Впервые со Стеллой рядом был взрослый, опытный мужчина, и она, неосознанно, гордилась, что пробуждала в нем волнение, несмотря на то что все происходило понарошку.
Перебирая пальцами его мягкие волнистые волосы, она ловила себя на том, что ей едва удается сохранять ровное дыхание, и… не стыдилась этого. Неожиданно для себя открыв глаза, она встретила полный страсти взгляд Огульникова, и весь мир вокруг нее истаял, превратился в призрачную, расплывчатую декорацию. Она видела только глаза. Его глаза…
Огульников же, которого несказанно раздражали колючие стебельки сломавшихся под его тяжестью голубых цветов, ерзал и, ощущая, как трепещет под его руками крепкое молодое тело, думал: «Кажется, сегодня ночью скучать не придется!»
— На голубой полянке снимаете? Ну-ну! — хмыкнул оператор из Киева. — У нас там позавчера одного энцефалитный клещ укусил. Пришлось в больницу везти.
— Что?! — Ирина дернулась, как от удара. — Надо же предупредить!
— Ты с ума сошла! — попыталась остановить ее Эля, ухватив за рукав легкого голубого плаща, который Ирина всегда возила с собой и теперь накинула, спасаясь от вечерней прохлады. — Михаил тебя так пошлет…
Ирина не слушала ее. Вырвавшись, она птицей метнулась к газончику с голубыми цветами.
— Михаил Георгиевич! Там энцефалитный клещ! — выпалила она, подбежав к режиссеру.
— Я что сказал? Не подходить! Вон отсюда! — заорал он.
— Вы не поняли. Там энцефалитный клещ. Актеры могут пострадать…
— А ну марш отсюда! — прорычал режиссер и уже несколько спокойнее добавил: — Все я понял. Надеюсь, мы успеем доснять сцену до того, как их покусают.
Бледная Ирина отошла подальше и села прямо на землю, точно ее вдруг перестали держать ноги. Прикурив сигарету, она вдруг вскочила, сообразив, что клещи могут оказаться и здесь, и, ругаясь сквозь зубы, отправилась к Эле, которая встретила ее словами:
— Ну что я тебе говорила?
— А, черт! Вот уж воистину, когда в кино видишь влюбленных среди холмов, цветов и ручейков, никогда не думаешь, что именно в момент съемки в штаны герою-любовнику залетел шмель и он скорее готов укусить свою «возлюбленную», чтобы снять стресс, чем испортить режиссеру дубль, — ни к кому не обращаясь, пробормотала Ирина.
* * *
Режиссер решил, что эротической сцены, снятой на «энцефалитном» газоне, недостаточно. Он потащил всех на то место, которое выбрал прежде. Теперь Стелле с Огульниковым предстояло изображать «безумную страсть» на склоне покрытого нежной травой холма в тени раскидистого дерева. И, хотя оператор психовал, утверждая, что при таком освещении ничего хорошего не получится, режиссер настоял на своем.
Стелла сидела на земле, укутавшись в Ирин плащ, и неотрывно смотрела на зажатый в ее пальцах голубой цветочек, который она сорвала на газоне. Девушка казалась себе утратившей управление лодкой, которую неизвестно куда несли волны бурного океана, и не хотела об этом думать.
«Пусть будет что будет… Пусть будет что будет…» — мысленно повторяла она, время от времени смеживая веки. Закрывая глаза, Стелла видела перед собой дышащее неподдельной страстью лицо Огульникова.
Ирина заметила, что с подругой что-то происходит, но приписала это усталости и тому, что девушка стесняется сниматься обнаженной.
— На исходную!
Вот тут-то и пригодились привезенные Чекалиной оранжерейные цветы — две огромные коробки. Ирину поставили рядом с Огульниковым и Стеллой, и она, стараясь не попасть в кадр, щедрой рукой осыпала их розами.
— Поосторожнее, — буркнул Огульников, которому острый шип расцарапал спину.
Ирина промолчала. Ее напугало странное, отрешенное лицо Стеллы. Казалось, девушка и в самом деле отдается любимому мужчине, с которым ей предстоит распроститься навек…
* * *
Ушедшего на поиски пива Витька ни ждать, ни искать не стали.
Ирине так и не удалось растормошить Стеллу в автобусе.
— Я устала и замерзла… — говорила девушка и отворачивалась к окну, за которым уже сгущался вечерний сумрак. — Ир, я посплю?
И хотя Стелла только делала вид, что уснула, подруга не стала тревожить ее, утешаясь тем, что командировка слишком коротка, чтобы девушка вляпалась, связавшись с Огульниковым, в серьезные неприятности.
К гостинице «Алушта» автобус подкатил около девяти. Как и предполагалось, все магазины и столовые были закрыты, а потому Виктория Викторовна пообещала заказать в ресторане скромный ужин на всех актеров.
