Ознакомительная версия.
– Ну… У меня в Москве все – работа, семья… Я не могу сюда переехать, значит, дом все равно будет стоять пустым.
– А что это она вдруг загорелась покупкой?
– Для сына, – поторопилась объяснить женщина. – Для…
И осеклась. Сын Елены Юрьевны до сих пор оставался для нее величиной абстрактной. Сын-шалопай, скоро женится, невеста уже беременна, хорошо, если молодая пара будет на глазах у стариков… Все выходило гладко и просто, ничто не вызывало вопросов. Но если сын – Дмитрий, тогда…
– Для него, – упавшим голосом закончила она. – Но я не знала тогда…
– Спасибо, идите. И вот еще что, – следователь поигрывал карандашом, глядя на Наташу с каким-то затаенным любопытством. – Пока ничего не продавайте.
Женщина вышла, с трудом отыскав дверь.
* * *
– Я не могу туда пойти одна, – твердила она, вертя в руках уродливую пепельницу. Тошнотворный запах перегорелого табака сводил ее с ума, но Наташа даже не морщилась. – А мне очень надо их увидеть и поговорить. Раньше могла, а теперь не могу. Я боюсь! Пожалуйста, помоги мне!
Подруга смотрела на нее с тяжелым недоумением, ничего не отвечая. Она присела на подоконник, настежь отворив раму, и пускала дым на улицу. Детей дома не было – старший занимался в школе, младший был в яслях. У Жени, их матери, как раз выдался обеденный перерыв.
– У меня тут больше никого нет, – убито продолжала Наташа, отодвигая пепельницу подальше. – Ты одна осталась.
– А ты же говорила, что девчонки-соседки тебе помогают?..
– Да что с них взять. Они совсем молодые, наивные. Им самим страшно.
– А мне – нет? – Женька спрыгнула с подоконника, и ее жестко очерченные губы показались еще тверже, чем были прежде. – У меня двое детей, мужа нет, и ты полагаешь, что мне все равно? Если я умру – на кого они останутся?
Наташа не думала об этом. Школьная подруга оказалась единственным человеком, к которому она могла броситься, узнав потрясающую новость о Дмитрии. Она не лицемерила, преувеличивая свое одиночество. У нее в самом деле не осталось больше ни единого человека, к которому можно было обратиться за помощью. Елена Юрьевна? Смешно. Татьяна, которую она было посчитала подходящей кандидатурой? Преступница, скорее всего… И она мертва. Кто еще?
Муж напоследок велел ей остановиться у подруги, и она машинально последовала его приказу. Она даже не задумывалась о том, что может оказаться некстати, ведь Женя всегда была ей рада. Всегда. Только не теперь.
Ей открыли сразу, но увидев старую приятельницу в казенном голубом халате, пережевывавшую какую-то еду, Наташа сразу поняла, что явилась не ко времени. Женя даже отшатнулась, увидев ее, потом сухо спросила, что ей нужно.
Будь это в Средние века, Наташа непременно воскликнула бы, склонившись в поклоне: «Пища и кров!» То была принятая формула, отворявшая ворота неприступных замков. Но времена были иные, и потому она просто спросила, не помешала ли чему?
– Заходи, – неприветливо ответила Женя. – У меня не прибрано, ну да ладно. Только в комнату не лезь, там бардак.
– Ничего, все свои, – отозвалась Наташа. Прием был странный. Конечно, подруги давно шли разными дорогами, но все же считали друг друга близкими людьми.
Она пыталась рассказать Жене о том, что произошло в кабинете следователя, взывала к ее чувствам, но ей казалось, что ее мало слушают. Подруга слонялась по кухне, с каким-то ожесточением поедая бутерброд, часто смотрела на часы, и Наташа все яснее понимала, что ей совсем не рады и она явилась докучной помехой.
– Ну и что тебе нужно? – спросила наконец Женя. Она вымыла руки, небрежно напудрила свое длинное лошадиное лицо и косо взглянула на гостью. – Чтобы я пошла с тобой к Елене Юрьевне?
– Да-да!
– А зачем?
– Разве ты не поняла? Они обманули меня! Я должна разобраться! Это такая наглость – угробить мою сестру, а потом требовать, чтобы я продала им дом за бесценок, и для кого? Для их ненаглядного сыночка!
– Ты думаешь, она вообще знала, что ее сын ходит к Анюте?
– Конечно! Как это можно не знать! Все было подстроено, уверяю тебя! Это какие-то невероятные люди!
Наташа с трудом переводила дух.
– Сколько они от меня скрыли! Елена Юрьевна мне сочувствовала, ее сынуля даже настоящей фамилии не назвал – псевдонимом отделался! Довели Анюту до смерти, попользовались, обокрали, а теперь хотят обокрасть меня, чтобы Димка блаженствовал в моем доме со своей беременной невестой!
