— Дура ты, Танька! — улыбнулась Лаврова. — Это ты у нас из ментовки.
— Пр-рав-в-ильно…
— А я тебе не верю! Не может такого быть!
— Чего?
— Что его друзья ее трахнули, а она за него замуж…
— Дура! Это же деньги! Огромные, ты даже не представляешь размеров… Он же ее крышует… У нее нет проблем. Ни бандиты не трогают, ни менты, ни прокуроры… Никто! Это все мамаша ее устроила. Это она на
Димку вышла. И как-то его уговорила. И даже грозилась скандалом. А у него дядька родной знаешь кто? Не скажу… А мамаша: мол, в газетах пропишу… Про что? Как дочку трое трахали? И не жалко ей дочку-то? Не-а, им там никому никого не жалко. Жалко у пчелки, пчелка на елке…
— А она-то ему зачем? Он же тебя любит, Танюха!
— Эт-то верно! Любит он меня. Но у нее дар, понимаешь? Я ж говорю, ее дед всякому научил. Вон она как зал держит! — с завистью и злобой проговорила Татьяна. — Но ничего! Я подожду! Она свое отработает, он ее уберет. Когда-то все это кончится, пирамида наша.
— Да ты что? Кончится? — изумилась Лаврова.
— Конечно, а ты что думала? Еще пару месяцев — и все. Некого будет вести, поняла? Так что ты давай, шустри. Я тебе помогу, ты ж теперь моя.
— А что потом-то, Таня?
— Что потом? Суп с котом! Мы с Димкой уедем далеко-далеко! И никто нас не найдет!
— А Ольга?
— А что Ольга? Не будет никакой Ольги…
— Врешь ты все! — опять завела свое Анна.
— Что вру-то? Г де это я вру?
— Не мо-жет та-ко-го быть! — Теперь уже Лаврова махала накрашенным пальцем перед носом осоловевшей Медведевой.
— Чего не может?
— Что ее трое, ха-ха-ха… А он на ней потом… ха-ха… же-нил-ся… Ой, не могу, рассмешила ты меня!
— Не вер-ришь? — прищурилась Татьяна. — Вс-ста-вай, пойдем!
— Куда?
— Боиш-шь-ся, что ли?
— Кто? Я? Я ничего не боюсь!
— Тогда давай рассчитывайся и идем. Я тебе докажу!
Она кинула на стол смятую пятисотенную. Анна подошла к стойке, попросила счет.
— Что это у вас за знакомая? — опасливо спросила барменша.
— Не обращайте внимания, — мило улыбнулась Анна. — Девочку развезло. Она из провинции, в гости приехала.
— Это видно, что из провинции, — покачала головой женщина.
Они вышли на улицу. Татьяна повелительно произнесла:
— Лови машину!
«Однако, как быстро из милой девочки полез дракон! И неужели все это правда? — обдумывала Анна услышанное в кафе. — Она, конечно, не врет, на то и рассчитан порошок. Но ей могли наплести эту историю. Уж больно дикой она выглядит».
— Ты слышишь, Лаврова! Лови машину! — повторила Татьяна.
— Хорошо, хорошо! Куда ехать-то?
— Здесь недалеко.
Медведева назвала адрес. Действительно, недалеко. Аня пропустила две машины, остановив третью. Как учили в фильмах про разведчиков.
Буквально через десять минут они оказались в микрорайоне сталинской застройки. Покачиваясь, Медведева подошла к подъезду, открыла его ключом.
— Идем, это здесь…
Поднявшись на лифте, они вышли на площадку. Медведева долго возилась с ключом, наконец дверь открылась.
— Заходи!
Лаврова оказалась в просторной квартире. Бывшая коммуналка, в которой начат ремонт.
— П-п-роходи, я тебе все покажу. Это моя квартира! Мне ее Димочка подарил.
Они прошли по длинному коридору с оборванными обоями и свисающей гирляндой электропроводкой. Коридор упирался в ванную комнату.
— Во, гляди!
Ванная была оборудована по евростандарту. Импортные кафель и сантехника, душевая кабинка и джакузи. Зеркала во всю стену. Что называется, все как у людей.
— В туалете так же, — хвасталась Татьяна. — И кухня уже готова. И одна комната отремонтирована, где мы спим. А остальное еще надо делать…
— Так что ты мне показать-то хотела, а? — Анна опасалась, что Татьяна вот-вот рухнет и заснет.
— А что я хотела? — задумалась Медведева.
— Ха! Так ты все придумала, Танька! Я так и знала!
— Что — все?
— Про Третьякову. Что ее три мужика… А Димка твой на ней потом женился… Ха-ха-ха…
Лаврова зашлась смехом.
— Шалишь! — погрозила ей пальцем Татьяна. — Идем!
Она толкнула Аню в спальню. Огромная кровать, телевизор с видеомагнитофоном напротив, зеркальные шкафы, бар в углу, причудливые светильники по стенам.
— Садись!
— Куда?
— На кровать. Давай, залезай!
