— На Мальту…
— Точно. И в тысяча семьсот девяносто восьмом году… — начала Софи.
— …наполеоновский флот захватил этот остров! — договорил за нее Франсуа, энергично кивнув головой. — Ну конечно же!
— Эй, полегче, пожалейте невежественного человека!
— О'кей, я тебе вкратце объясню, — сказала Софи. — Это был конец восемнадцатого века. Мальтийский орден — таким было новое название госпитальеров — лишился того влияния, каким пользовался в Средние века. Сам смысл его существования был утерян после падения Османской империи. И главное, Франция, традиционная покровительница ордена, во время революции совсем его забросила. Рыцарей даже лишили французского гражданства. Ну а жители Мальты все хуже сносили высокомерие этих воинов-монахов, обложивших их непомерными налогами. Короче говоря, Наполеон, пока еще только генерал, которого Директория поставила во главе экспедиции в Египет, без труда получил разрешение французского правительства захватить попутно и Мальту.
— И он напал именно на госпитальеров? — изумился я.
— Да. У Наполеона было две очень важных причины для завоевания Мальты. Во-первых, остров занимал несравненную стратегическую позицию в Средиземном море. Во-вторых, свою роль сыграли резоны личного характера. По общему мнению, в крепости Ла-Валетта, резиденции госпитальеров, хранились огромные богатства, в том числе и унаследованные от ордена тамплиеров. А Бонапарту нужно было много денег, чтобы купить себе сторонников и подготовить государственный переворот восемнадцатого брюмера. В общем, в июне тысяча семьсот девяносто восьмого года он овладел островом и присвоил часть добычи.
— И вероятно, Йорденский камень.
— Более чем вероятно, — подтвердила Софи. — Через несколько лет он, наверное, узнал истинное значение реликвии и решил, что лучше передать ее Церкви… Быть может, именно по этой причине он и подарил ее пресловутому Алесу д'Андюзу.
— Быть может, — повторил я. — В этой истории слишком много «быть может»…
— В любом случае, — вмешался Франсуа, — мы знаем, что Камень принадлежал его ложе в начале войны, иными словами, полтора века спустя.
— Вопрос в том, — подхватила Софи, — кто купил его в сороковом году, когда государство выставило имущество масонов на торги.
— Это можно выяснить, — сказал Франсуа, вставая. — Подождите, я сейчас спрошу.
Он направился к библиотекарю, и между двумя братьями завязалась долгая беседа вполголоса. Софи тем временем проглядела другие книги, стремительно перелистывая страницы, что свидетельствовало о навыках исследователя. Я с наслаждением следил за тем, как она работает. Вдумчивый взгляд и серьезное выражение лица ее очень красили. Ей это шло.
Франсуа, вернувшись к нам, склонился над столом и тихо сказал:
— Мне придется на минутку оставить вас. Кажется, нам повезло. Немцы забрали все архивные документы и увезли в Берлин, где ими завладели русские! Вот какой путь они проделали! Нам удалось получить большую часть архивов «Великого Востока» совсем недавно, когда русские согласились вернуть их! Я взгляну на бухгалтерские книги. Правда, в архив вам со мной нельзя. Но вы можете подождать здесь или присоединиться к Стефану, как пожелаете…
Я вопросительно взглянул на Софи. Она жестом показала мне, что в книгах больше нет ничего интересного и мы можем покинуть библиотеку.
— Мы подождем тебя в кафе, — сказал я, обращаясь к Франсуа.
Я сожалел о том, что не удалось осмотреть храм, о котором мне столько рассказывал Франсуа, но сейчас, конечно, момент был совсем неподходящий, да и Софи не являлась идеальной спутницей для экскурсии по масонскому храму.
Поэтому мы под руку направились к выходу.
— Цель близка, — сказала она, когда мы вышли на улицу.
— Ага, Интересно, что же это будет…
— Забавно. Я так увлеклась самим расследованием, что даже не задумывалась об этом. Что мы найдем? Какое послание мог оставить Иисус человечеству?
— Вообще-то мы еще не знаем, существует ли это послание, — возразил я. — Может, все это лопнет как мыльный пузырь.
— Надеюсь, что нет! — воскликнула Софи. — После всего, что мы уже сделали… Это было бы ужасно!
Я сжал ее руку, и мы пересекли улицу. Стефан увидел нас сквозь стекло маленького кафе, где он сидел, ожидая нашего возвращения. Он придвинул еще один столик к своему и взял для нас два стула.
— Мсье депутат остался в храме? — спросил он, вставая.
— Да, да, садитесь же, мы подождем его вместе. Что ты будешь пить? — спросил я Софи.
— Кофе.
Я заказал два эспрессо. И широко улыбнулся.
— Что с тобой? — удивилась Софи.
