— Меня мучали голод, жажда и похмелье, а потому я точно не уверен, но вроде бы он произнес: «Передай Мире, я сказал „нет“.»
Пауза, очень долгая.
— Должно быть, я отрубился, потому что следующее, что помню, это как очнулся на скамье перед входом в конференц-центр, и парень из общественного патруля пытался разбудить меня и засунуть в фургон, чтобы отвести в приют брата Франциска. Там еще был коп. Я пытался рассказать ему, что случилось, но он, похоже, решил, что я пьян, и не стал слушать.
Кейт ничего не сказала, но я этому копу не завидую.
— Я провел в приюте пару дней, пока мне не стало лучше. Не знал, что делать. А потом вспомнил отцовского друга Макса.
Он впервые посмотрел прямо на Кейт.
— Я боюсь за старика.
И откинулся на спинку стула. История кончилась.
Выждав минуту, Макс осушил свой пятый — или шестой — мартини и откашлялся.
— Благодаря Виктории я по уши завяз в мерах безопасности, — сообщил он, глядя на Кейт. — Теперь моя жизнь мне не принадлежит — и тебя за это тоже следует поблагодарить, — иначе я бы сам все выяснил. Когда я услышал, что ты в городе, подумал: может, ты разберешься.
Кейт посмотрела на меня.
— Мы застряли здесь из-за непогоды, которая продлится еще день или два. Вполне могу разобраться. — Она повернулась к Тоутмоффу. — Я должна задать тебе несколько вопросов, Гилберт. Мы тут не обсуждаем, что хорошо, что плохо. Не торопись, расскажи мне все, что сможешь вспомнить.
Тоутмофф кивнул, не поднимая глаз.
— Когда тебя сажали в самолет, там был асфальт или гравий?
— Гравий.
— Ты слышал другие самолеты?
По-прежнему не поднимая глаз, он начал потирать ногу. Затем кивнул.
— Какие самолеты? Маленькие? Реактивные?
— И те и эти.
— Реактивные? Близко?
— Очень близко.
Кейт кивнула.
— Ты можешь предположить, в какой самолет тебя посадили?
— Похоже на «сессну», — ответил он. — Они оба сидели впереди. Может, «сто семьдесят вторую». Но может, и «сто семидесятую».
— Хорошо. А что насчет этих двух мужчин? Как они выглядели?
— Они были белые.
— Молодые? Твоего возраста? Или старые? Как Макс?
— Старые, — ответил Тоутмофф. — Как вы.
Макс засмеялся. Точнее, закудахтал. Кейт его проигнорировала.
— Высокие? Или низкие?
Тоутмофф пожал плечами.
— Наверное, чуть выше меня. — Он был ростом около пяти футов шести дюймов.
— Толстые или худые?
Он снова пожал плечами.
— Старший был костлявым. Младший — мускулистым.
— Волосы длинные или короткие? Какого цвета?
— Старший ни разу не снял кепку, но за ушами торчали седые волосы. Младший — блондин, и загривок у него был весьма лохматым.
— Как они говорили? Подвывали, как южане из Теха-а-аса? Или ахали, как северяне из Ба-ахстана? Или гундосили, я не знаю, как Сильвестр Сталлоне?
Тоутмофф покачал головой.
— Говорили, как белые.
Кейт кивнула. Она ничем не выдала своего нетерпения или раздражения.
— Во что они были одеты?
— Джинсы. Ботинки. Куртки. Бейсбольные кепки.
— Кепки? — переспросила Кейт. — А на них? Скажем, символика «Шеврона» или «Сиэтл сихокс»?
Тоутмофф подумал.
— У младшего на кепке было лого «Анкоридж эйсис».
— «Анкоридж эйсис»? — переспросила Кейт.
— Местные хоккеисты-полупрофессионалы, — пояснил Макс.
— Ты не узнал старика? — спросила Кейт у Тоутмоффа, и тот покачал головой. — Эяк осталось совсем мало, — сказала она. — Ты уверен?
Тоутмофф снова покачал головой.
— Никогда не видел его в Кордове. Он не из Ред-Нан. И в Анкоридже тоже не видел.
А больше Гилберт Тоутмофф нигде и не бывал, готов поклясться. Но все же он посетил на одно место больше, чем многие жители буша[68].
— Ты знаешь кого-нибудь по имени Мира?
Тоутмофф покачал головой.
— Нет.
— На сколько ты задержишься в городе?
— До субботы. Раньше мест на пароме в Кордову нет.
— У тебя есть телефон?
Тоутмофф достал мобильник.
— Хорошо, — сказала Кейт, поднимаясь на ноги. — Будем на связи.
Комментарии
Бобби. Тетушка Балаша была моим сегодняшним утренним гостем на «Парк эйр». Завтра она собирается вниз по течению, чтобы провести занятие по квилтингу в Чулиине. Она говорит, там жила одна семья эяк, и обещает поспрашивать про Миру.
