– А твой собственный офис?
– Я уже тебе рассказывала. У меня секретарь, работающая полный рабочий день; я меняю их раз в полтора года. Ни одна не продержалась больше двух лет: не хочу, чтобы они осваивались и начинали совать нос куда попало. Бывают и практикантки, но эти меняются каждый год, потому что не выдерживают нагрузки. Есть судебный протоколист, стенографистка, я работаю с ней много лет и полностью ей доверяю.
– Джо-Хелен.
– Да, Джо-Хелен Хупер, чудесная женщина. Работает отлично, не в свое дело не суется.
– Давно она твоя судебная протоколистка?
– Семь или восемь лет. Мы отлично ладим, потому что она не болтает лишнего, подлизывается ко мне, когда надо подлизаться, и совершенно не мешает.
– Почему ты так ей доверяешь?
– Потому что я ее знаю. Почему ты так доверяешь своим ребятам?
Не ответив на ее вопрос, Вонн спросил:
– У нее есть доступ в твой кабинет?
– Нет. Туда никому нет хода.
– Полного доверия быть не может, судья. Часто именно тот, кому больше всех доверяешь, за хорошую плату перережет тебе горло.
– Ты специалист в таких делах.
– Вот именно. Следи за ней, поняла? Никому не доверяй.
– Я и так никому не доверяю, Вонн, особенно тебе.
– Правильно делаешь. Я и сам себе не доверяю.
Они дружно усмехнулись, довольные собой. Вонн долил в свой стакан водки, Клаудия продолжила пить холодный чай. Снова садясь, он предложил:
– Давай поменяем график. Будем встречаться здесь раз в неделю по средам, в пять часов, чтобы держать руку на пульсе. Дай мне время, я должен обдумать твои слова об отставке.
– Уверена, эта мысль тебе понравится. Ты ведь уже прикидываешь, сколько лишних денег будешь забирать каждый месяц.
– Так-то оно так, но карманный судья мне очень полезен. Ты меня избаловала, Клаудия. Не уверен, что найду другого судью, которого будет так же легко купить.
– Надеюсь, что не найдешь.
– Ты, часом, не ударилась в религию?
– Нет, просто устала от работы. Сегодня мне пришлось отнять ребенка у матери. Она сидит на метамфетамине, безнадежная наркоманка, ее девочке грозила опасность, но все равно это нелегко. Уже в третий раз отбираю у этой женщины ребенка после шести часов разбирательств с воплями, руганью и вызовом сотрудников социальной службы – иначе детей от нее не оторвать. Покидая суд, мамаша раз за разом заявляет: «Подумаешь, я уже опять бере– менна!»
– Тяжелый у тебя хлеб.
– Я от всего этого устала. Обкрадывать индейцев гораздо веселее.
* * *
Лейси занималась на коврике йогой, выполняя через боль наклон вперед сидя – базовое упражнение, дававшееся ей годами, но после аварии ставшее почти невыполнимым. Сейчас, вытянув вперед прямые ноги, она уже почти дотронулась до пальцев ног, когда на кофейном столике задребезжал одноразовый телефон Коули. Эта штуковина сопровождала ее повсюду, вызывая только презрение, но сейчас Лейси схватила ее, мигом забыв про йогу.
– Контрольный звонок, Лейси, – сказал он. – О Майерсе ни слуху ни духу. Не то чтобы я ожидал чего-то другого, но все равно тревожно. Полиция Ки-Ларго продолжает поиски, но что толку? Пару дней назад какой-то банк забрал его яхту. Я только сейчас говорил с «кротом». Там тоже ничего нового, разве что встреча нашей девочки с Дьюбозом – очередная передача месячной доли.
– Откуда он об этом узнает? – задала Лейси устаревший вопрос.
– Возможно, когда-нибудь вы сами его об этом спросите. Я не знаю. Понимаете, если плохие парни могут найти Майерса, значит, я тоже под ударом. У меня душа уходит в пятки. Я не сижу на месте, меняю дешевые мотели и, признаться, уже растерял все силы. Завтра пришлю вам следующий телефон и еще один номер – телефона «крота». Мы меняем его каждый месяц. Если со мной что-то случится, позвоните по этому номеру.
– Ничего с вами не случится.
– Спасибо на добром слове, но вы понятия не имеете, о чем говорите. Уж каким умником воображал себя Майерс…
– Воображал, но подписал исковую жалобу. О вас плохие парни ничего не знают.
