– Потому что ты сидела дома. Изоляция прекрасная почва для неврозов, поэтому тебя накрывало, как ты говоришь. Тебе нужны были люди, общение, знание внешнего мира.
– Да, мне трудно сейчас все переиначивать… трудно привыкнуть ко всему-всему новому… Но мне эта другая жизнь нравится. Только Сати я обидела, а она такая хорошая… я очень люблю ее.
– Нет, милая, ты не обидела ее, не запускай вину в свою красивую головку. Просто ты выросла, Сати должна это понять и принять.
В кухню ворвался Артемка в куртке, схватил оладушек, засунул в рот, жуя, предупредил:
– Я поехал. Вернусь к обеду, если успею.
– А позавтракать? – расстроилась Элла.
Юный муж вытер тыльной стороной ладони губы, чмокнул жену в щечку и ринулся на выход, до них долетел его голос:
– Потом! У вас горит сковородка…
Хлопнула входная дверь, а Элла подхватилась: точно – сгорела партия оладий. Богдан Петрович оставил девочку бороться с дымом, а сам ушел в кабинет и позвонил Чекину:
– Девочки жили там восемь лет назад.
– На Урале?! Это уже очень интересно, очень. Но какой мотив подложить под наши подозрения?
– А я знаю? – вскипел Богдан Петрович. – Какой-нибудь. Вы адвокат, вы и ищите. А я простой детский доктор, не моя это сфера.
– Да ладно вам прибедняться. К сожалению, мотивы на сегодняшний день, Богдан Петрович, у двух фигурантов существенные – у Надежды Болотовой и ее мужа.
– Так загляните в завтрашний день!
На этом диалог закончился. Он улегся на диван, долго думал, в конце концов, с неудовольствием признал, что ему придется копаться в убийстве Инны и дальше. Не получится отойти, нет, не получится.
* * *
Сати лежала на животе, сунув под подушку руки. Нет, не спала. Она отдыхала. Валерий Витальевич слегка касался губами ее идеальной спинки. Что за секс был… Сати и отдается не как все женщины, всякий раз привносит некую новизну. Болотов и от нее в восторге, и от себя в восторге, от секса, само собой, в восторге. Не жизнь пошла, а сплошной восторг. Он сейчас на таком подъеме – горы свернет, реки вспять повернет, моря вычерпает одними ладонями! Вот что значит – настоящая страсть и слияние двух любящих людей. Суббота, никуда не надо бежать, не надо расставаться с Сати, только любовь… Ах, какая жалость, ей позвонили, когда он намерен был перевернуть ее на спину и целовать, целовать великолепное тело, губы…
– Да? – сонно промямлила она в трубку.
– Это Надежда Алексеевна.
– Что вы хотите?
– Хочу послушать вашу историю дальше.
– Я почти все рассказала…
– Почти – это не все. У меня здесь сторожей нет, а возле нашего дома кафе, я могу туда прийти. И вы приходите. Сейчас. Я буду ждать вас там.
– Как минимум я смогу подъехать через полчаса, если не будет пробок.
– Я подожду.
Сати перевернулась на спину, глядя в осоловевшие глаза Болотова, наполненные одним желанием – заняться любовью, и срочно, огорчила его:
– Прости, мне надо ехать на деловую встречу.
– Ммм! – застонал он, упав на подушки. – Какие дела в субботу?
– У бизнеса нет выходных, ты это знаешь не хуже меня. Дело на первом месте.
Он положил руку ей на грудь, начал ласкать и потянулся губами… Сати не расслабилась, она откинула одеяло, встала и направилась к выходу из спальни, поражая его воображение обнаженной фигурой. Да, эта женщина умеет управлять своими страстями и желаниями, Болотов тоже был когда-то таким, а сейчас переродился в ее послушного раба. Рабу предстояло мечтать о своей госпоже, он крикнул ей вдогонку:
– Я жду тебя здесь!
– Жди, жди, – тихо проговорила она, идя в гардеробную.
* * *
Кафе в полуподвале крохотное, но здесь чисто и даже уютно. Сати вошла, пронеслась взглядом по залу. Надежда Алексеевна сидела в углу, у неоштукатуренной кирпичной кладки, она тоже заметила девушку, но никаких знаков ей не подала. Сати шла к ней – красивая, уверенная, в шикарных шмотках, как инородное тело в маргинальном анклаве, потому обращала на себя внимание и редких посетителей и официантов. Не снимая пальто, она присела на стул, положила плоскую сумочку на стол и начала снимать лайковые перчатки, пристально глядя на женщину, которую жизнь немножко потрепала. Сати не извинилась, не объяснила, почему задержалась вместо получаса, как обещала, на час сорок, но это не столь важно.
– Что будете пить? – спросила Надежда Алексеевна, тем самым намекнув, что оплатит она.
