Ознакомительная версия.
– Что, следак, злорадствуешь? – вновь стала дерзить Иванова.
– Это жизнь над вами злорадствует, Ангелина Николаевна, – спокойно парировал на этот выпад следователь. – Но, однако, начнем допрос, – сказал Турецкий, взяв ручку. – Перед тем, как задавать вопросы, сообщу вам как родственнице погибшего Юрия Иванова, что преступление раскрыто. Вашего мужа по приказу генерала Бориса Авдеева убил Виктор Князев. Тот самый, которого вы мне назвали Цезарем. Он арестован и находится под следствием.
– Уж не арестовали ли вы и генерала Авдеева? – вскинула брови Ангелина.
– Это дело времени, – уточнил Турецкий.
– Эх! Все равно мне уже не вырваться, – с сожалением заговорила Ангелина. – Круг с каждым днем сужается. Твоя берет следак. То ли действительно плюнуть на все и помочь тебе завладеть этой кассетой.
– Почему же не вырваться? – ободрил ее «важняк». – Если поможете следствию, это вам зачтут. Вы же не главарь, а соучастник преступлений.
– Не лей елей, Турецкий. С Юркой, может, и проканает соучастие, а с Остапом Ореховым – точно групповуха по полной программе. Дело не в поблажках, даже если ты и не врешь. На большую волю мне теперь уже не вырваться – за бугор. С судимостью на Запад трудно выехать. А в России-то что мне с моих тайн?
– Какие же у вас тайны?
– Маленькие, но существенные. Поделиться?
– Ваша воля, – заметил следователь.
– Ишь, какие мы гордые! Когда начальство спросит, гордость пропадает. Короче, догадки твои, Турецкий, правильные были. Потому меня ловили, что хотели последнюю Юркину кассету забрать. Из-за того, что я сразу ее не отдала, может, и жива до сих пор осталась.
– Что вы скажете конкретно? – спросил следователь.
– Так вот, Юрка сделал эту кассету в Германии. Заказал ему эту съемку Тураев, он же дал деньги на командировку. Юрка мне рассказывал, что работа была шпионская – герои фильма не должны были заметить съемку, даже заподозрить, что она проводится. Все снималось не для эфира. Во всяком случае, не для «Спектра».
– Он не сказал, кого снимал?
– Нет. Он не знал. Это я ему расшифровала, кто есть кто за столом переговоров.
– Кто же? – чуть не выскочил из-за стола Турецкий.
– За столом переговоров сидят трое: генерал Генштаба Борис Авдеев, западный мультимиллионер Евгений Каширин и представитель иракских военных. Имени его я не знаю.
– Откуда вы могли знать Каширина и представителя военных Ирака? – удивленно поднял брови Турецкий.
– Я знала только Авдеева, в узком кругу его зовут просто дядя Боря. Остальных мне назвал наш человек. Сейчас ты, начальник, со стула грохнешься, – засмеялась Ангелина. – Я сделала с видеокассеты фотографию и показала ее Траубергу. Он старый кагэбист, разведчик. Каширина он узнал, конечно, сразу, а иракца вычислил к вечеру.
– А текст? – дернулся Турецкий.
– Об этом же сразу спросил меня Трауберг. Но они говорили на немецком, и я действительно не знаю о чем. Хотела подключить Людку Семенову, чтоб перевела, но тут начались эти умопомрачительные события. Словом, текст на кассете…
– Фотография цела? – еле сдерживая волнение, спросил Турецкий.
– Зачем тебе фотография, когда я тебе сейчас скажу, где находится видеокассета.
– Где?
– Пиши, следователь. Видеокассета с компроматом находится на даче моего первого мужа профессора Шатохина, в кладовке, в бумажном мешке с удобрениями. Все, следак, теперь моя жизнь на твоей совести! – с драматическим пафосом воскликнула Ангелина.
– Это вы, конечно, надоумили Иванова сорвать куш побольше? – спросил Турецкий.
– Сам знаешь. Зачем спрашиваешь? Но так получилось, что, наехав на него, наехали и на меня. Тогда мы и придумали это дело с подставкой покойника. А перед тем как Юрке исчезнуть, мы решили спрятать кассету в надежном месте.
– А покупатель-то кто? – не удержался от наивного вопроса Турецкий.
– Скажу только: не Трауберг, не Тураев, не даже дядя Боря, хотя сам туда вляпался. Покупатель, дорогой следак, – последний мой козырь в этой смертельной игре. Уж позволь, я его пока попридержу, – почти победным тоном заявила Ангелина. – Но поделиться гонораром мне все равно придется. На сей раз я не пожадничаю. Вопрос стоит – или ничего, или половину, – лукаво взглянув на следователя, добавила она. – Но эта половина меня устроит лишь в придачу к свободе. Я понятно говорю, следак?
– Да уж куда понятнее, – кивнул Турецкий, записав показания Ивановой. – Между прочим, дача вашего первого мужа Шатохина полностью сгорела, гражданка Иванова. Поэтому, если вы не лжете и кассета действительно была там, все ваши планы, считайте, рухнули как карточный домик.
