- Ну, в этом она была не оригинальна,- сухо заметил Роджер.
- Да, скорее всего. Но благодаря этому я всегда находился в удрученном состоянии. Сейчас в это трудно поверить, но ее колкости очень больно ранили меня. Практически у меня возник перед ней комплекс вины. Я жил и постоянном страхе, как бы она не бросила меня ради более богатого мужчины. Что в конце концов она и сделала.
Вилли замолчал, отпил шерри и, как показалось Роджеру, задумался о чем-то. Роджер кашлянул.
- Из-за этого вы и поссорились с Пиджином?
- Ну да. По крайней мере, причина таилась именно в этом. Пока мы были в море, она просто довела меня до белого каления. Она все время ставила мне в пример Брэя, как тип мужчины, который она обожает. Она сказала, что он ею увлекся и стоит ей только шевельнуть мизинцем, и он все для нее сделает. Я... Я был просто раздавлен. Я уже с трудом осознавал, что я делаю. Вечером я пришел к Гаю в палатку и сказал, что сложилась просто невыносимая ситуация. Что он просто обязан вызволить нас с острова, иначе я не отвечаю за последствия. Слово за слово, и я выложил Гаю все подробности наших семейных отношений с Энид.
Он и не подумал проникнуться ко мне сочувствием. Он крайне резко высказывался об Энид, и естественно, я был очень возмущен этим. Он рассказал мне, что устроил круиз с единственной целью - освободить меня от Энид. Он наговорил мне такое о ней и Брэе, что я вышел из себя. А он с издевкой делал грязные намеки и еще заявил, что я веду себя слишком буйно для столь респектабельного места, как наш лагерь, и предложил продолжить разговор где-нибудь подальше от лагеря. Мы вышли вместе и направились к скалам.
Здесь Гай и сказал мне нечто крайне неожиданное для меня. Он сказал, что отнюдь не завещал свои деньги в пользу государства. Это был отвлекающий маневр для Энид - чтобы она не цеплялась за меня. Он считал, что мы обязательно разойдемся и что это лишь вопрос времени. На самом деле, сказал он, все деньги по завещанию достаются мне, и я хорошо помню, как он хихикал, довольный тем, что ловко обвел Энид вокруг пальца: каково ей будет узнать, что она ушла от самого богатого человека в Англии!
Я в ответ защищал Энид, говорил, что она весьма достойная женщина и что у него сложилось о ней превратное впечатление. Тогда он начал насмехаться надо мной.
Он стоял на краю обрыва и фактически пытался спровоцировать, чтобы я столкнул его. Это все, что тебе нужно сделать,- сказал он,- чтобы получить несказанное богатство. Да вот только у тебя кишка тонка,- подначивал он меня. Чего уж тут удивляться, что Энид меня презирает. Он спросил меня, как я утром посмотрю ей в глаза, если не отважился ради нее на сущий пустяк. А ведь она так любит деньги! Он прибавил, что ведь и опасности никакой нет: никто же не видел, как мы уходили из лагеря. Его смерть расценят как несчастный случай.
И он начат поносить Энид, оскорбительно отзываясь о ней. Меня это привело в бешенство. Я схватил камень, лежащий у ног, и запустил им в Пиджина. Камень угодил ему в грудь. Он слабо вскрикнул и исчез за кромкой обрыва.
Даже сейчас мне неясно,- с особой серьезностью произнес Вилли,- бросил ли я камень в порыве слепой ярости, распаленный оскорблениями Пиджина в адрес Энид, не думая о последствиях, или же я и в самом деле надеялся, что это решит мои проблемы. Но когда я бросал в него камень, то подумал о том, что если все же решат, что это убийство, то дело могут списать на счет дурной славы этого острова. Теперь-то мы знаем, что все это были выдумки.
Но для себя я до сих пор не могу решить, что это было: сознательное действие, подпадающее под определение убийства, или бессознательное проявление безрассудного отчаяния. Тогда, на острове, именно это повергло меня в состояние глубочайшей депрессии.
- Именно поэтому вы в конце концов публично признали свою вину?спросил Роджер.
- Конечно,- кивнул Вилли.- Это было искреннее побуждение. Меня не слишком терзали угрызения совести по поводу содеянного, но я видел, что если ситуация не прояснится, последствия могут быть крайне серьезными. И тем не менее мое признание было сделано под влиянием мгновенного побуждения. На следующее утро я раскаялся, что сказал правду, и ужаснулся тому, что ожидало меня. И тогда я разыграл неведение и ввел вас в заблуждение в ключевых моментах следствия. Этого оказалось достаточно, чтобы вы поверили, что признание было ложным.
- Должен признаться, что вы ловко провели меня,- подтвердил Роджер.- Я действительно вам поверил.
- Так вы докопались до истины лишь позднее?
- Да, лишь после возращения в Англию. И то лишь методом исключения. В конце концов из подозреваемых остались лишь вы и Энид. Энид я исключил. Но это были только мои предположения.
- На этот раз вы угадали. Я рад, что правда стала известной. Знаете, я хочу спросить вашего совета. Как вы Думаете, должен ли я обратиться к властям и заявить о случившемся или это не имеет смысла? Видите ли, сам я до сих пор не могу решить, было это убийством или нет.
- А сколько прошло времени?- подумал вслух Роджер.- Около трех лет. Нет, думаю, это не имеет смысла, Фэйри.
- Вы и вправду так думаете?- с волнением спросил Вилли.- В таком случае это для меня большое облегчение. Итак, вы уверены?
- Вполне. И кроме того, будет жаль,- добавил Роджер с улыбкой,- если вы, дав Энид возможность ускользнуть от вас в полном неведении, не пожнете дальнейших плодов плана Пиджина, а?
Второй эпилог
В тот же день Роджер отправился в клуб. Он был рад, что встретился с Фэйри. Счастливые финалы были ему по душе.
В курительной его горячо приветствовал крупный мужчина с полным лицом.
- Ах, Шерингэм, именно ты мне и нужен. Послушай, ты ведь знаком с Джослин Дэммерс? Денежный мешок, не знает, куда деньги девать. Он недавно приобрел яхту и собирает компанию для первого плавания. Человек двенадцать. Девушки тоже будут. Круиз продлится около месяца. Просто сказка! Можно на тебя рассчитывать?
- Передай мою благодарность Джослин,- твердо сказал Роджер,- но, боюсь, в ближайший месяц я буду очень занят.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА: Перепуганная компания
Последний роман с Шерингэмом. Действие развивается на необитаемом острове - тема очень популярная в английской литературе того времени. Вообще роман разительно отличается от первых с этим же героем. Вместо запуганной загадки со схематичными персонажами читатель, напротив, встречается с набором разных типов, которые разыгрывают драматическую ситуацию на тему "в стрессовых ситуациях цивилизованные люди превращаются в дикарей гораздо быстрее, чем этого можно было ожидать". Он даже не является детективом в полном смысле этого слова, поскольку большинство происходящих событий почти не имеют отношения к смерти мистера Пиджина. Да и сама загадка его смерти, как и ее разгадка, весьма поверхностны. Нечасто можно встретить детективный роман, в котором столь важный эпизод, как раскрытие тайны, выводился бы в краткий эпилог.
Так что Шерингэм призван здесь не проявить свои детективные способности (которые, как мы знаем, у него весьма специфического свойства), а продемонстрировать организаторский талант и трезвость ума. Более того, он, вместе с престарелой леди Дэрракот, является оплотом цивилизованности и прогресса. Как выясняется ближе к концу романа, его основным, можно сказать, идейным оппонентом оказывается собрат по литературе. Что ж, почти в каждом романе цикла Шерингэм демонстрировал презрительное отношение к литераторам и поэтам (вспомните "Убийства шелковым чулком").
Тем же из читателей, кто все же задался целью определить убийцу, наверняка забавно было проследить, как периодически подбрасывались намеки о возможной виновности самого Шерингэма.
Авантюрное повествование скрывает некоторые психологические недоработки (впрочем, характерные в той или иной степени для всех шерингэмовских романов). Роджер Шерингэм впервые демонстрирует необоснованное нежелание участвовать в детективной игре - видимо, в результате весьма неудачного вмешательства в историю "Попрыгуньи". В этом романе за ним не замечается привычного кокетничания с молодыми девушками. В присутствии Энид Фэйри он также склонен к большей строгости в моральных вопросах. Можно сказать, что непривычная ответственность почти сделала из него традиционалиста и консерватора, и даже, что самое необычное... молчуна.
Наиболее слабо выписанным персонажем остается сам Гай Пиджин. Несмотря на сдержанное отношение к нему со стороны Шерингэма, остается неясным, насколько позитивным или негативным персонажем он был задуман. Несомненно лишь то, что, приобретя деньги, он увидел в них только возможность потворствовать своей склонности к шалостям. Хотя в некоторых эпизодах за этим чувствуется трезво-критическое отношение к обществу в целом. Так или иначе, Пиджин имел намерение "шокировать мистера Общественное Мнение", но в результате он его скорее изобличал, чем шокировал.
