Ознакомительная версия.
– А курьерами были кто-то из постояльцев гостиницы? – спросил он.
– Да. Только я старалась не вникать во все их махинации. Знаю лишь, что несколько раз в году сюда приезжают специалисты, химики, и в одном из подземных помещений – там у них есть что-то вроде лаборатории – изготавливают синтетические наркотики.
– Вот как? Конечно, горный монастырь – очень удобное место. А заодно и гостиница. Я догадываюсь, кто мог быть курьером. Братья Афонины.
Они выбрались из овощехранилища, очутились на заднем монастырском дворике. Светила луна.
– И еще я видела, как Тошик с сыновьями испортили фуникулер, – продолжила свои откровения Тереза. – Это они подстроили падение кабины в ущелье, когда там находились Вазген и Мушни. Оказались не нужны. Или было жалко продолжать делиться прибылью. Но все они повязаны одним делом.
– Что ж! – вздохнул Сивере. – Волки грызутся – собакам легче. Но ничто не остается безнаказанным. И все тайны Мадридского двора рано или поздно проясняются.
Он не стал говорить Терезе о том, что оба брата – Вахтанг и Ашот – уже мертвы, превращены в античные статуи. Но ему почему-то казалось, что наркотики тут ни при чем. Вернее, они вряд ли могли служить причиной целой серии произошедших в монастыре убийств. По крайней мере, не всех.
Неожиданно через весь двор к ним метнулась какая-то фигура.
– Мм-мм-ммм… – радостно замычал 1ела, утыкаясь лицом в плечо Терезы. Очевидно, он уже давно искал ее.
– Ну, вот и ваш паж, – с облегчением произнес Сивере. – А я вас покину.
Александр Юрьевич, чувствуя себя страшно усталым, еле добрался до своей кельи, крепко запер дверь и наконец-то провалился в глубокий сон.
Наступило утро седьмого дня, сквозь узкое оконце вливаясь золотым солнцем в келью Александра Юрьевича. Не сразу он открыл глаза, хотя уже давно не спал. Не хотелось смотреть на убогую, ставшую уже привычной обстановку, но душа все равно жаждала пробуждения, рвалась в мир, сколь ни был бы он для нее суров, тяжек и полон испытаний.
Сивере лишь сейчас сообразил, что, возможно, именно в испытание было ему послано его пребывание в убийственной атмосфере монастыря-гостиницы. Как новоиспеченному монаху. Ведь он мог остаться и в Москве, и дни бы в жизни историка продолжали скользить, как осенние листья на ветру, но довелось собраться и приехать сюда, словно взвалить на плечи неожиданно подмявший его крест. Так неужели не осилит, не вынесет на своем хребте сей тяжкий груз, неужели сломается, упадет на землю?.. Всего седьмой день, а кажется, что пролетели годы.
Александр Юрьевич, чувствуя, что события в монастыре приближаются к пику, к снежной вершине, которая грозит обрушиться вниз лавиной, поднялся с кровати, не спеша оделся, привел себя в порядок, осмысливая ночные происшествия. И, заслышав удар гонга, призывающий к завтраку, вышел из кельи, опять же подобно внешне смиренному, но сжигаемому тайной душевной борьбой схимнику.
В трапезную стекались оставшиеся (а лучше назвать – уцелевшие) постояльцы. Три старика – Абарбанель, Алоиз и Абдаллах, Анна Горенштейн, чета Локусовых, Прозоров, Багрянородский, Ольга Дембович. Вошел недовольный чем-то комиссар Куруладзе. Тошик и Тереза разносили по столам тарелки с чечевичной кашей и тертым сыром. Из кухни выглядывал бестолково улыбающийся Гела. Не хватало лишь князя Романова, но он иногда имел привычку запаздывать.
– Никто не видел Макса? – спросил Куруладзе, обводя строгим взглядом собравшихся. Дольше всех он остановился на Сиверсе.
– Что вы на меня так смотрите? – пожал плечами историк.
Оленька, взяв свою тарелку, пересела к нему за столик. Она, как всегда, выглядела безмятежно и цвела, словно бутон розы.
– Вахтанг с Ашотом тоже куда-то запропастились, – сказал Тошик Полонский, выставляя на общий трапезный стол пару кувшинов. Тереза стояла, опустив глаза, лицо ее как-то преобразилось после случившегося с ней ночью кошмара. Оно, не потеряв кротости, излучало какую-то пробудившуюся красоту и сияние. Лишь сейчас Сивере почувствовал, насколько она хороша.
– Может, они снова передрались да поубивали друг друга? – фыркнул Багрянородский. – А что? Дело плевое… Нам тут не привыкать к таким штучкам.
– Типун вам на язык! – возмутился Тошик. Исчезновение сыновей его действительно тревожило, он даже не мог усидеть на месте. То вскакивал и убегал на кухню, то возвращался и пил стаканами саперави.