– Во черт! – ругнулась Ангелина. – Ну да ладно, следак, во всяком случае, во второй части своих признаний я была откровенна с тобой. Думай! А я подумаю, может, действительно я оговорилась, сказав, что кассета была на даче Шатохина…
Когда Ангелину увели, Турецкий задумался. Чертова баба явно намекала ему войти с ней в долю.
– Вот чертова баба! – ругнулся он вслух и вложил протокол допроса обвиняемой в папку с делом Иванова.
Полтора дня и две ночи Яковлев провел в камере временного содержания заключенных. Наутро третьего дня его вывели из камеры, предварительно нацепив на запястья наручники.
В дежурке офицер милиции заполнял сопроводительные документы. Значит, куда-то переводят, догадался Яковлев и сказал:
– Вы должны представить мне возможность позвонить родственникам, чтобы они не беспокоились.
– К телефону не велено тебя допускать.
– А везете куда?
– В прокуратуру.
– Генеральную? – с надеждой уточнил подполковник.
– Невелика птица – и в городской хорошо отпрессуют.
– Мог бы быть и повежливей, – проворчал Яковлев. – Я все-таки подполковник милиции.
– Будешь возникать, подполковник, получишь по сусалам и зубов у тебя станет поменьше. А в тюрьме зубы ой как нужны!…
– Ты-то откуда знаешь, баловень закона?
– В школе милиции изучал, – рассмеялся офицер. – А вот ты на своей шкуре скоро узнаешь!
…Его ввели в кабинет следователя и оставили там, не сняв наручники.
Вскоре появился моложавый, в хорошем костюме следователь. Уселся за стол напротив Яковлева и улыбнулся:
– Здравствуйте, Владимир Михайлович.
– Приветствую!
– Моя фамилия Егоров, зовут Сергей Сергеевич, я старший следователь по особо важным делам горпрокуратуры. Я веду ваше дело.
– У меня уже и дело есть? – изумился Яковлев.
– О, еще какое! Если вам повезет и не получите вышку, можете в тюрьме писать мемуары, будет запас деньжат для достойного выхода на свободу.
– Так-так. И что же вы мне шьете, грубо говоря?
– Я понимаю, Владимир Михайлович, вам психологически трудно перестроиться сразу из сыскаря в подозреваемого, но, пожалуйста, напрягитесь, и начнем работать. Согласно УПК, вопросы задаю я.
– Ладно, – устало согласился Яковлев, – спрашивайте – отвечаем.
– Вот и правильно. Хотите курить?
– Нет пока.
– Хорошо. Начнем. Вы знали Юрия Иванова?
– Нет.
– И никогда не видели?
– Видел.
– Когда?
– Когда нашел его в охотничьем домике. Правда, он был уже мертв.
– Вы уверены? – криво улыбнулся Егоров.
– Да. Как в том, что ты пока живой.
– А дерзить не надо!
– Сие не дерзость, а констатация факта, – уточнил Яковлев.
– Почему вы поехали в тот домик и с кем? – спросил Егоров.
– Я поехал туда с оперативной группой, со старшим лейтенантом милиции Никитой Бодровым и доктором Чижом. Операция была разработана при участии следователя по особо важным делам Турецкого и начальника МУРа полковника Грязнова. Там мы должны были встретиться с Юрием Ивановым. МУР занимался его розыском. Да ты и сам все это знаешь. Зачем спрашиваешь? – махнул рукой Яковлев.
– Я обязан выяснить все обстоятельства этого события, – заметил Егоров.
– Как вы узнали, что Иванов находится в охотничьем домике?
– От доктора Чижа.
– Кто может подтвердить ваши показания, Владимир Михайлович?
– А зачем их нужно подтверждать? – удивился муровец.
– Чтобы снять с вас обвинение в убийстве Иванова.
– Кого вы еще на меня вешаете? – спросил Яковлев.
– С вами в машине были обнаружены двое убитых – Соловьев и Рябов. Это тоже надо объяснить. Попробуйте доказать свою непричастность к этим убийствам. Кроме вас, там никого не было. Доктор Чиж уже ничего не скажет…
– Ну хорошо, – пожал плечами Яковлев. – Допустим, я подозреваюсь в этих преступлениях, но какие у меня мотивы? Для чего столько трупов навалил подполковник Яковлев?
– Причина была одновременно высокой и ничтожной. Трудно объяснить, что побудило преступника отрубать жертве руки и отрезать уши – это уже, согласитесь, патология.
– Значит, нашли труп Иванова? – оживился Яковлев.
– Ну а как вы думали? Концы в воду, и следов нет? Вот телефонограмма, где сказано: в реке Нара обнаружен труп мужчины с отрубленными кистями рук и отрезанными ушами. Судмедэкспертиза установила, что это труп Юрия Иванова. Что вы с ним там в домике делали? – спросил Егоров.
Ознакомительная версия.