Режиссер и оператор уехали в Ялту, но, к своему удивлению, среди садившихся за стол Ирина увидела… Огульникова, которому, как она знала, были заказаны шикарные апартаменты там же, где жили Михаил Георгиевич и Егор.
Андрей Маркелович оживленно беседовал с Чекалиной и Мирзоевой, расположившимися с двух сторон от него. Он даже не смотрел в сторону Стеллы, которая, уставившись прямо перед собой, вяло жевала, задумчиво размазывая еду по тарелке. Это несколько успокоило Ирину.
— Устала девочка, — участливо сказал сидевший напротив Радкевич.
— Ничего, — бодро ответила Ира. — Выспится — придет в себя.
Неожиданно кто-то тронул ее за плечо. Оглянувшись, она увидела Чекалину.
— У меня для вас поручение, Ирина Леонидовна.
— Я могу доесть? — недовольно поинтересовалась та.
— Я сейчас уезжаю… Может быть, поднимемся ко мне? А потом вернетесь.
— Хорошо. — Ира резко отодвинула тарелку и поднялась. — Стелк, последи, чтоб официант не унес. Я голодная как волк.
Стелла кивнула, не поднимая глаз.
— Значит, вы меня поняли? — повторила Чекалина.
— Поняла. Только почему я не могу звонить из своего номера? Зачем все эти перемещения? — с искренним недоумением спросила Ира.
— А! — тонко улыбнулась директриса. — Я не объяснила самого главного. Утром вам придется проследить, чтобы Алик… Не проспал. Не напился. Не забыл про приезд Кострова.
— Мило. — Ирина покачала головой. — А такое возможно?
Виктория Викторовна пожала плечами:
— В противном случае выкручивайтесь как знаете.
— Н-да… Ну что ж. А могу я устроить Стеллу здесь? На диванчике?
— Стеллу? — Чекалина подняла брови и как-то странно посмотрела на Ирину. — Д-да… Конечно… Если…
— Что — если? — поинтересовалась та.
— Если вам так удобнее, — простодушно улыбнулась директриса.
Лифт мгновенно доставил их на первый этаж, и они вошли в зал ресторана.
Сердце Ирины тревожно забилось, когда она увидела, что Стеллы нет на месте. Бросив взгляд на противоположный конец стола, она не обнаружила и Огульникова. Отсутствовала также и Эля.
— Где она? — спросила Ирина у Радкевича.
Тот несколько удивленно взглянул на нее:
— Стелла? Андрей Маркелович пригласил ее поужинать. И Элю. Он обещал, что либо устроит их там, в гостинице, либо они вернутся попозже, на машине,
— Как бабочка на огонь… — пробормотала Ира и, повернувшись к Чекалиной, резко бросила: — Знала?
— Не понимаю вас. По-моему, вы чересчур опекаете свою протеже. Почему бы девочке чуть-чуть не развлечься? — На холеном лице директрисы не дрогнул ни один мускул. Она с насмешкой, прищурив глаза, смотрела на разъяренную Ирину, будто испытывая злобное удовлетворение оттого, что толкнула наивную девчонку в объятия известного всем ловеласа. — В конце концов, вы ей не старшая сестра и не родственница, чтобы запрещать что-либо или разрешать, — продолжала Виктория Викторовна. — Надо предоставлять человеку личную свободу!
— Свобода, — горько усмехнулась Ирина, — это когда человек идет по лезвию бритвы, которое сам себе выбрал…
Она подобрала со стола забытый Стеллой увядший голубой цветочек и зачем-то положила его в папку с документами.
* * *
— А сколько дивных мгновений страсти нас ожидает впереди, — мурлыкал полусонный Огульников и лениво думал: «Черт, она и вправду оказалась девицей. Никогда не знаешь, чего ожидать от этих провинциалок! Не стала бы теперь цепляться…»
Лежавшая на его плече Стелла широко открытыми глазами смотрела в темноту и размышляла: «Теперь я женщина… Так вот что такое любовь! Как он неприятно пыхтел… Наверное, я привыкну? Потом? Я же люблю его… Это случилось как в романе: один взгляд — и любовь поразила нас. Внезапно. В один миг. И навсегда. Он сам так сказал… Какое мне дело до того, что о нем болтают? Никому не верю. Он лучше всех. И я теперь всегда буду с ним рядом…»
— Давай спать, куколка, — зевнув, предложил Огульников, вытаскивая руку из-под головы девушки. Та промолчала.
«Как пить дать привяжется… Да еще подружка ее, эта мымра Львова, знает мой телефон! Надо предупредить Вику, чтобы строго-настрого… А то Ленка мне глаза повыдерет. Она хоть и привыкла, но…» Сон прервал течение мыслей героя-любовника, и он захрапел.