— Ничего. Просто я обожаю такие места. Ты не представляешь, как мне всего этого не хватало в Нью-Йорке. В парижских кафе атмосфера поистине уникальная.
— Дамьен, ты настоящий романтик! Тебе понадобилось заехать так далеко, чтобы оценить подобные вещи, — с иронией отозвалась журналистка.
— Наверное. Это немного грустно. Только когда долго чего-то не видишь, понимаешь, насколько это прекрасно.
— То же самое можно сказать и о людях, — добавила Софи, когда официант принес нам две маленькие белые чашечки.
— Хм, знаешь ли, отца я не видел десять лет, но когда вернулся, все равно думал о нем как о подлеце…
Баджи чуть не поперхнулся. Софи сдвинула брови.
— Ты не слишком деликатен, — с упреком сказала она. — И я не уверена, что ты думаешь так, как говоришь.
— Не понял?
— Ты на самом деле думаешь об отце так же, как одиннадцать лет назад?
Я пожал плечами:
— Я о нем вообще не думаю.
— Неужели? Что ж… Попробуй задать себе этот вопрос. Изменились ли за эти одиннадцать лет твои представления о родителях?
— Не знаю…
По правде говоря, я знал. Это приводило меня в ужас, но в глубине души я сознавал, что простил отца. И злился на себя за то, что не могу больше злиться на него.
Сколько страданий он мне принес! И все же… Я надолго умолк. Должно быть, Софи заметила, как я взволнован, и взяла меня за руку под столом.
Франсуа появился в тот момент, когда молчание становилось уже невыносимым.
— Ну вот, — объявил он, встав перед нашим столом, — я выяснил имя человека, купившего Камень в сороковом году.
— Гениально!
— Мы его знаем?
— Не думаю, — возразил Франсуа.
Он вынул из кармана листок бумаги.
— Стюарт Дин, — прочел он. — Американец, хоть это и кажется невероятным.
Я увидел, как у Софи расширились глаза.
— Не может быть! — изумленно воскликнула она.
— Что такое?
— Дамьен! Ты помнишь имя того типа, который пытался взломать мой компьютер из Вашингтона?
— Генеральный секретарь американского «Бильдерберга»?
— Да. Его зовут Виктор Л. Дин! Таких совпадений не бывает!
Я понял сразу. И почувствовал, как у меня заколотилось сердце. Мы подошли к цели вплотную. Тиски сжимались.
— Подождите, — умерил наш пыл Франсуа, — в Америке есть много людей с фамилией Дин… Почему бы тогда не Джеймс Дин?[53]
— Ага. Но все-таки это поразительное совпадение. Хотя вы правы, — признала Софи. — Надо уточнить, есть ли между этими двумя людьми какая-то связь.
— Я что, не могу выпить кофе? — обиженно спросил Франсуа, по-прежнему стоя у стола.
— Выпьете позже! — решительно сказала Софи, поднимаясь с места.
Мой депутат разинул рот. Я фыркнул. Стефан также не удержался от улыбки и двинулся впереди нас к «Шафрану». Наверное, он никогда не видел, чтобы с Франсуа обошлись так бесцеремонно, как умела делать только Софи, и это позабавило его не меньше, чем меня.
— Вот что я вам предлагаю, — объяснила Софи, усаживаясь на заднее сиденье машины. — Вы пойдете в интернет-кафе и выясните все про обоих Динов, а я помчусь к Жаклин, чтобы показать ей заметки и наброски, переданные нам священником.
— Как скажете, шеф! — покорно произнес я.
Через полчаса мы высадили Софи у дома Жаклин, а сами отправились в интернет-кафе на авеню Фридланд. Похоже, Франсуа никогда не заглядывал в такие места, и ему было слегка не по себе.
Мы уселись перед компьютером. Я ввел пароль, данный мне служителем при входе, и на экране монитора появилась заставка Windows. Я щелкнул по кнопке навигатора Интернета, открыл страницу поиска и набрал ключевые слова. Мы с Франсуа жались друг к другу, не сводя глаз с экрана, а Баджи топтался у нас за спиной.
Результаты поиска высветились на экране. Я пролистал несколько страниц, быстро читая заголовки сайтов. Внезапно я остановился, потом кликнул мышкой по ссылке. Биография Виктора Л. Дина, нашего пресловутого посла.
Текст постепенно возникал перед нашими глазами, сбоку появилась превосходная фотография пятидесятилетнего мужчины с фальшивой улыбкой. Франсуа стал шепотом читать биографию, О «Бильдерберге» ни одного упоминания. Зато в первом же абзаце мы нашли то, что искали: «…сын Стюарта Дина, занимавшего дипломатический пост в Париже в период между 1932-м и 1940годом».