– Ну… кофе, наверное. И воду минеральную.
Надежда Алексеевна подозвала официанта, он принял заказ. Заметив, как подрагивают руки у нее, Сати полюбопытствовала, попав в точку:
– Почему вы так волнуетесь?
Да, она волновалась. Очень. Но причину выставила другую:
– О… Это последствия заключения, не могу отойти. Я слушаю.
– Не понимаю, почему вас так зацепила история Лизы, вы же совсем не сентиментальны…
– Я тоже собираю нетривиальные истории.
– Хорошо, не буду спорить, – сдалась Сати. – Итак… мать и дочь… я имею в виду Кирочку и Лизу, в общем, жили прекрасно, как в сказке. Но в каждой сказке есть зло, их сказку испортила болезнь Киры. Когда Лизе исполнилось… кажется, тринадцать лет, ее мама сильно сдала. Знаете, о чем Кира больше всего волновалась?
– О чем же?
– Как без нее будет жить дочь.
– То есть Лиза?
– У Киры Игоревны не было других детей. Чувствуя свой близкий конец, она обращалась за помощью к родителям. Но они не в восторге были с самого начала от приемной дочери, считали, девочка разрушает и без того слабое здоровье Киры. И ничем не помогали ей. Бедные люди. Не понимали, что именно они подтачивают здоровье Кирочки, сокращая ей жизнь. Она просила, если с ней что-то случится, забрать Лизу к себе. Завещание написала, свое имущество она оставляла дочери. И однажды… отдала Лизе тряпичную куклу, просила сохранить ее. Кира полагала, что именно эта кустарщина когда-то станет доказательством происхождения девочки. В те времена генетический анализ виделся простым смертным фантастикой, потому мама Лизы надеялась на игрушку, что однажды родная мать по этой кукле узнает свою дочь.
– И она умерла?
– Через три месяца. К сожалению, люди уходят, а хорошие уходят почему-то рано. Родители и братья похоронили Киру, а Лизу вернули в детский дом. Разумеется, захватили квартиру, тогда это было несложно, кругом царил беспредел по принципу: кто сильнее, тот и прав. Для девочки началась другая сказка – тягучая и бессмысленная тоска, которая продлилась год. Но однажды… а было это ровно двадцать лет назад…
Высокий мужчина с профилем тевтонского рыцаря, гордо посаженной головой, худой и статный, в длинном пальто из тонкой кожи сидел напротив директрисы. Признаться, она робела перед этим человеком с глубокими полосами морщин на ввалившихся щеках, придававших суровый вид. Ему было не меньше пятидесяти, но казалось, живет он вечно, уж тысячу лет точно есть на его счету. Халилов излучал власть. Безраздельную и абсолютную. Из его небольших зорких глаз лился фантастический холод, отчего у Марии Павловны пробегал мороз по спине, она цепенела перед ним, что было не столь уж и глупо. Время настало сложное, бесы полезли из всех щелей, многие тянули корявые лапы к детям. Между тем этот человек вызывал почтение и уважение – вот такой парадокс.
– Выбрали? – спросила она, стараясь не глядеть в его лицо.
– Да, – коротко сказал он. Ткнул пальцем в альбом и придвинул его одним жестом к директору.
– Девочку зовут Лиза. Но ей же четырнадцать лет, могут возникнуть проблемы, к тому же девочка проблемная…
– Мне нужна эта девочка. Она очень красивая, умная, здоровая физически, стойкая.
К тому времени получила распространение болезненная страсть к нимфеткам. Если раньше эти люди оставались в глубоком подполье, боясь наказания, потому о них мало кто знал, то с переменами в государстве свобода взламывала все двери. И Мария Павловна, человек вполне себе порядочный, безусловно, не без ошибок и заблуждений, не могла отдать в руки извращенца девочку, которой и так досталось пережить немало. Директриса набралась мужества, опустив глаза, чтобы Кощей Бессмертный напротив не заколдовал ее, выпалила:
– Поставим вопрос иначе. Для чего вам Лиза? Что вы хотите с ней делать? Вы… любите девочек вместо женщин?
Он молчал. И ей пришлось поднять на него глаза и выдержать немой гнев. Только после паузы он отчетливо произнес:
– Разве я произвожу впечатление развратника?
А ведь действительно на развратника не походил.
– Простите, – сказала Мария Павловна. – И все же ответьте.
– Лиза – копия моей дочери. Она погибла вместе с моей женой и сыном. Это было давно. Сейчас я хочу, чтобы вы представили меня девочке как ее родного дедушку, который долго искал свою внучку. Ваша услуга будет хорошо оплачена…
– Я взяток не беру.
– А это не взятка. Это помощь вашему дому. Деньги можете раздать сотрудникам, потратить на питание детей, ведь сейчас большие трудности.
