Более чем когда-либо Лекок вошел в образ безобидного лавочника, говорил тихим приятным голосом, постоянно ввертывал заискивающие формулы наподобие: «Я буду иметь честь» или «Если господин следователь соблаговолит дозволить мне». Как и накануне в «Тенистом доле», он извлек из кармана бонбоньерку и при каждом захватывающем или важном эпизоде отправлял в рот лакричную пастилку.
Чем дальше он вел рассказ, тем явственней выражал г-н Домиии изумление. Временами он даже не в силах был удержаться от возгласов вроде: «Поразительно! Невероятно!»
Лекок закончил. Проглотив алтейную пастилку, он поинтересовался:
- Что вы думаете теперь, господин судебный следователь?
Прямо скажем, г-н Домини был отнюдь не в восторге. Да и можно ли не испытать тайной досады, когда подчиненный одним махом грубо разрушает систему, которую ты с таким трудом создал и выстроил? Но как бы ни держался г-н Домини за свое мнение и как бы мало ни был расположен к чужим доводам, на сей раз он вынужден был отступить перед неотразимой очевидностью фактов.
- Ну что ж, - сказал он, - я убедился, что против жизни господина Клемана Соврези было совершено преступление при содействии Робло, которому за это хорошо заплатили. Завтра господин Жандрон получит распоряжение безотлагательно произвести эксгумацию и вскрытие трупа вышеномянутого Клемана Соврези.
- Я обнаружу яд, можете быть уверены, - заявил доктор.
- Превосходно. Но разве из того, что господин де Треморель отравил друга, чтобы жениться на его вдове, обязательно и неопровержимо следует, что вчера он убил жену, а потом бежал? Нет, в это я не верю.
Папашу Планта просто корчило от ярости, но, боясь взорваться, он не решился заявить г-ну Домиии, что тот заблуждается.
- Прошу прощения, сударь, но мне кажется, что самоубийство мадемуазель Куртуа, самоубийство, но всей видимости, мнимое, все-таки кое-что доказывает, - возразил Лекок.
- Ну это еще нужно проверить. Совпадение, на которое вы так упираете, может оказаться простой случайностью.
- Но позвольте, сударь, - теряя терпение, продолжал настаивать сыщик, - я точно знаю, что господин де Треморель побрился, у меня есть тому доказательства. Кроме того, мы не нашли сапог, которые, как уверяет камердинер, обул утром граф…
- Спокойнее, сударь, прошу вас, спокойнее, - прервал его следователь. - Я отнюдь не утверждаю, что вы кругом не правы, я только считаю необходимым высказать вам свои возражения. Предположим, я согласен, что господин де Треморель убил свою жену. Он жив, он скрывается, будь по-вашему. Но доказывает ли это, что Гепен невиновен, что он не соучаствовал в убийстве?
Да, тут было слабое место плана Лекока. Убежденный в виновности Эктора, он почти не думал о бедняге садовнике, полагая, что невиновность того станет очевидной, как только он задержит преступника. Тем не менее сыщик готов был ответить, но тут в коридоре послышались шаги, а затем какие-то переговоры вполголоса.
- Ага, - обрадовался г-н Домиии, - сейчас мы получим весьма любопытные сведения о Гепене.
- Вы обнаружили нового свидетеля? - поинтересовался папаша Планта.
- Нет. Но я жду служащего нашей корбейльской полиции, которому поручил одно важное дело.
- Касающееся Гепена?
- Именно. Сегодня рано утром одна здешняя работница, за которой волочился Гепен, принесла мне его фотографическую карточку, как она утверждает, очень похожую. Этот портрет вместе с адресом «Кузницы Вулкана», найденным вчера у подозреваемого, я дал полицейскому и поручил ему разузнать, бывал ли Гепен в этой лавке и не приобрел ли он там что-нибудь позавчера вечером.
Обычно охотники терпеть не могут, когда кто-то перебивает им дорогу. Так вот, сейчас у Лекока был вид такого охотника. Действия судебного следователя до того оскорбили его, что он даже не сумел скрыть гримасы раздражения.
- Господин судебный следователь, я крайне огорчен, что внушаю вам настолько мало доверия, что вы сочли нужным прибегнуть к посторонней помощи, - ледяным тоном заявил сыщик.
Его обидчивость очень позабавила г-на Домини.
- Ну, сударь, вы же не можете поспеть всюду. Я весьма высокого мнения о ваших способностях, но вас не было под рукой, а дело спешное.
- Очень часто ошибку бывает невозможно исправить.
- Успокойтесь, я послал смышленого человека.
