! Они всё равно уже ничего никому не расскажут.
Сказано было не очень обнадеживающе для нашей перспективы. Где-то в районе селезёнки неприятно засосало предчувствие нехорошего. Мешки сняли. Резкий свет на мгновение лишил меня зрения. Когда оно восстановилось, я увидела, что мы стоим в огромном зале, застеленном гигантским ковром с восточным орнаментом, на котором остались масляные следы наших ног. Рядом с ними валялся тот самый офицер. Было очевидно, что он мёртв. Круто. Здесь ни с кем особо не церемонятся. Тут же стояли четверо полицейских и их начальник. Он страшно испугался и не отрывал взгляда от своего мёртвого коллеги. С противоположного конца ковра на нас грозно и брезгливо взирал высокий седовласый дядечка, аристократической наружности. Рядом с ним расположился тот самый альбинос. На этот раз его внешность показалась мне более омерзительной. На губах бледнолицего играла самодовольная улыбка, глаза мысленно разрезали нас на кусочки. Охрана аристократа и альбиноса состояла из восьми здоровяков в одинаковых серых пиджаках. В это время за нашими спинами раздался звук открываемых дверей лифта. Из него выперлась та самая старушка с собачкой, которая просила нас сменить бельё в её номере. Пауза затянулась. Когда старушка дошла до края ковра, аристократ обратился к ней:
– Мама, ну зачем вы приехали? Я же сказал вам по телефону, что буду занят.
– Мама не может никому помешать. Хотите лишить меня удовольствий? Ночью Фрид не дал мне насладиться, теперь ты, Пауль. Почему ты обижаешь маму?
– Вот ты всегда чувствуешь, когда ко мне приводят кого-нибудь. Как?
– Сердце матери. Смотри, каких хороших унтерменшей тебе доставили. Отдай их мне. Зачем они тебе?
– Мама, в последний раз, когда я их тебе отдал, пришлось делать капитальный ремонт, меняя обои, шторы, ковры и мебель. Нет, хватит. Угомонись уже.
– Мама злится, – старуха наклонила голову и скосила взгляд в нашу сторону. – Я уже спать не могу. Дай хотя бы девчонок.
– Никаких мальчишек, никаких девчонок! Всё! Сегодня праздника не будет. Переносим его на завтра. Не нравится мне, как начался этот день.
Пол Муленберг, я поняла, что это был он, заломил руки за спину и прошёлся пару раз взад и вперёд. Остановившись, он отдал команду старшему охраннику:
–Проводи полицейских до выхода.
Когда они ушли, Муленберг приказал обыскать нас. Но кроме масла, прилипшего к их рукам, громилы ничего не нашли. Тогда Пол обратился уже непосредственно к нам:
– И так, наши юные герои, где планшет?
– Какой планшет? – деланно удивился Стэн.
– Тот самый, который вы забрали у моего сына, – Муленберг-старший указал рукой на альбиноса.
– Ничего мы не забирали, – продолжил роль простачка мой малыш. – И вашего сына мы не знаем.
Сын подал голос:
– Зря стараетесь, зря суетитесь.