– А где князь? – опросила Анна. Князя тоже никто не видел. Сивере припомнил ночную сцену с венчанием на царство и поглядел в сторону стариков. Те равнодушно жевали пишу, отрешенные от всего, словно поставленные в стойло клячи. Локусовы также ничем не выдавали своего присутствия в трапезной, как будто их тут и не было. И уж совершенно точно, что их не было ночью в подземелье и они не воровали черепа для своих магических месс.
«Кто похитил Терезу и сунул ее в подвал к крысам? – подумал Сивере. – Неужели Локусовы? Или муж?» Оленька Дембович вдруг засмеялась.
– У тебя такое расстроенное лицо, – сказала она Сиверсу. – Я балдею. Так и хочется пощекотать тебе пятки.
– Комиссар! – неожиданно произнес Прозоров. – Хочу сделать заявление.
В трапезной наступила тишина. Даже старики перестали жевать.
– Вчера ночью мне не спалось, – продолжал Прозоров. – Я решил прогуляться во дворе и увидел у ворот три фигуры. Мне удалось незаметно приблизиться и различить их. Это были Макс, Вахтанг и Ашот. Разговаривали они вполне дружелюбно. Из их беседы я понял, что они решили предпринять траверс через ущелье и выбраться в город. Речь шла о том, чтобы вызвать горных спасателей или полицейский вертолет. Для эвакуации постояльцев. Мне не хотелось вмешиваться в их разговор, и я тихонько удалился к себе. Вот, собственно, и все, что я знаю.
– Гм-м… странно, – пробормотал Куруладзе. – На моей памяти впервые Макс решил действовать самостоятельно. Мог бы посоветоваться со мной.
– Проявил инициативу, – улыбнулся Прозоров. – Это же на благо всем нам.
– Молодец! – похвалила Оленька. Слово ее могло относиться и к Прозорову, и к покойному Максу. Куруладзе закурил трубку. Багрянородский издевательски изрек:
– Как это благородно с их стороны! Рисковать жизнью ради такой кучки негодяев, как мы.
Но Тошик, судя по его липу, не поверил ни единому слову Прозорова. Он скептически усмехнулся и промолчал. А Сивере подумал: кому, для какой цели нужна эта очередная ложь?
Покинув трапезную вслед за Анной, Александр Юрьевич нагнал ее в гостиничном холле и довольно резко схватил за локоть.
– Погодите, куда вы торопитесь? Нам надо поговорить.
– О чем? – она обернулась, но в темных глазах нельзя было ничего прочесть. Взгляд ее ускользал, таился. Он вновь подумал, что это самая загадочная женщина из всех, которые встречались ему в жизни.
– О вчерашней интермедии, – грубовато сказал он. – Зачем все это было нужно? Или вам просто требуется очередной муж?
– Все очень серьезно, – ответила она. – Иногда некоторым явлениям следует придавать соответствующий антураж. Вроде гарнира к мясу.
– Мясо кто? Не я ли?
– Плоть больна, ее надо лечить.
Александр Юрьевич понял, что Анна всегда будет ускользать от него, как ящерица. Какой бы вопрос он ни задал. Только схватишь, а она оставит хвост в твоей руке. Сивере решил зайти с другого конца.
– Зачем вы придумали историю с запиской от вашего мужа? – прямо спросил он. – Это вы сами ее написали. Ваш Влад похоронен и покоится в Москве, на кладбище.
– Мертвые возвращаются, – ответила Анна. – Разве вы сами не теряли и не находили потом своих близких? В ночных снах, в лесных шорохах – за деревьями, среди толпы – в мелькнувшем взгляде или в зеркале?
– Это все метафизика, – буркнул он, чувствуя, что вновь уступает ей. – И не имеет никакого отношения к конкретным событиям. Я подозреваю, что вы обманули меня и в этой истории с медальоном. Когда вас якобы в первую ночь посетил некто неизвестный.
– Нет, мою келью действительно кто-то обыскивал, – сказала она. – И не раз. Кто-то продолжает постоянно следить за мной. Порой даже ночью. Я чувствую его взгляд сквозь зеркало.
Сивере задумался. Возможно, она говорит правду. Он ведь сам обнаружил систему хитрых зеркал и знал, что это такое. Но оставалось еще много других вопросов.
– Я не верю, что вы приехали сюда ради меня, – произнес он. – Что вы знали о моем существовании в Москве. Все это плод вашего больного воображения. Хотите, я сам расскажу, кто вы?
Анна Горенштейн лишь улыбнулась, поощряя его на откровенность.
– Так вот. Вы – пациент доктора Романова. Он психотерапевт, а у вас что-то не в порядке с нервами. Иногда вы подвержены идеям-фикс. Как в случае с этим всемирным царством и коронацией. Возможно, вас направил в клинику Романова ваш муж. Еще более возможно, что кто-то по вашему заказу устроил взрыв автомашины Влада. Ведь тогда вы становитесь обладателем огромного состояния.
Ознакомительная версия.