– Как-то больше не верится… Все, пора бежать. Вы тоже поосторожнее там, Лейси. – Разговор прервался, и Лейси тоскливо уставилась на телефон.
Глава 33
С приближением осеннего сезона отель «Серфбрейкер» стал готовиться к очередному нашествию канадцев. Пока в лобби было пусто, точно так же пустовали бассейн и парковка. Клайд Уэстби поехал в лифте на третий этаж, проверить ремонт в номерах. Прежде чем дверь кабины закрылась, в нее нырнул гость в шортах и сандалиях, нажавший кнопку шестого этажа. Лифт поехал, гость произнес:
– У вас найдется несколько минут, мистер Уэстби?
– Вы наш постоялец?
– Да, номер «Дельфин». Элли Пачеко, ФБР.
Пока Клайд удивленно разглядывал его обувь, Элли достал значок.
– Что делает ФБР в моем отеле?
– Разоряется на номер, хотя он ничего. Мы здесь для беседы с вами.
Кабина остановилась на третьем этаже, но Клайд не вышел, Элли тоже. Дверь закрылась, движение возобновилось.
– Что, если я сейчас занят?
– Мы тоже. Пара вопросов, только и всего.
Клайд пожал плечами и вышел на шестом этаже, чтобы проследовать за Пачеко по коридору. Тот отпер свой номер.
– Вам нравится в моем отеле? – поинтересовался Клайд.
– Вполне. Вот только обслуживание номеров хромает. Утром я нашел в душе таракана. Дохлого.
В номере оказалось еще трое мужчин, все в шортах и сандалиях, и молодая женщина, приготовившаяся, судя по одежде, к выходу на теннисный корт, – Ребекка Вэбб, помощник прокурора США. Мужчины были фэбээровцами.
Уэстби оглядел просторный номер.
– Что-то мне не по душе эта компания. Учтите, я вправе вас выселить.
– Мы бы сами с радостью съехали, – отозвался Пачеко, – только вы выйдете отсюда вместе с нами, в наручниках. Это будет торжественное прощание, то-то ваши гости и сотрудники порадуются! Хотите, уведомим местных репортеров?
– Я арестован?
– Да, за тяжкое убийство.
Уэстби побелел, у него затряслись колени. Он схватился за спинку стула, чтобы не упасть. Агент Хан дал ему бутылку с водой, и он стал жадно пить, проливая воду на подбородок и глядя агентам в глаза, безмолвно умоляя о помощи. Невиновный стал бы возмущаться.
– Не может быть… – пробормотал Уэстби. Он ошибался, с ним было покончено. Впереди его ждал только кошмар.
Ребекка Вэбб положила ему на колени бумаги.
– Это обвинительный акт, вынесенный вчера большим федеральным жюри в Таллахасси. Вы обвиняетесь в тяжком убийстве, караемом смертной казнью. Причинение смерти Хьюго Хэтчу – тяжкое убийство по найму. Наличие отягощающих обстоятельств позволяет назначить за него смертную казнь. Кроме того, приобретенный вами за наличные пикап пересек границу между штатами. Прокол!
– Я этого не делал, – почти пролепетал Уэстби. – Клянусь!
– Клянись, сколько хочешь, Клайд, это не поможет, – отозвался Пачеко с деланым сочувствием.
– Я требую адвоката.
– Прекрасно. Ты его получишь, вот только закончим с бумажками. Давай посидим за столом, поболтаем.
Стол был маленький, круглый, всего с двумя стульями. На одном сидел Уэстби, на другой уселся Пачеко. Хан и другие два агента встали за ним – пугающая сила, несмотря на рубашки для гольфа, шорты и незагорелые ноги.
– Насколько мы понимаем, – начал Пачеко, – у тебя нет судимостей?
– Нет.
– Это твой первый арест?
– Думаю, да. – Думать было трудно. Уэстби был потрясен, его взгляд метался от одного лица к другому.
Пачеко медленно и твердо зачитал Клайду его права, потом подал ему их текст. Клайд, читая, качал головой, его лицо было уже не таким бледным. Пачеко услужливо подал ему ручку, и он поставил свою подпись.
– У меня есть право на телефонный звонок?
– Конечно, но учти, мы уже три дня слушаем твои телефонные переговоры. У тебя как минимум два сотовых телефона, если станешь звонить по одному из них, мы услышим каждое слово.
