Ознакомительная версия.
– Он обещал связаться с нами завтра рано утром. И пожалуй, все так и сделает, но не исключено, что придется прождать полдня и больше. Тогда нам надо приготовиться, иметь деньги при себе, и автомобиль с заправленным полным баком, и водителя, и заряженные мобильные телефоны, и воду, и рюкзак с едой, поскольку порой заложника возвращают довольно не скоро.
Она кашлянула.
– Чем занимается полиция?
– JIT в Брюсселе читает мои эсэмэс и держит в курсе всех участников событий, но преступники в первую очередь должны увидеть, что мы одни. Они уж точно не рвутся за решетку. Я буду требовать непосредственного обмена денег на Томаса, но на это они не согласятся.
– А само место, где мы передадим выкуп, будет находиться в Найроби?
Он пошел в спальню и вернулся оттуда с записными книжками в руках.
– Друг испанца бросил деньги в контейнер в сомалийском квартале в южной части города, – прочитал он. – Сын немки оставил их в канаве у подножия горы Кения в ста километрах севернее. Жена румына должна доставить восемьсот тысяч долларов сегодня в Момбасу на побережье. Француженка оставила их также в Найроби, но потом не смогла указать, где именно.
– Они не складывают все яйца в одну корзину, – констатировала Анника.
Халениус сел рядом с ней снова и перелистывал свой блокнот.
– Обычно выкуп передают поблизости к месту похищения, в радиусе пары сотен километров максимум. Но только не в этом случае.
– А потом? – поинтересовалась Анника.
– Может пройти до сорока восьми часов, прежде чем заложник объявится, – ответил Халениус.
Она сглотнула комок в горле.
– А потом?
Он отвернулся.
– Я нисколько не жалею, – сказала она.
Халениус поднялся и пошел в спальню, не взглянув на нее. Она осталась сидеть на своем месте, онемевшая, с ощущением пустоты на душе, словно ее внезапно опустили с неба на землю. Потом тяжело поднялась и последовала за ним. Он печатал что-то на своем компьютере, впившись в монитор красными глазами.
Анника сразу почувствовала себя глубоко обманутой, маленьким щенком, с которым поиграли, а затем бросили.
– Я позабочусь об авиабилетах, – сказала она. – Какие-то особые пожелания?
– Только не «Эйр Европа», – ответил он и посмотрел на нее, – и не через аэропорт Шарль де Голль.
Халениус слабо ей улыбнулся.
Она смогла улыбнуться ему в ответ и пошла в детскую комнату.
Места до Найроби на тот же вечер остались только на рейс «Эйр Франс», который летел через Париж.
– И это будет «Эйр Франс» всю дорогу? – спросила Анника. – Не «Эйр Европа»?
Дама из бюро путешествий газеты «Квельспрессен» забарабанила по клавиатуре своего компьютера.
– Ну, – сказала она, – самолет «Эйр Франс» летит через Париж и аэропорт Шарль де Голль, затем «Эйр Европа».
– И ничего другого нет?
– Ну, через Брюссель, но тогда вам надо отправляться через двадцать минут из Броммы.
Она остановила свой выбор на рейсе 16.05 из Арланды до Парижа и далее самолетом «Кенийских авиалиний» в 20.10. Он приземлялся в Найроби 6.20 по восточноафриканскому времени. Дата возвращения осталась открытой.
Билеты должны были прийти ей по электронной почте.
Анника положила трубку. День только перевалил на вторую половину, но уже начало темнеть, а она находилась в невесомости между сейчас и потом.
Халениус уехал домой взять одежду, зубную щетку и бритвенные принадлежности. Анника в течение сорока минут интенсивно писала свою статью, потом упаковала компьютер, немного одежды и видеокамеру, но для треноги у нее не нашлось места, поскольку они решили лететь только с ручным багажом. Она просмотрела содержимое холодильника и выбросила еду, чей срок хранения истекал, вместе с оставшимся мусором и выключила все лампы, а затем немного постояла в прихожей в темноте, прислушиваясь к звукам родного дома.
Что-то определенно было слишком поздно или слишком рано.
Она вышла на лестничную площадку, заперла замок с семью степенями защиты и спустилась вниз ждать Халениуса, обещавшего забрать ее на такси.
И, ожидая его, позвонила Софии Гренборг.
– Мы уезжаем сейчас, – сообщила она. – Договорились о сумме выкупа. Самолет улетает через два часа.
– Хочешь поговорить с детьми?
Черный «вольво» с тонированными стеклами вынырнул из снежного бурана и остановился у ее подъезда, задняя дверь открылась, и Халениус высунул голову над крышей автомобиля.
– Я перезвоню из Арланды, – сказала Анника и закончила разговор.
