– Я останусь. Но не потому, что ты меня запугал: останусь из-за Арины, которую ты подло выкрал.
– А ты разве не подло увезла мою дочь?
– Ладно, отставим этот спор. Ответь мне, только честно: где Антон, что ты с ним сделал?
– Слушай, у тебя совесть есть? Ты постоянно напоминаешь мне о своем любовнике.
– Совесть?! Ты не знаешь, что это такое, лучше о ней и не заикайся. Где Антон?
– Понятия не имею.
– Врешь! Если не скажешь, где он, и не отпустишь его, я уйду.
– Хватит мне на нервы действовать! – психанул Ян. – Пошла на кухню, скоро дочь приведут.
– Из-за таких, как ты, полностью теряется вера во все хорошее. Говорят, горбатого исправит могила, но не тебя – ты и там останешься горбатым.
Полина пошла прямиком в прихожую, начала открывать замки, но Ян схватил ее за волосы и поволок в комнату, цедя сквозь зубы:
– Ты плохо усвоила мои уроки, дрянь, не оценила моего терпения и доброты! Буду учить тебя по-другому…
Собственно, ее провокация удалась, только Полина не учла, что будет так больно. Он швырнул ее на диван, влепил ей оплеуху, попал по носу, у нее потекла кровь. Затем он кулаком заехал ей в живот. Полина только охала, непроизвольно сжимаясь в комок, а Ян вымещал на жене свою накопившуюся злобу, полагая, что сила доходчивее слов. После четвертого удара в дверь позвонили. Он бросил Полине:
– Я тебя научу меня уважать, ты в туалет, как в штрафбате, будешь ходить – по часам и по струнке. Встать! Иди, умойся, дочь пришла. – И он пошел открывать.
Но вместо няньки с Ариной в квартиру ворвались какие-то мужчины. Они скрутили Яна, и ему тоже стало больно, судя по его стонам. Викентий кинулся к Полине:
– Девочка, как ты?
– Долго же вы… – промямлила она, утирая кровь из носа.
– Сдала меня, сучка?! – прорычал Ян. – Ну, теперь я тебе не завидую…
– Заглохни! – рявкнул Викентий. – Сейчас тебе самому никто не позавидует!
Начался обыск.
Носик у нее слегка увеличился, некрасивым стал, но это было несмертельно, пройдет. Полину больше беспокоило, что она не сумела расколоть Яна. Время от времени Марианна приносила ей полотенце с кусками льда, прикладывала к носу, заставляя Полину придерживать холодный компресс. Кирилл вместо того чтобы ободрить сестру, потягивал бренди и вяло бубнил себе под нос:
– Я был против, я предупреждал, чтобы ты не ввязывалась, но мое слово для тебя уже не имеет значения. Главное, все было без толку, мы так и не знаем, где Антон.
– Не без толку, – возразила Полина. – Я забрала Арину, моя дочь теперь будет со мной, мне не придется ее ни прятать, ни делить с Яном, он надолго застрянет в тюрьме.
– Оттуда выходят раньше, чем хотелось бы. Хорошо, Яна они взяли, а дружков его?
– Их тоже возьмут, – сказала Полина.
– Возьмут, если догонят! Они сейчас разбегутся, а потом из тебя отбивную сделают. И нас всех «пересчитают»…
– Умоляю, не нагоняй жути, мне и без тебя плохо! Какой ты стал ворчливый, стареешь, что ли?
– Я?! Я старею?! – распетушился окосевший Кирилл. – Не дождетесь! Обвинение с меня снято… почти снято. Я полон сил и планов, у меня большой потенциал, так-то! – А из кресла поднялся, будто старик, кряхтя и сопя. – Ваш Викентий вряд ли приедет, уже одиннадцатый час, значит, ему больше нечем вас порадовать. Собственно, другого результата я и не ждал…
– Кирилл, прекрати! – процедила Полина, она была на взводе. – Откуда у тебя взялась такая манера – пророчить плохое? И вообще… отправляйся-ка спать, ты много выпил, поэтому и видишь все в мрачных тонах.
– Ну и пойду…
– Иди, иди.
А он все не уходил. Постоял, оглядываясь, словно что-то потерял, налил себе бренди, выпил и вдруг спросил:
– Почему ты мною командуешь?
– О боже! – Полина бросила компресс на стол. – Хватит! У меня такое ощущение, будто мое лицо превратилось в кусок льда, я ничего не чувствую. Кирилл, если хочешь поругаться, то я тебе не Нонна, которая очень любила цапаться.