Катя. достал?
Катя. мама говорит пожалуйста
Миссис Дуган. Следи за дополнениями, как, например, в параграфе 19. Не забывай правила расстановки запятых. Возможно, тебе это кажется мелочью, но если твои читатели не смогут доверять твоей пунктуации (или правописанию, или грамматике), как им доверять твоим словам?
Вэн. Миссис Дуган читала твой блог вслух в классе. Представляешь?
Вэн. Минуточку. Крошка по имени Бренда?!
Берни. Ошибочка.
Среда, 26 октября, Джонни
Когда я спустился вниз, Кейт на кухне готовила завтрак. Я захватил с собой компьютер и писал предыдущий пост.
— Что ты пишешь? — спросила она, и я ответил.
— Можно взглянуть? — поинтересовалась она.
— Нет.
Она засмеялась.
— Там есть хоть что-нибудь не про Ванессу?
Я почувствовал, что краснею.
— Там куча всего не про Вэн. Я написал про подсчет карибу, который мы с Рут делали в Груэнинге в прошлом году. Ну, знаешь, наша с ней вторая попытка. — Я помедлил. — А еще про Старого Сэма.
Она стояла у плиты спиной ко мне, но замерла с лопаткой в руке.
— Правда?
— Ну да. Я не хочу его забывать.
Лопатка вновь пришла в движение.
— Хорошо.
— И я пишу о твоих делах.
На этот раз она обернулась.
— Что?
— Пишу о твоих делах. — Я пожал плечами. — По крайней мере, то, что о них знаю.
Одна из ее бровей поползла вверх.
— Ты пишешь про вчерашнее?
Я кивнул.
— Хм. — Она повернулась обратно к плите и начала раскладывать по тарелкам французские тосты и сосиски. — Ну ладно, доктор Ватсон. Что ты об этом думаешь?
Прикольно, что она спросила. Пока мы завтракали, я вкратце повторил, что нам известно. Когда закончил, она сказала:
— И?.. Что мы сделаем в первую очередь?
— Ну, — замялся я. — Поедем в Меррилл и побеседуем с авиадиспетчерами?
— С какой поверхности они взлетали?
— С гравия. О. В Меррилле асфальт. Берчвуд? Кэмпбелл эйрстрип?
— Что Тоутмофф слышал, когда его заталкивали в самолет?
— О. Реактивные двигатели, очень близко. Тогда Стивенс интернейшнл.
Она ткнула в меня пальцем.
— Динь-динь-динь. Аэйк-Худ эйрстрип. И что мы спросим, когда доберемся до вышки?
— Про маленький самолет, взлетавший в ту ночь. Было поздно, а значит, их вряд ли взлетало много.
— Хорошо. Но сначала мы достанем карту.
— Зачем?
— Тоутмофф думает, что это была «сто семидесятая» или «сто семьдесят вторая». Если не ошибаюсь, «сто семьдесят вторая» делает около ста сорока миль в час. Он сказал, что они летели около часа. Он был пьян, а еще его избили, поэтому свидетель из него никудышный, но мы хотя бы сможем предположить, куда его отвезли в пределах этого радиуса.
Мы достали карту.
Прелесть Аляски в том, что куда ни плюнь, попадешь в грунтовую взлетно-посадочную полосу (в «Авиационном атласе» авиасообщению Аляски отведена целая страница). Джим говорит, их здесь больше трех тысяч и большинство заброшено. Первое, что делает золотоискатель, — вырубает поросль, чтобы иметь возможность прилетать и улетать. Так же поступает и человек, желающий построить хижину или домик. А компании по добыче природных ресурсов и вовсе сооружают взлетно-посадочные полосы достаточной длины, чтобы вместить «геркулес» с буровой установкой или коммерческий землечерпалкой для добычи золота. Закончив копать и бурить, они не могут просто скатать ее и забрать с собой, поэтому когда нефтяная или газовая компания уходит, охотники, рыбаки и туристы начинают использовать место для своих нужд.
Это хорошая новость для тех, у кого возникли проблемы в воздухе и срочно требуется посадка, и плохая для тех, кто пытается выяснить, куда летал один маленький самолет темной октябрьской ночью. Существуют сотни вариантов. Мы немного сузили круг, но не слишком.
— Что нужно сделать, чтобы избавиться еще от некоторого количества лишних точек? — спросила Кейт.
Я не знал.
— Откуда Тоутмофф родом?
— Ред-Нан, — ответил я.
— А его кузены? Которых он встретил на съезде ФКНА?
— Татитлик. О. О! А похитившим его парням требовался носитель эяк, чтобы поговорить со стариком. Значит, пролив Принца Уильяма? Но разве это не далековато для «сто семьдесят второй»?
Она улыбнулась. Думаю, я выглядел несколько возбужденно. Но это было так круто — настоящий детективный мозговой штурм.