А потом шагнула навстречу вьюге и, улыбнувшись его растрепанным волосам, уголком глаза увидела, как какой-то фотограф поднял камеру с большим объективом и направил его в ее сторону. Водитель в сером пальто вышел из машины, она узнала его, это был один из мужчин по имени Ханс, он взял у нее сумку с компьютером и положил в багажник, а она села на заднее сиденье рядом с Халениусом, в то время как фотограф последовал за ней своим объективом. Статс-секретарь держал в руке мобильный телефон.
– Деньги должны быть в американской валюте, двадцатидолларовыми купюрами, их надо упаковать в прочный пластик и оклеить сверху скотчем, – сообщил он.
– Что здесь делает Хассе? – поинтересовалась она.
«Вольво» мягко тронулся с места.
– Правительственный автомобиль, – сказал Халениус. – Мне надо сделать массу звонков. Не та ситуация, чтобы читать о них на mediatime.se завтра.
Ей вспомнился очкастый служащий Хандельсбанка.
– Двадцатидолларовыми купюрами? Это же будет весить пятьдесят пять килограммов.
– Я попросил Фриду купить две большие спортивные сумки.
Он взял ее за руку.
– Он хочет, чтобы ты доставила деньги.
Анника смотрела на улицу сквозь стекло автомобиля. Каменные фасады скользили мимо за полосой снежного тумана.
Халениус взял мобильник и набрал ужасно длинный номер, который начинался с 00254, а она отклонилась назад, положила голову на мягкую кожаную обивку правительственного вольво» и попыталась отвлечься от тяжелых дум.
В зале вылета аэропорта Арланда было полно народу.
– Я не могу оформить вам все до конца маршрута, – сказала обслуживавшая их дама и забарабанила пальцами по своей клавиатуре. – Компьютерная система «Эйр Европы» несовместима с системами других авиакомпаний, поэтому вам придется подойти к стойке транзитных пассажиров в Париже и получить посадочные талоны на рейс до Найроби там.
Халениус наклонился вперед и впился в нее сердитым взглядом.
– В аэропорте Шарль де Голль нет стойки транзитных пассажиров, а у нас нет времени стоять в очереди на регистрацию.
Дама снова застучала по клавиатуре.
– Почему же, – сказала она, – у вас ведь будет целый час в Париже.
У Халениуса выступил пот на лбу.
– Ты когда-нибудь была в аэропорту Шарль де Голль? – спросил он тихо. – Самолеты останавливаются далеко от самого здания, потом надо ехать до терминалов на автобусе, а их разделяют несколько километров, и между ними нет никакого внутреннего транспорта, а нам надо добраться от 2B до 2F. Мы не успеем.
– Ну почему же, – возразила дама, – вы пойдете к терминалу F и…
– Мы не пойдем туда, во всяком случае без посадочных талонов.
Анника громко вздохнула. Из двух его пожеланий она проигнорировала оба.
– Это обычный порядок, – сказала служащая аэропорта. – Если вы опоздаете на свой самолет, вам гарантировано место на более позднем рейсе.
– Нам необходимо улететь именно этим, – настаивал Халениус. – Даже жизненно важно.
Дама наклонила голову и улыбнулась:
– Так все говорят.
Анника, стоявшая на полшага позади Халениуса, протиснулась вперед и, приподнявшись на носочки, перегнулась через стойку.
– Я заказывала билеты, – сказала она. – Бюро путешествий гарантировало, что нам не придется проходить промежуточную регистрацию, иначе мы не стояли бы здесь.
Дама больше не улыбалась.
– Мне ужасно жаль, – сказала он, – но сейчас все обстоит так…
– Я разговаривала с руководством аэропорта Шарль де Голль и «Эйр Европы» в Амстердаме. Все гарантировали, что не будет проблем.
Дама явно занервничала, ее губы вытянулись в тонкую линию.
– Я не представляю, как…
– Я предлагаю тебе взять телефон и позвонить тому или привести того, кто представляет, как это сделать, – сказала Анника и достала блокнот и ручку. – Могу я узнать твое полное имя?
Шея дамы покрылась красными пятнами. Она поднялась и исчезла за дверью, расположенной слева от нее.
Халениус удивленно посмотрел на Аннику.
– Я думал, главный офис «Эйр Европы» на Майорке.
– Откуда мне знать, где он находится, – ответила она и, отвернувшись от двери, куда ретировалась «регистраторша», уперлась взглядом в транспортерную ленту, уносившую багаж к самолетам.
Сумки с клюшками для гольфа и чемоданы всех размеров, а также упакованные в пластик детские коляски и прочий скарб двигались по ней непрерывным потоком и пропадали в черной дыре с другого конца. Потолок изгибался, как небосвод, над их головами, и люди в очереди позади них уже начали топтаться на месте и поглядывать на часы. Томас истекал кровью, лежа на земляном полу, а она была логистиком. И в возникшей сейчас ситуации могла винить только себя.
Ознакомительная версия.