– Меня тоже часто обманывали, – с затаенной ненавистью произнесла Женя. – Разве я бегала к тебе за помощью?
Наташа окончательно оторопела. Этот ответ был настолько не в духе подруги, с которой она прежде делилась самыми тайными горестями… Та всегда принимала ее переживания, как свои, и наоборот. И тут – злоба.
– Если ты боишься за детей, тогда конечно, – с трудом выговорила Наташа. – Может, я бы на твоем месте тоже туда не пошла. Только они не убийцы. Не настоящие убийцы, понимаешь? Им нужны только деньги, они воры…
– Но ты же сама говоришь, что библиотекаршу убили?
– Не знаю, – уныло произнесла Наташа. – Они ли это сделали? Слишком уж страшное дело.
– А почему бы не они? Дмитрий знал Татьяну и скрывал. Татьяна знала Дмитрия – и тоже тебе ни слова. Твой дом обыскивали, а Татьяна неизвестно почему сидела там.
– Но это абсурд! – обрадовалась зацепке Наташа. – Именно потому, что они были знакомы, это последнее ограбление становится невозможным!
– Как это?
Женщина объяснила. Если эта парочка давно действовала заодно, то Татьяна не могла не знать, что Дмитрий уже взял деньги из часов с кукушкой. Больше было некому! Так чего ради она оказалась в доме? Чего ради Дмитрий стал бы вторично обыскивать тайник, если когда-то уже обчистил его?
– Это сделали не они. Той ночью Татьяна была у меня дома одна, вот в чем дело. И этого я не понимаю. Зачем ей понадобилось идти на такой риск? Ведь воры даже свет включили в доме! Ведь милиция могла появиться каждую минуту!
– Ну ладно, – после паузы сказала Женя. – Я пойду туда с тобой. Сейчас?
В ее голосе появилась странная решимость. До сей поры она только посмеивалась.
– Если можно, – умоляюще протянула Наташа.
– Я отпрошусь с работы, – Женя сняла халат и бросила его на спинку стула. – Жди меня у станции.
«Почему не дома? Она не желает, чтобы я тут оставалась? Господи, что происходит? Она мне не доверяет?»
– Так иди, – хозяйка почти вытолкала ее за дверь. – Я буду через сорок минут.
* * *
Однако Наташа простояла на станции почти час. За это время солнце, падавшее за железнодорожные пути, успело порозоветь. Время от времени его прикрывали легкие облака, но дождя в воздухе не ощущалось. Наступил классический, теплый июнь – такой нежный и мягкий, какой бывает только в Подмосковье. Девочки, обещавшие в скором будущем стать красивыми девушками, разгуливали вокруг Наташи почти голыми. Маленькие шорты, коротенькие маечки… Расплывшиеся торговки шумно продавали семечки, пирожки, садовые цветы. Жужжал привязавшийся к уху шмель, но Наташа его не прогоняла. Она с надеждой высматривала подходы, откуда можно было ожидать подругу, а когда в самом деле увидела ее, то не сразу узнала. Дело было в том, что Женя шла не одна – она волокла за руку пухленького парнишку лет трех-четырех.
– Вот и мы, – запыхавшись, заявила она. – Бежим туда.
– Бежим?
Наташа не понимала, к чему такая спешка и зачем на этом свидании, которое может оказаться весьма неприятным, должен присутствовать ребенок, но все же прибавила шагу. А Женя – та точно, почти бежала. Сына она волокла за собой, а мальчишка, еле успевая перебирать ножонками, время от времени начинал реветь. Но мать не обращала на это ни малейшего внимания.
– Послушай, – задыхалась Наташа, перескакивая в подземном переходе через две ступеньки. Они никак не могла угнаться за подругой. – Зачем ты так… Торопишься… Пожалей ребенка!
– Много чести, – бросила та, даже не обернувшись. – У меня времени нет.
– Опять на работу?
– Ни черта! Слишком долго я ждала!
Наташа ничего не понимала, но бежала за ней. Она всегда считала, что от станции до ее дома двадцать пять минут ходьбы, но на этот раз они добрались за пятнадцать. Мальчик выдохся, Наташа едва переводила дух, зато Женя держалась спокойно. Казалось, она вовсе не устала от бешеной гонки.
– Господи, – задыхалась Наташа. – Куда ты так спешишь?
– Ты же сама меня торопила. – И с этими словами Женя невозмутимо вошла в дом.
Дверь, по обыкновению, была незаперта. Но в кухне, которую Наташа привыкла считать образцом порядка, чувствовалось что-то неладное.
Опрокинутый стул. Отдернутые занавески. Забытая и опрокинутая кружка на столе. Лужица коричневого чая на клеенке. Тишина.
– Что случилось? – оглядывалась Наташа.
– Перебили их тут всех, – мрачно ответила подружка, усаживая сына за стол. – Посиди-ка, отдохни. А ты, Наташ, позови хозяев.
Ознакомительная версия.
