- Здравствуйте, Иван Иванович! - с широкой торжествующей улыбкой провозгласил гость. - Насилу вас нашел! Это же надо, в какую даль вы забрались!
"Доволен, мерзавец, - подумал Юрий, убирая руку с пистолета. Интересно, как он меня нашел?"
- Ты как меня нашел? - спросил он, загораживая собой дверь.
- Может быть, мы обсудим это внутри? - спросил гость.
- Вряд ли, - сказал Юрий. - Мы ничего не станем обсуждать. Сейчас я закрою дверь, и ты исчезнешь. Я что велел делать, а? Ты где должен быть?
- А ты не выступай, - огрызнулся Светлов. - Тоже мне, вождь и учитель! Указывать он мне будет, что делать и куда ехать! Ишь, раздулся весь от чувства собственной значимости, того и гляди лопнет! Какая муха тебя укусила? От кого ты прячешься? И, главное, от кого должен прятаться я?
- Уже ни от кого, - устало сказал Юрий и посторонился, давая Светлову войти. - Баран ты, Дима, и больше никто. Баран! Ты думаешь, я шутки с тобой шучу? Думаешь, выследил меня, и ты герой? Дурак ты после этого сопливый, понял? А если не понял, то поймешь в ближайшее время. Как только домой вернешься, так сразу и поймешь. Да ты туда и не вернешься. Ведь за тобой же, наверное, хвост длиной в километр.
Он запер дверь и включил свет. Дмитрий длинно присвистнул, увидев его подвешенную на перевязи руку.
Юрий повернулся к нему спиной, намереваясь спуститься в яму, и Светлов присвистнул еще длиннее, разглядев у него за поясом пистолет, а на затылке толстую марлевую нашлепку, вдоль и поперек перекрещенную пластырем.
- Не свисти, - проворчал Юрий, - денег не будет.
Впрочем, мертвым деньги не нужны.
- У савана нет карманов, - замогильным голосом подтвердил Светлов, вслед за ним пролезая под бампером джипа и спускаясь вниз по шатким и неудобным деревянным ступенькам. - Только зря ты так раздухарился. Я, Юра, с тобой знаком не первый день и привык серьезно относиться к твоим предупреждениям. Лида с дочкой прямо сейчас едут поездом на Украину, к ее родственникам. И хвоста за мной никакого нет. Даже если какая-нибудь сволочь дежурила у подъезда, мы все равно ушли незаметно. У меня, знаешь, на первом этаже живет приятель, так что мы ушли по-английски, не прощаясь - через лоджию. А с вокзала я прямо сюда. Часа три в кустах на пустыре просидел и никого, кроме тебя не видел.
- И то хлеб, - буркнул Юрий. - И все-таки лучше бы тебе уехать вместе с семьей. Да и потом, родственники - это, знаешь, как-то... Это вычислить легко, понимаешь?
- Родственники дальние, - легкомысленно отмахнулся Светлов, с интересом оглядывая подземную берлогу Юрия, - так что вычислить их будет не просто.
И потом, я в этом деле очень рассчитываю на тебя.
Обычно ты не даешь своим противникам что-то вычислить, а вычисляешь их сам. Кстати, ты мне объяснишь, в чем дело?
- Дело в том, что они вычислили меня первыми, - сказал Юрий, кивая на свою забинтованную руку. - А все остальное я тебе с удовольствием расскажу после того, как ты мне объяснишь, каким образом нашел это место.
Светлов пожал плечами и плюхнулся на кушетку, заставив шаткое сооружение испуганно крякнуть и заходить ходуном.
- А ты неплохо устроился, - сказал он, копаясь в сигаретной пачке. Уютненько, со вкусом... Правда, немного похоже на казарму, но от бомбоубежища много требовать нельзя. Как нашел? Ну, Юрий Алексеевич, я думал, ты умнее...
- Ну конечно, - сказал Юрий с досадой, - нотариус! Вот она, профессиональная этика!
Светлов ухмыльнулся, а Юрий с некоторым облегчением перевел дух. В том, как легко, без напряжения Светлов отыскал его берлогу, было что-то мистическое, почти сверхъестественное. А ларчик, оказывается, открывался совсем просто: с нотариусом, который за определенную мзду помог Юрию продать самому себе свою собственную машину, а чуть позже оформил купчую на гараж, его свел именно Светлов. Какие-то они были не то друзья, не то одноклассники - мафия, словом.
- А я-то думал, это твое пресловутое журналистское чутье, разочарованно произнес он. - Думал, с такими способностями ты мне враз объяснишь, кто убил Бондарева и пытался убить меня.
- Тебя пытались убить?
- А что, по мне не видно? - спросил Юрий и бросил на стол пистолет, который мешал ему сидеть. Светлов потянулся за этой игрушкой, и Юрию пришлось. дать ему по рукам.
- Видно, пожалуй, - сказал Дмитрий. - Неспроста же ты забился в эту нору и вооружился до зубов! Кстати, а где твоя собака? Этот, как его... Шайтан?
Тут его блуждающий по столу взгляд наткнулся на окровавленный ошейник в полиэтиленовом пакете. Светлов заметно вздрогнул и осторожно дотронулся до прозрачного пластика. Юрий отвернулся.
- Как это случилось? - негромко спросил Светлов.
Юрий рассказал ему, как все произошло. Рассказывая, он курил сигарету за сигаретой и все время смотрел в угол. Светлов слушал, хмуря густые брови и вертя в руках ошейник, который он зачем-то вынул из пакета. Юрий закончил говорить, посмотрел на него и удивленно поднял брови: Светлов задумчиво улыбался, разглядывая какую-то бумажку - судя по всему, обрывок газеты.
- Ты чего? - спросил Юрий. - Что с тобой?
- Чутье, говоришь? - продолжая странно улыбаться, сказал Дмитрий. Чутье, оно же профессиональное любопытство... Объяснить, тебе, значит, чья это работа?
Легко! Уно моменто, как говорят наши коллеги на Сицилии. Посмотри-ка сюда!
Он сунул Юрию под нос длинный клок газетной бумаги. Кусок этот, похоже, был оторван от программы телепередач, а на полях были криво, второпях написаны шариковой ручкой какие-то слова. Слова были довольно странные - не то имена, не то клички, не то ответы на какой-нибудь кроссворд.
- Тимоха, - прочел Юрий, - Рыжий, Коробка, Серый, Тюлень, - Фантомас. Что это за абракадабра? Откуда это у тебя?
Светлов поднял над столом ошейник, и Инкассатор увидел расстегнутый накладной кармашек с клапаном на кнопке - тот самый кармашек, в который они, бывало, клали донесения и записки, посылая первого Шайтана к своим через простреливаемую снайперами зону.
Кармашек этот был настолько привычной деталью, Что Юрию даже в голову не пришло поинтересоваться, нет ли чего там внутри.
- А, чепуха, - сказал он устало, хотя слова "Фантомас" и "Рыжий" задели внутри него какую-то струнку, и теперь эта струнка, затихая, гудела и вибрировала где-то в районе диафрагмы. - Эта бумажка могла валяться в кармане давным-давно.
- Шерлок Холмс, - презрительно произнес Светлов, - Эркюль Пуаро... Ты читать умеешь? Смотри! - он ткнул пальцем в обрывок газетной строчки, видневшийся на краю записки. - Видишь? Этот фильм крутили как раз в день убийства. Я это точно помню, Лида очень хотела его посмотреть, буквально все уши прожужжала.
Юрий тряхнул головой, прогоняя дурноту, и сел ровнее.
- Получается, что Бондарь их увидел, когда они подъехали, - сказал он, - написал записку и сиганул в окно.
Выходит, он их знал, так, что ли?
- Ты это предполагал без всяких записок, - сказал Светлов. - Однако должен тебе заметить, что записка эта при всей ее ценности мало что дает. Можно предположить, что вот эти слова, - он постучал согнутым указательным пальцем по лежавшей на столе бумажке, - есть не что иное, как клички. Ну, вроде того, как ты называешь Бондарева Бондарем. Нам хочется, чтобы это было так, и мы поневоле склоняемся к мысли, что это так и есть, - дескать, а что же еще? Но эти слова могут означать все что угодно!
Филатов вытряхнул из пачки последнюю сигарету, смял пачку в кулаке и раздраженно швырнул ее под топчан. Дмитрий приподнял брови, но промолчал, не сделал замечания, хотя язык у него так и чесался.
- Скепсис - дело хорошее, - проворчал Инкассатор, раскуривая сигарету, - но меру тоже надо знать.
Ты можешь выдвинуть хотя бы одну разумную версию, которая объясняла бы, зачем Бондарю понадобилось прямо в день убийства писать какую-то белиберду на свежей программе телепередач, потом рвать газету и прятать этот кусок в карман на собачьем ошейнике? А? Не можешь? Ну, еще бы! Потому что тогда тебе придется делать какие-то фантастические предположения, и все только для того, чтобы опровергнуть очевидное. Этот кармашек, знаешь ли, не из тех, в которые складывают мусор, и, если Бондарь туда что-то спрятал, значит, он считал это важным.
Светлов поморщился, но спорить с доводами Филатова было сложно.
- Хорошо, - сказал он. - Допустим, ты прав. Давай свалим все в кучу и примем на вооружение твою версию.
Допустим, Бондарева убили его коллеги, и убили потому, что он видел что-то лишнее. Я бы сказал, что его могли убить за другое - за то, например, что это он пришил своего напарника и умыкнул икону...
Юрий сделал неопределенное движение, и Светлов поспешно добавил:
- Я же этого не говорю! И нечего на меня таращиться. Сколько раз ты ошибался в людях? Не хочешь говорить плохо о покойнике - не говори. Но сбрасывать такую возможность со счетов нельзя. Только отработав все версии до единой, мы можем найти икону.
- Черт возьми, - явно сдерживаясь из последних сил, сказал Филатов. Сколько раз я должен повторять, что мне наплевать на икону! Меня интересуют только убийцы Бондарева, и предупреждаю тебя заранее: вкалывать на твой будущий сенсационный репортаж я не собираюсь. И вообще, Дима, - добавил он немного мягче, - лучше бы тебе на время убраться из города. Лида, наверное, волнуется, да и за дочку ты в ответе. Не имеешь ты теперь права рисковать, понял?