Татьяна открыла дверцу бара, достала бутылку «Хенесси», два бокала.
— Выпить хочешь?
Анна отказалась.
— Зря, порнушку нужно смотреть под выпивку. Ну, гляди на их субботник!
Она плеснула себе коньяку, подмигнула Анне и включила «видик». В полном оцепенении Аня увидела на экране юную Олю Третьякову, отчаянно кричащую, рвущуюся из рук троих пьяных отморозков. Отморозки срывали с нее одежду, опрокидывали на постель…
Анна закрыла глаза.
— Классно, да? — хихикнула Медведева и плеснула себе еще.
— Откуда это? Кто это снимал? — «- повернулась к ней Лаврова.
— Димка камеру с-скрытую в спальне установил. Ему же интересно было, как все п-прошло. Он и сейчас очень любит прос-сматривать. Его это заводит! — Она опрокинула бокал.
— Заводит?
— Ну да. Она ж ему не дает. Так он как пос-смот-рит, ему кажется, что это он ее трахает. И он такой делается горячий! Ха! И мне н-нравится с-смотреть! Я, когда эту п-пленочку прос-с-матриваю, я вижу, что никакая она не всесильная. А оттраханная девка, вот и все!
Медведева опять пьяно расхохоталась. Это что-то совсем уж запредельное… К горлу Лавровой подкатила тошнота. Аня откашлялась и, не глядя на экран, спросила:
— Она знает?
— Про что?
— Про эту пленку. Про то, что он ее друзьям продал.
— Нет, конечно. Ты что? Она бы его убила, несмотря ни на какие бабки.
На столике зазвонил телефон. Таня остановила пленку, сняла трубку.
— Д-д-имочка? Да, котик, дома. Ну-ну не злись… Я? Я т-трезвая… Когда? Хорошо, любимый, ж-ж-ду! — Она бросила трубку. — Он с-счас будет. Уже подъезжает.
С этими словами она налила себе еще коньяку.
Анна вскочила.
— Выключи видак! Убери рюмку! — командовала она Медведевой.
— Ладно, ладно. Ты иди, глав-вное, уходи, — прогоняя ее рукой, как привидение, лопотала Медведева. — Если он тебя здесь застанет, он нас убьет, п-правда!
— Куда идти? Он же вот-вот подъедет! — заметалась Лаврова.
— Там на кухне… Там черный ход… — И она захрапела.
Анна рванула на кухню. Там действительно обнаружилась дверь, за ней другая. Этакий узкий тамбур. Ага, замок французский. И крюк. Она скинула его, выскользнула на черную лестницу. В нос ударил запах помоев. Что-то мягкое пробежало по ее ноге. Это мыши, поняла Лаврова. От неожиданности она дернулась, из кармана юбки что-то глухо упало в узкое пространство тамбура. Анна кинулась было назад, но в глубине квартиры уже слышался голос Коробова. Анна тихонько захлопнула дверь и понеслась вниз по лестнице.
В девять вечера в квартиру на Северном бульваре позвонили. Скотникова бросилась к двери.
— Кто?
— Господин Михайлов.
— Входите!
Она отступила, впуская гостя. На госте был теперь черный костюм с черной же рубашкой и темно-серым галстуком. Следовало признать, что выглядел он весьма респектабельно.
— Ну-с, госпожа Скотникова, все в порядке? — улыбнулся гость.
— Что может здесь быть в порядке? — всхлипнула Скотникова.
— Я с вами разговаривал в восемь вечера, верно? И вы сообщили мне, что сумма собрана. А я сообщил об этом похитителям. Так что все в порядке.
— Но все-таки… Как вы на них вышли? — засомневалась вдруг Жаба.
— Это мой вопрос. Я, видите ли, имею отношение к определенным структурам, которые помогают выходить на определенных людей.
— Но, может быть, можно вообще не платить?
Голованов развернулся, взялся за ручку двери.
— Нет! Не уходите! Я просто… Я не знаю, как мне вам поверить.
— Что значит — не знаете? Вы же верите госпоже Третьяковой? Или нет? — Сева просверлил Жабу чекистским взглядом.
— Да, но… Она ведь не занимается этим вопросом.
— Как это — не занимается? Хорошенькое дело! А я здесь по чьему указанию, а?
— Но… если бы хоть знак какой-то от мужа…
— Знак от мужа? Вот пришлют вам завтра в конверте его ухо, или палец, или член — вот это и будет знак, — безжалостно произнес Голованов.
Женщина шумно задышала, из глаз полились слезы.
— Они его били?
— И будут бить. А потом убьют. Так вы передаете мне деньги?
— Да! — всхлипнула Жаба.
Было видно, что ей нестерпимо жаль расставаться с долларами.
Тем не менее она вынесла из комнаты конверт. Голованов тщательно пересчитал купюры.
— Ждите мужа к утру. И учтите: одно ваше неосторожное движение — звонок ли телефонный или еще что-нибудь в этом роде, считайте себя вдовой. Всего наилучшего.
