Ознакомительная версия.
Сигрид Крюгер.
Сестра, подруга и дочь.
Родилась 11 ноября 1979, умерла 18 апреля 2002.
Помним. Любим. Скорбим.
Все было именно так, как сказал служитель по телефону. Кто-то зачеркнул имя Сигрид и подписал «Миа».
Она была больше не в силах сдерживаться. Выпустив лейку из рук и присев на колени, она заплакала. Все, что копилось, теперь нашло выход. Она так давно не плакала, не смела позволять себе погружаться в горе. Она сидела на земле, а слезы стекали по щекам.
Пойдем, Миа, пойдем.
Сигрид. Любимая, дорогая, красивая Сигрид. Помогло ли ей, что Миа застрелила этого наркомана? Ничуть. Нисколько. Только принесло больше горя. Больше покинутых. Больше тьмы. Она не хотела. Не хотела его застрелить. Она действительно не хотела его застрелить. Ее нужно было наказать. Она не заслуживала жизни. Она заслужила смерть. Она поняла это теперь. Все эти годы она чувствовала себя виноватой, но не могла выразить это словами. Теперь она поняла. Она виновата. В том, что осталась жива. Она должна была быть со своей семьей. Там ее дом. Рядом с Сигрид. А не здесь, внизу, на этой чертовой планете, где зло и эгоизм правят всем. Нет никакого смысла бороться дальше, пытаться понять, пытаться сделать что-то хорошее. Мир – это гора мусора. Люди гниют изнутри. Ей нечего здесь делать.
Кто-то написал ее имя на камне. Кто-то за ней охотится? Хочет увидеть ее мертвой? У нее, конечно, были враги, ни одна женщина-полицейский с такой репутацией не могла бы обойтись без них, но сейчас никто не приходил ей на ум. Неприятно видеть свое собственное имя на могильном камне, но злость на того, кто осквернил могилу Сигрид, была гораздо сильнее.
Она тихо выругалась на неведомого вандала, встала и вытерла слезы. Убрала с могил листву, поставила цветы в вазу, пытаясь сделать красиво. Погрузив пальцы в землю, она повернула вазу, так стало красивей. Пошла к тому месту, где стояла лейка. Взяла грабли. Сняла куртку и свитер. Окунула рукав свитера в воду и попробовала стереть свое имя с камня. Не стиралось. Краска из баллончика. Надо поговорить с кем-то, убрать это как можно скорее. Ее бесило, что эта надпись была перед ней и насмехалась над ней. Над обеими сестрами. В ожидании служащего церкви она убрала последние остатки листвы с могил. Надо было приходить раньше. Уже слишком поздно. Она бормотала Сигрид, Сигрид, прости меня, сквозь сжатые губы, стараясь подавить новый поток слез. За вазой лежала маленькая пластмассовая капсула. Как из шоколадного яйца. Она наклонилась и подняла ее, отнесла к ближайшему мусорному ведру и выбросила. Пошла обратно к могиле, но остановилась на полпути.
Этого не может быть.
Быстро развернувшись, она вернулась к мусорному ведру и достала желтую коробочку. Открутила крышку.
Внутри лежала бумажка.
Пальцы дрожали, пока она разворачивала ее.
Тук-тук, Миа. Какая ты молодец. Но недостаточно. Ты думаешь, это та могила, но это не так. Ты видишь меня теперь, Миа? Видишь меня?
Миа изо всех сил помчалась к машине, к своему телефону. У нее была сотня неотвеченных, но она была не в силах их смотреть. Утерев слезы, она стала звонить Мунку.
Людвиг Гренли вышел на курительную веранду Мунка, подышать свежим воздухом. Он вздохнул и потянулся. Очень устал, но не собирался ныть. В отделе были и другие, кто работал в два раза больше него. Людвигу скоро шестьдесят, и хотя никто вслух ничего не говорил, все было понятно и так. Он служил долго и верно, и теперь, если он не работал двадцать три часа в сутки, все молчали. Но сейчас дело больше было в моральном давлении, чем в физической усталости. Ни минуты покоя, всегда нужно что-то сделать. Пока серийный убийца на свободе, никто из них не будет отдыхать.
Его телефон зазвонил. Увидев знакомое имя на дисплее, он взял трубу.
– Гренли, – сказал Людвиг, потянувшись.
– Привет, Людвиг, это Кьелль.
– Привет, Кьелль, выяснил что-то?
Кьелль Мартинссен – один из старых коллег Людвига. Они работали вместе много лет, но, в отличие от Мунка, Мартинссен добровольно решил спуститься вниз по карьерной лестнице. Сам выбрал спокойную жизнь. Нашел женщину. Попросил перевести его в отделение Рингерике. Старый коллега сделал правильный выбор. Судя по голосу, он был спокоен и в хорошем настроении.
– Да, я кое-что выяснил.
– Группа поддержки бесплодных женщин?
– Да. Они называли это «группой бесед». Хайди немного работает с волонтерским центром Рингерике, так что это она навела меня на след.