Ему явно не хватало допинга в виде скандала, вероятно, он действительно привык жить в режиме боевой готовности к выяснению отношений – это его взбадривало, жизнь казалась заполненной, а сейчас он заскучал. Кирилл скрестил руки на груди, упрямо наклонив голову, произнес:
– А все же? Почему, стоило мне оступиться… вернее, меня «оступили», я не сам… Так вот, стоило мне… и мною начали помыкать! Забыли, кто здесь хозяин?!
Марианна взяла на себя миссию урегулирования назревающего конфликта, так как Полина тоже была не в лучшей форме.
– Мы помним, Кирилл Андреевич. Вы, конечно же, вы хозяин. А если мы ущемляем ваше достоинство, то можем уйти из вашего дома.
– Уйти? – озадачился он. Нет, в его планы не входило остаться один на один с самим собой и кучей ребятни. – Зачем же? Я не это имел в виду…
– В таком случае давайте мирно разойдемся по комнатам, а завтра обо всем переговорим. Полина устала, я – тоже…
– Хорошо, – кивнул он. – Я пойду… Марианна, ты не могла бы меня проводить? Я слегка пьян… и… постелить не смогу…
Топорный намек! Но он наверняка подумал, что сделал его тонко, понять его должна была только Марианна. Она и поняла и отказалась его сопровождать:
– Ничего, Кирилл Андреевич, дойдете, здесь недалеко.
– Ну, ладно, – обидчиво поджал он губы, постоял, полагая, что Марианна передумает, и наконец нетвердой походкой направился наверх.
Марианна отнесла на кухню бокал, из которого пил Кирилл, вернулась с фаянсовой кружкой и протянула ее Полине:
– Выпей.
– Что это?
– Я валерьянку заварила, спать будешь крепко.
Полина выпила напиток мелкими глотками, поблагодарила подругу и опустила голову на грудь. Марианна забрала у нее кружку. Гнетущая атмосфера в доме не располагала к развлечениям: они ни телевизор не включали, ни радио, а ведь в тяжелые моменты бывает полезно хотя бы чуточку отвлечься.
– Ворота заперты? – спросила Полина.
– Да, я проверила.
– Викентий даже не позвонил!
– Значит, он занят. Кирилл Андреевич явно изменился и, честно скажу, в худшую сторону. Какой-то он стал… затюканный, вялый, нервный, занудливый…
– Он всегда таким был, просто это мало кто замечал – не хотели замечать, так часто бывает. Потому что у моего брата в характере намешано всякого-разного с лихвой, и в определенных обстоятельствах наружу вылезает то, что ему на данный момент необходимо, иначе он не может. То сила и воля, то отвратительная слабость и неспособность к решительным поступкам, то щедрость, то меркантильность.
– Так со всеми случается, он не исключение.
– Господи, что с Антоном? – вырвалось у Полины. – У меня не проходит чувство вины… Ну, конечно, я виновата, надо было согласиться с Викентием и создать видимость, будто мы с ним расстались!
– Глупости, не взваливай на себя всю вину. А что тебе предчувствие говорит? Антон жив или нет?
– Ничего. – Однако Полина немного послушала себя, потом сказала: – Знаешь, Марианна, может быть, это «ничего» и есть ответ моего внутреннего голоса. Ничего – значит, пусто, конец. Нелепо все!
– Подождем, что скажет Викентий…
А Викентий не показывался все три последующих дня и не отвечал на телефонные звонки. Кирилл с неохотой, но включился в работу: кто же деньги-то будет зарабатывать? Забегал Шурик, но, сколько у него ни допытывалась Полина, признался ли Ян в убийстве Антона, тот лишь пожимал плечами:
– Не знаю, вот тебе честное благородное слово! От меня теперь отмахиваются, ну группировку-то раскрыли, я Викентия никак не могу выловить. Они же твоим Яном занимаются, а на нем, помимо Антона, висит столько, что врагу не пожелаешь.
– Викентий случайно не исчез так же бесследно? – настороженно спросила Полина. – Я уже ничему не удивлюсь.
– Нет-нет, – заверил ее юноша. – Просто он занят по горло. Как твоя Арина?
– Дети быстро привыкают к новому месту, она уже освоилась. Степу гоняет, боюсь, у мальчика характер отца.
– Ой, чуть не забыл! Полина, можно мне воспользоваться вашей библиотекой? У нас дома небольшая, а у вас книг полно.
– Да ради бога. Сам дойдешь?
– Конечно, – подскочил Шурик.
