с четвертого на пятое июля прошлого года?
– Я никого не убивал, – прошептал Фольке Бенгтсон.
– Говорите громко.
– Не признаю.
– Вы уже признались, что познакомились с Розанной Макгроу четвертого июля прошлого года на экскурсионном пароходе «Диана». Правильно?
– Нет. Я не знал, как ее зовут.
– У нас есть доказательства, что вы были с ней четвертого июля. Ночью у нее в каюте вы убили ее и бросили труп в воду.
– Нет, это неправда!
– Вы убили ее тем же способом, которым пытались убить женщину на Рунебергсгатан?
– Я не хотел ее убивать.
– Кого вы не хотели убивать?
– Эту девушку. Она ходила за мной. Приглашала к себе домой. Она говорила со мной несерьезно. Хотела только унизить меня.
– Розанна Макгроу тоже хотела вас унизить? Поэтому вы ее убили?
– Не знаю.
– Вы были у нее в каюте?
– Не помню. Может, и был. Не знаю.
Мартин Бек молча смотрел на него. Наконец спросил:
– Вы очень устали?
– Нет, не очень. Я совсем не устал.
– Рука болит?
– Уже нет. В больнице мне сделали укол.
– Когда вчера вечером вы увидели эту женщину, то вспомнили о другой, в прошлом году на пароходе?
– Это были не женщины.
– Как вы сказали? Да нет же, это были женщины.
– Нет… они были как животные.
– Не понимаю.
– Они как зверь… во власти… во власти…
– Чьей? Вашей власти?
– Господи, вы смеетесь надо мной. Во власти своего распутства. Они обе жертвы своего бесстыдства.
Тридцать секунд тишины.
– Вы действительно так думаете?
– Так думаю я и все порядочные люди, кроме развратников и дегенератов.
– Вам не нравились эти женщины? Розанна Макгроу и девушка с Рунебергсгатан, как же ее зовут…
– Соня Ханссон. – Он буквально выплюнул из себя это имя.
– Правильно. Она не нравилась вам?
– Я ненавижу ее. Ту, другую, я тоже ненавидел. Я уже ее хорошо не помню. Разве вы не видите, как они себя ведут? Разве не понимаете, что значит быть мужчиной?
Он говорил торопливо и жадно.
– Нет. Что, собственно, вы имеете в виду?
– Бр-р-р. Они гнусные. Ходят по земле высокомерные и развратные, каждому навязываются и надоедают.
– Вы иногда ходите к проституткам?
– Проститутки совсем не такие отвратительные и бесстыдные. Кроме того, они за это берут деньги, у них остались хотя бы остатки целомудрия.
– Вы помните, что ответили, когда я задал вам этот вопрос в прошлый раз?
– Нет…
– Вы не помните, как я вас спрашивал, ходите ли вы к проституткам?
– Нет, вы в самом деле меня об этом спрашивали?
Мартин Бек молчал и тер кончик носа.
– Я могу вам помочь, – сказал он наконец.
– Как вы сказали? Помочь? Как вы можете мне помочь? Теперь? После всего того…
– Я хочу помочь вам вспомнить.
– Ага.
– Но вы тоже должны пытаться.
– Да.
– Попытайтесь вспомнить, что происходило, когда вы в Сёдертелье сели на «Диану». Вы были с мопедом и везли с собой рыболовные снасти, пароход намного опоздал.
– Да, это я помню. Была прекрасная погода.
– Что вы делали, когда сели на пароход?
– Наверное, пошел завтракать. Помню, я был голоден и рассчитывал поесть на пароходе.
– Вы разговаривали с людьми, которые сидели с вами за столом?
– Нет, я был один. Остальные уже поели.
– А потом? После завтрака.
– Я вышел на палубу. Была прекрасная погода.
– Вы с кем-нибудь разговаривали?
– Нет, я в одиночестве стоял на носу. Потом был обед.
– За обедом вы тоже сидели один?
– Нет, за столом сидели еще какие-то люди, но я с ними не разговаривал.
– Розанна Макгроу сидела за вашим столом?
– Не помню. Я не обратил внимания, кто сидит со мной за столом.
– Вы помните, как с ней встретились?
– Нет, не помню.
– В прошлый раз вы сказали, что она вас о чем-то спросила и вы разговорились.
– Да, уже вспоминаю. Она спросила, как называется город, мимо которого мы как раз проплывали.
– И как же он назывался?
– По-моему, Норсхольм.
– А потом она осталась стоять рядом с вами и вы разговаривали?
– Да. Но я уже не помню, о чем мы говорили.
– Она была вам несимпатична сразу, с самого начала?
– Да.
– Почему же вы с ней разговаривали?
– Она мне навязалась. Стояла рядом, болтала и смеялась. Она была такая же, как и все остальные. Бесстыдная.
– Что вы делали потом?
– Потом?
– Да, вы сходили вместе на берег?
– Она шла за мной, когда я спустился на берег.
– О чем вы говорили?
– Не помню. О том о сем. Я еще подумал, что теперь по крайней мере потренируюсь в английском.
– Что вы делали, когда вернулись на пароход?
– Не знаю. Наверное, пошли ужинать.
– На этот раз вы сидели за одним столом?
– По-моему, нет. Не помню.
– Попытайтесь вспомнить.
– Нет, я в самом деле не знаю.
– А вечером вы с ней снова встретились?
– Помню, я стоял на носу, когда стемнело. Но я был один.
– Вы встречались с ней вечером? Постарайтесь вспомнить.
– Думаю, да. Я не уверен, но мне кажется, мы сидели на корме, на скамеечке и разговаривали. Я предпочел бы, чтобы она оставила меня в покое, но она навязалась мне.
– Она пригласила вас к себе в каюту?
– Нет.
– Позднее в этот вечер вы ее убили, да?
– Нет. Я ничего похожего не делал.
– Вы в самом деле не помните, что убили ее?
– Нет. Я говорю правду.
– Да. Я знаю, что вы ее убили.
– Зачем вы мучите меня? Зачем все время повторяете это слово? Я ничего не сделал.
– Я не хочу вас мучить.
Действительно не хочет? Мартин Бек не знал. Зато он знал, что мужчина, сидящий перед ним, ушел в защиту, что уже начинает срабатывать инстинкт самосохранения и что чем дальше, тем труднее будет одержать победу.
– Мне вовсе это не нужно.
Взгляд мужчины стал тупым, глаза испуганно забегали.
– Вы меня не понимаете, – сдавленно сказал он.
– Я пытаюсь. Понимаю, многие люди вам не нравятся. Они вызывают у вас отвращение.
– Вас это удивляет? Люди умеют быть гнусными.
– Да, я понимаю. Особенно вам не по душе одна категория людей – женщины, которых вы называете бесстыдными. Правильно?
Мужчина ничего не отвечал.
– Вы верующий?
– Нет.
– Почему?
Он неопределенно пожал плечами.
– Вы читаете иногда религиозные книги или журналы?
– Я читал Библию.
– Вы верите в нее?
– Нет, там много такого, что нельзя объяснить и даже невозможно читать.
– Например?
– Там слишком много грешного.
– Вы хотите сказать, что такие женщины, как Розанна Макгроу и фрёкен Ханссон, тоже грешные?
– Да. Вы, конечно, с этим не согласны? Посмотрите, сколько гнусных дел творится вокруг. В конце года