Хайди – это та женщина, из-за которой Кьелль уехал из города. Людвиг и сам иногда подумывал об этом. Распрощаться со столичным стрессом и найти себе работу в маленьком местечке. Но этого так и не случилось, а теперь осталось всего ничего до пенсии.
– Она существовала с 2005 по 2007, ты про этот временной период спрашивал?
– Все верно, – кивнул Людвиг. – У тебя есть список фамилий?
– Даже лучше, я смогу достать список с фотографиями, именами и всей информацией.
– Хорошая работа, Кьелль, хорошая работа, – сказал Людвиг и пошел обратно к своему столу. – Ты по факсу пришлешь или как?
На секунду он пожалел о сказанном.
– По факсу, Людвиг? – рассмеялся коллега. – У тебя что, электронной почты нет?
– Конечно есть, я имел в виду по мейлу.
– Попрошу кого-нибудь здесь отсканировать и пришлю тебе как можно скорее.
– Отлично, Кьелль, отличная работа.
– Это вам как-то поможет? – спросил коллега уже серьезным тоном. – Народ здесь обсуждает все. Сомневается.
– Мы возьмем ее, – сказал Людвиг, тут же подумав, что, наверное, сказал лишнее.
– Ее? Штольц? Ту, чье фото вы нам пересылали? Ее ищут?
– Пока не знаю, – сказал Людвиг и, немного подумав, спросил: – Она есть на фотографиях в списке?
– Может быть, я не видел списка. Хайди ездила в центр добровольцев и забирала его, она едет сюда сейчас. Эй, Руне, у нас работает сканер или нет?
Последнее он прокричал кому-то в комнате. Получив ответ, он вернулся к телефону.
– Если Хайди права и найдет его, он будет у тебя в течение дня, хорошо?
– Замечательно.
Только он успел повесить трубку, как в двери показалась голова Габриэля Мёрка.
– Что-нибудь слышно от Мунка или Мии?
– Только что говорил с Мунком, Миа не берет трубку, а что такое?
– Я только хотел рассказать ей, что мы восстановим то видео в течение дня. Я переслал его товарищу, который рубит в этом.
– Хорошо, – сказал Людвиг, вдруг вспомнив, о чем попросил его Мунк. – Тебе, случайно, не нужно немного свежего воздуха?
– В смысле?
– Дочке Мунка нужны какие-то вещи, она в той квартире. Сможешь отвезти ей?
– Ладно, – кивнул Габриэль. – Что нужно купить?
– Подожди секунду, – сказал Людвиг, открывая список, присланный Мунком в сообщении.
Войдя в маленький домик, Эмилие Исаксен не поверила своим глазам. В коридоре было темно и все завалено вещами так, что невозможно пройти. Остальные части дома были не лучше. Остатки еды, пепельницы, мешки с мусором, которые никто не выбрасывал. Она еле-еле удержалась, чтобы не зажать нос. Тем не менее она постаралась сохранить доброе выражение лица, чтобы не подвергать мальчика еще большим переживаниям – он и так достаточно пережил. Один дома целую неделю в этой горе мусора, без еды и без присмотра. Эмилие была в ярости, но ей удалось сохранить улыбку.
– Хотите посмотреть наш тайник? – спросил малыш Торбен.
– С удовольствием, – сказала она и пошла за ним наверх по лестнице.
Похоже, счастье переполняло его оттого, что кто-то пришел в гости… Вначале, когда он открыл ей дверь, он был немного растерян, напуган, его большие глаза слезились, но теперь отошел.
На втором этаже все было так же, как на первом. Эмилие уже не могла этого вынести. Это было уже слишком. Бедность – одно дело, но это?! Первая дверь, очевидно, была в комнату мальчиков, и это место чем-то напоминало дом. Внутри пахло чистотой, комната была светлой и убранной.
– Мы прячем вещи в матрасе, на случай если придут злодеи, – улыбнулся Торбен, присев на колени перед кроватью.
Он расстегнул молнию сбоку тонкого матраса и приподнял его, чтобы Эмилие увидела.
– Это записка от Тобиаса? – спросила она.
– Ага, – Торбен энергично закивал.
– Можно мне взглянуть?
– Конечно можно.
Он засунул грязную ладошку в тайник и протянул ей бумажку.
Я ухожу в лес шпионить за христианскими девочками. Скоро вернусь. Тобиас.
– Ты знаешь, когда он это написал?
Малыш задумался.
– Н-н-нет. Но это было до того, как я вернулся домой, потому что она лежала здесь, когда я приехал.
Эмилие не смогла сдержать смех.
– Ты правильно говоришь. Когда ты вернулся домой?
– После футбольного мачта.
– Что это был за футбольный матч? Можешь вспомнить?
– «Ливерпуль» против «Норвича», я смотрел мачт у Класа, у них есть каналы со всем футболом, не только кубок Норвегии, а вообще весь футбол. Мы с Класом болеем за «Ливерпуль». Они выиграли.
Ознакомительная версия.