Дверь растворилась, и на пороге появился посланец судебного следователя. Это был мужчина крепкого сложения, лет под сорок, с манерами не столько военного, сколько солдафона: лицо его украшали жесткие усы щеточкой, а над блестящими глазами кустились чудовищные, мохнатые брови, сросшиеся на переносице. По виду это был человек скорей продувной, чем ловкий, похожий больше на плута, чем на хитреца: его внешность сразу возбуждала недоверие и инстинктивно заставляла держаться настороже.
- Прекрасные новости! - зычно объявил он хриплым голосом, свидетельствующим о пристрастии к спиртному. - Я не зря прокатился в Париж, теперь нам все известно про этого мерзавца Гепена.
Г-н Домини остановил его благожелательным и чуть ли не дружеским жестом.
- Постоите, Гулар! Его фамилия Гулар, - сообщил он. - Рассказывайте но порядку и, по возможности, связно. Вы направились прямиком, как я и приказал, в магазин «Кузница Вулкана»?
- Так точно, господин следователь. Как только вышел из вагона.
- Превосходно. И что же, подозреваемый приходил туда?
- Так точно. Вечером в среду восьмого июля.
- В котором часу?
- Около десяти, за несколько минут до закрытия. Поэтому его и запомнили.
Мировой судья уже открыл рот, чтобы сделать какое-то замечание, но промолчал, так как наблюдавший за ним Лекок остановил его, приложив палец к губам.
- И кто же его опознал? - продолжал г-н Домини.
- Трое приказчиков, ни больше ни меньше. Надо сказать, манеры Гепена сразу привлекли их внимание. Они заметили, что вел он себя как-то странно, им даже показалось, что он пьян или, во всяком случае, крепко под хмельком. А еще им запомнилось, что он очень много болтал, все чего-то строил из себя и даже обещал оказать протекцию, чтобы «Прилежный садовник», где он, якобы, пользуется большим вниманием, приобрел у них партию садовых инструментов, если они пообещают скидку.
Г-н Домини прервал опрос, чтобы справиться в довольно уже распухшем деле, лежащем перед ним на столе. Действительно, если верить свидетелям, к графу де Треморелю Гепена прислали из «Прилежного садовника». Следователь обрадованно сообщил об этом и добавил:
- Гепен опознан, и это невозможно оспорить. Таким образом, следствием установлено, что в среду вечером Гепен был в «Кузнице Вулкана».
- Тем.лучше для него, - не удержавшись, буркнул Лекок.
Следователь прекрасно расслышал это замечание, но, хоть оно и показалось ему странным, пренебрег им и продолжал расспрашивать своего посланца:
- В таком случае вам, должно быть, сообщили, что приобрел там подозреваемый?
- Приказчики отлично все помнили. Он купил, во-первых, молоток, стамеску и напильник.
- Так я и знал! - вскричал г-н Домини. - А еще?
- А еще…- И полицейский, желая поразить слушателей, страшно округлил глаза и мрачным голосом возвестил: - Он купил кинжал.
Судебный следователь чувствовал себя победителем: он разбил Лекока на его же территории.
- Ну-с, что вы думаете теперь о своем подзащитном? - с насмешкой полюбопытствовал он. - Что скажете про этого честного и достойного человека, который вечером накануне преступления жертвует свадьбой, где мог бы повеселиться, ради того, чтобы приобрести молоток, стамеску и кинжал - одним словом, инструменты, необходимые для взлома и убийства.
Доктор Жандрон, похоже, был несколько обескуражен происходящим, на губах же папаши Планта блуждала насмешливая улыбка.
Что до Лекока, выглядел он преуморительно - точь-в-точь начальник, опешивший от нежданных возражений, которые он мог бы рассеять одним словом, но все-таки примирившийся с тем, что приходится тратить на пустую болтовню время, которое можно было бы употребить с большей пользой.
- Я думаю, сударь, - елейным голосом отвечал он, - что в «Тенистом доле» убийцы не применяли ни молотка, ни долота, ни напильника и ниоткуда не приносили этих инструментов, так как пользовались топором.
- И кинжала у них тоже не было? - еще насмешливей поинтересовался следователь, поскольку был уже совершенно уверен в своей правоте.
- Это, могу сжазать, совсем другой вопрос, но его весьма нетрудно разрешить, - ответил Лекок. Он начал уже терять терпение и, поворотясь к корбейльскому полицейскому, внезапно спросил: - И это все, что вы узнали?
Бровастый доверенный г-на Домиии измерил пренебрежительным взглядом простоватого, жалкого лавочника, осмелившегося задавать ему вопросы. Пока он придумывал, как бы его обрезать, Лекок повторил вопрос, но уже более жестко.
- Да, все, - ответил наконец полицейский, - и полагаю, что этого достаточно, потому что таково было поручение господина судебного следователя, единственного, кто отдает мне приказания, а он одобрил мои действия.
