понял, что перешел черту, из-за которой нет возврата.
Я сел на диван и дико захохотал. Когда истерика прошла, я начал думать, что делать. Если с бабкой тогда прокатило, то и с Володькой может.
Шальная мысль пришла мне в голову: а что, если изобразить сатанинское убийство? И свалить все на ту стерву-гадалку. Один хрен, ее весь дом терпеть не может, да и мутная она какая-то.
Я снова вытащил ножик, стащил с Володьки рубашку и нарисовал на теле непонятные символы. Первое, что в голову пришло. Потом я отмыл следы крови, которые попали на паркет. С ковра я бы не отчистил, да они там и незаметны были благодаря цвету этого совкового старья. Потом я залез в телефон Володьки, переписал себе номер этого французика и удалил его.
И обнаружил любопытную вещь: мой почивший приятель не общался с этим заграничным индюком лично. Значит, осталась почта. Сажин не ставил пароль на свой комп, что облегчило мне задачу. И как раз на нем был открыт почтовый ящик.
Я решил не рисковать и удалил абсолютно все письма. Естественно, драгоценностей в квартире я не обнаружил, но не сомневался, что потом обязательно найду их. Можно было уходить.
Я не знаю, какая еще блажь стукнула мне в башку, но я взял труп Володьки под мышки, выволок в подъезд и бросил на пол пролетом ниже. Вот теперь точно все.
Мне сыграло на руку, что на дворе уже стояла ночь и никто случайный по подъезду и по двору не шастал.
Я прикрыл дверь в Володькину квартиру, не захлопывая, и отчалил.
Следующие дни я отчаянно пытался найти цацки. Но, как назло, Сажин запрятал их так хорошо, что я даже понятия не имел, где их искать. Я ходил на вокзал, в камеру хранения, где Володька иногда держал товар, одно время думал наведаться к его бабе, но понял, что она даже вообще не в курсе про драгоценности – я понял это с ее слов, когда менты привели нас на квартиру к Володьке, чтобы посмотреть, не пропало ли чего. Попробовал поискать снова, незаметно, но это оказалось невозможно.
Я решил наведаться в другой раз, когда никого не будет. Для этого даже изготовил в гараже на работе отмычку. Тем более скоро должен был приехать француз. Да-да, в те дни, пока я искал цацки, я успел позвонить французу и измененным голосом представился Сажиным и договорился о встрече, сказал, что при невозможности прийти самому явится помощник. Как раз в тот вечер французик написал Володьке с просьбой позвонить ему и прислал номер телефона для связи.
Драгоценности я, разумеется, нашел. Покойник-то не дурак был. Спрятать цацки в почтовом ящике, замаскировав их письмом, – до такого надо еще додуматься.
Я открыл в банке счет, чтобы спокойно получить от этого дворянского потомка денежки. Все, решил я, дело в шляпе. И, видимо, расслабился. Не заметил, как мне сели на хвост менты и та баба-сыщица. Вот и погорел.
Интересно, сколько я получу? От убийства бабки попробую отвертеться. Да и не убийство это было, а несчастный случай. Мне кажется, она так треснулась башкой, что сразу концы отдала, и газ можно было не включать. А вот за Володьку придется лямку потянуть.
Да, я жмот и жадина. Верно говорят, что жадность фраера губит. Вот и меня сгубила.
Эпилог
На дворе стоял апрель. Снег уже наполовину растаял, обнажив черную мокрую землю и серый асфальт. Погода продолжала радовать солнышком и теплом.
Я шла в гости к Лене Синцовой. Убийство ее соседа Сажина сперва ее напугало, но потом вызвало неподдельный интерес. Поэтому приятельница написала мне в мессенджер и пригласила зайти в гости и рассказать про «тот случай», если мне не жалко и это не такой большой секрет.
Конечно, мне не жалко. В этом плане я человек щедрый. Не деньгами, в конце концов, просят поделиться. Хотя для приятных и близких людей мне ничего не жалко. Тем более денег.
«Смотри, Танечка, не превратись в Андрюшу Лозинцева или, на худой конец, в гоголевского Плюшкина».
Да и ничего особо секретного в деле Сажина – Лозинцева не было. Мне, как человеку с замыленным глазом, эта история не кажется особенной или чем-то выдающейся. А вот обывателю всегда интересно.
Разумеется, я не назвала бы Лену обывателем в полном (и уничижительном) смысле этого слова: она, повторюсь, человек интересный, увлекающийся и видящий подальше собственного носа. В отличие от, скажем, Юли Трошиной. Да, последняя – милая и добрая девушка, но очень приземленная, типичный обыватель. А вот Синцова – нет. Хотя обывательские нотки могут проскальзывать в каждом из нас. Даже во мне. Как там говорил герой одного старого фильма с Мэрилин Монро? «Идеальных людей не бывает».
Я уже подходила к ставшему мне хорошо знакомым дому, как увидела идущую мне навстречу Марину Сергеевну Ковалеву. На гадалке был длинный темно-серый пуховик с меховым воротником и повязанная на голове косынка.
Я могла бы избежать встречи с ней, но не стала. Да и зачем? Лично я бы не сказала, что Марина – неприятный человек. Просто немного не от мира сего. А такие люди нередко вызывают подозрение и неприязнь окружающих. И совершенно не похожа на свою сестру: та – женщина деловая, рациональная, в эмпиреях не витает.
Кстати, когда мы с Викторией заключали договор, я обратила внимание на то, что у сестер разные фамилии. Но здесь нет ничего удивительного. Судя по обручальному кольцу на безымянном пальце, Виктория замужем. А Ковалева, скорее всего, носит свою девичью фамилию.
– Здравствуйте, Марина Сергеевна, – тепло поприветствовала ее я.
– Здравствуйте, Татьяна. – Женщина остановилась, и на ее лице мелькнуло слабое подобие улыбки.
– Вы, наверно, уже знаете, что все закончилось?
– Конечно, знаю. Я это заранее знала. Ведь я говорила Владимиру, что ему следует опасаться человека, который стоит близко к нему. Я это вспомнила после вашего визита.
«Точно, мне же Юля говорила об этом. Ну и память, однако, у этой гадалки».
– Вы были правы, – кивнула я. – Его убил приятель по
