подушку с задней полочки и вылез наружу. Соня перенесла это, стиснув зубы, его движения причиняли ей боль.
Он впервые подумал, насколько же ей противны были его прикосновения, если даже раненая, она так пытается отстраниться.
Пересел вперёд, за руль. На этом месте он чувствовал себя уверенно. Машина не подведёт, если за ней ухаживать хорошо. А с женщинами… бывает по-разному.
“Лучше бы она умерла, чем так”. Мысль была словно чужая, и Вася её отодвинул, перестал думать. Он смотрел на фигуры у костра. На Толика и Любу, которые всегда были ему рады, на Вику, которая рыдала на его плече, когда Родька бросил её ради Крис. Это его друзья. И теперь, получается, это были единственные люди, которым на него не пофиг.
Его вдруг неприятно поразило, что возможно, его рассказ о вине Родиона привёл к настоящей беде. А ведь он даже не был уверен в том, что видел тогда. Если он оболгал друга, и того убили из мести… Слишком страшно и грустно становилось от этой мысли. А за ней подкралась совсем уж неприятная: а может, ты, Васенька, придумал это, чтобы оболгать Родиона перед Соней? Вася потряс головой. Ну нет. Он точно про себя знал, что так поступить не смог бы. Он старался удержать жену, но не любой ценой, нет. Но не причиняет ли он ей зло, стараясь сохранить брак?
Соня молчала. Он глянул в зеркало заднего вида. Женщина лежала, закрыв глаза. Грудь её спокойно вздымалась. Наверное, действительно ей будет лучше одной, без него.
Она открыла глаза и улыбнулась ему через силу:
– Ты меня понимаешь?
Вася кивнул.
– Не молчи.
– Я понимаю, – голос сел, он прокашлялся, – я понял тебя, Соня. Давай разойдёмся, я согласен.
Странное это было чувство, как будто они впервые нормально говорят. Первый честный разговор по душам - о разводе.
Женщина снова закрыла глаза. Она улыбалась.
Вася смотрел на ребят у костра, там началась какая-то возня. И вдруг его осенило.
– Кто тебя ранил, Соня?
Женщина недобро скривилась.
В этот момент включилось радио, в динамиках зашуршало.
Глава 17
Стас присел на облюбованный им пенёк. Тут был его «офис», где ему легче думалось. Как будто этот сучковатый кусок бревна обладал волшебной силой прояснять сознание.
Стас усмехнулся своим мыслям и погладил обкатанную водой поверхность. Гладкая древесина казалась чуть мягкой, ватной. Складывалось ощущение, что он какой-то нереальный. Из сна.
Стас задержал ладонь и сильнее нажал пальцем на пень. Ощущение нереальности исчезло. «Тут весь мир становится каким-то нереальным. Вода в Катуни встала. Такое вообще возможно?»
— Как Кристина? — спросила Вика, сидя на бревне рядом с неподвижным телом.
— Жить будет, — ответила Люба. Она терпеливо перебирала лекарства в аптечке, словно что-то искала.
Вика поежилась, глянула на Стаса. Тот обернулся и улыбнулся ей.
«Посиди немного там», — подумал он, не желая пока уходить с пня.
— Знаете, — вдруг произнесла Люба. — Тут как будто чего-то не хватает, — пальцы её шуршали блистерами, брови сошлись на переносице.
— Чего? — спросила Вика.
Стас прислушался.
— Ощущения реальности, — неожиданно сказала Люба, оторвавшись от аптечки и поведя рукой вокруг. — Мы словно на сцене, а машинерию включить забыли. Река остановилась, время умерло. А ведь по некоторым легендам в нижнем мире и времени нет. Понимаете?
— Нет, — встревоженно ответила Вика.
А Стас подумал, что о чем-то подобном говорил мальчишка из его видения. Миры словно сходятся. Стена, разделяющая их, истончается, и граница где-то совсем близко. Может, за той горой?
От пещер донесся гулкий удар бубна. Не такой громкий, как раньше, словно тоже умирающий.
— Вот видите! — воскликнула Люба. — Даже звуки стали тише.
Стас посмотрел на ту сторону реки. Сейчас, когда шелеста течения не было слышно, а вода наполнилась болотной тишиной, раздавался только стрекот костра. И впрямь, сцена. Словно этот кусок пространства выдернули из обычного мира и переместили на подмостки. В новый театр абсурда. В мир мёртвого времени.
— Мне кажется, я слышала что-то подобное, — продолжила Люба. — Иногда говорят «место намоленное». А тут, — она вдруг задумалась. — Знаете, сколько лет в этих местах жили люди?
Вика и Стас покачали головами.
— Долго, — усмехнулась Люба. — Бабка рассказывала, что тысячи лет.
— Не старовата твоя бабка? — усмехнулся Толик, все еще мучающийся головной болью, но по голосу было понятно, что его отпускает.
— Не смейся, — серьезно произнесла Люба. — Я читала, в этих местах жили денисовские люди больше ста пятидесяти тысяч лет назад.
Толик попытался присвистнуть, но тут же скривился.
— Черт! Как же голова раскалывается, — пробормотал он. — У денисовских людей так башка не трещала, наверное.
– У них и аспирина не было, – усмехнулась Люба и протянула ему пачку. – Съешь вот, полегчает.
Толик благодарно кивнул и продолжил:
