— Дай лапу! Молодец, хороший.
Пай с готовностью протянул лапу и теперь склонил голову набок: а где же угощение? Неужели даже завалящего сухарика не дашь за то, что я такой умный? Не дал. А я-то тебя вывожу, выпасаю неразумного… Ну, тогда в сторону кухни прогуляемся. Авось какая крошка где обнаружится…
Алеша не отпустил песика от себя. Он схватил Пая за рыжеватые уши и потрепал, уткнулся лбом в его лоб.
От Пая исходил запах теплой шерсти.
А от Алеши — вкусного завтрака: залитой йогуртом горки творога, бутерброда с колбасой, чая с лимоном и песочным печеньем. От его одежды пахло горячим утюгом, от пальцев — деревянными рейками из кладовки: из них должен был получиться самолет. И еще немного от Алешиных волос пахло лекарствами.
— Теть Вера, а мы сегодня к маме в больницу пойдем?
Вера стояла у доски и гладила клетчатую мужскую рубаху.
Она искоса посмотрела на мальчика. Каждый день он задает этот вопрос, хотя вот уже неделю они ежедневно навещают Лизу. Ему тут хорошо, почему же спрашивает? Будто боится, что однажды мы не отправимся туда, бросим его маму… Нет, поняла вдруг Вера, совсем не так. Это просто ритуал, обязательные вопросы, предваряющие обязательные движения. Как выгул Пая. Ему приятно ухаживать за собакой, он совсем Веру разгрузил, молодчина. И к маме он ходит с удовольствием. Вот и интересуется, это даже и не вопрос, а скорее утверждение…
— Да, Алешенька. Обязательно.
— А может, нас дядя Андрей на машине отвезет?
— Может, и отвезет.
— А куда он пошел?
— В магазин, за продуктами.
— Мы с Паем тоже могли бы с ним прогуляться…
Сейчас, когда раненная бандитами мама лежала в больнице, жизнь Алеши совсем переменилась. Но ему нравилась новая жизнь. Он присматривал за Паем так серьезно и тщательно, будто давно готовился к воспитанию домашнего питомца. И теперь точно знал: скоро он заведет собаку. Она будет охранять его с мамой от злых людей. А потом он станет, как дядя Андрей, ветеринаром. Будет спасать больных животных. Всех бездомных — тоже…
Он представил, как будет их лечить, и решил начать с Пая. Тот повалился на бок, вытянул толстые лапы, чтобы его удобнее было спасать. Заводить надо спаниелей, решил мальчик. Ну, может, еще колли и лабрадоров. Они самые добродушные… А для охраны — стаффордширских терьеров. У дяди Андрея в клинике на стене висел плакат со всеми породами собак. Только доберманы нам не нужны. Спасать — ладно уж, но не дружить. Они злые.
— Теть Вера.
— Что, малыш?
— А тот дядя, на острове… Он был бандит?
— Он был злодей.
— Почему?
Хорошенький вопрос! Почему одни люди злодеи, а другие нет?
— Такой уж он получился…
— А я какой получился?
— Ну, ты другое дело. Ты — хороший.
— Почему? Все люди, что ли, делятся на плохих и хороших?
Вера отставила утюг, выдернула шнур из розетки и уселась на диван, вытянув ноги.
— Знаешь, делятся-то они делятся. Но и каждый человек тоже внутри себя немного делится. В каждом есть и плохое, и хорошее. Один и тот же может быть сегодня героем, а завтра злодеем. Так что не нужно всех разделять на таких и сяких сразу. Надо смотреть.
— Значит, и во мне есть плохое? И я могу когда-нибудь стать злодеем… — удивился и задумался Алеша.
Вера рассмеялась.
— Вот уж ты вряд ли.
— Но если в каждом есть плохое…
— В каждом из нас много разного содержится. Но, понимаешь, в конце концов, какие мы получаемся, решает не то, что у нас внутри находится. А то, что мы сами для себя выбираем.
Пай вскочил, царапнул когтями по полу и ринулся в сторону двери. Через секунду ключ повернулся в замке, вошел Андрей с пакетами. Левая сторона головы вместе с надбровьем была у него перевязана.
— Привет голодающим собакам! — воскликнул он, поднимая кульки повыше, чтобы прыгающий Пай не разорвал полиэтилен своими жесткими когтями. — Чем занимаетесь?
— Да мы тут рубашки гладим, — сказала Вера. — И философствуем помаленьку.
— И строим крепость! — сказал Алеша. Они с Паем умчались к своим диванным подушкам.
Андрей положил продукты на кухонный стол.
— Об чем же мы философствуем?
— Об злодеях в основном. Об добре-бобре тоже, — поддержала шутливый тон хозяйка дома.
— А об спасении бобров от злодеев? Об совании головы в осиные гнезда?
— Ну, Андрюшечка, — жалобно прожурчала Вера. — Я тебе сто раз уже обещала: больше не буду…
Да уж, она сыта по горло их приключениями. Стоит закрыть глаза, и сразу оживает тот день… На полу лежат трупы. Хромченко мертв. Яремчук прожил еще несколько минут… У Елизаветы, закрывшей собой Алешу, на спине кровь, и она не двигается. Мальчик выбрался из-под тела, стал трогать ее за плечо: «Мама, мама…» Чепурной вылез, наконец, из-под стола с телефоном в руке, оглядел комнату. На нем ни царапины. Отсиделся в укрытии. Он забормотал что-то в трубку, потом закричал: «А меня не интересует, что у вас свободных машин нет! Резервную задействуйте! Я вам за что плачу?! Да, втрое, вчетверо больше, только скорее! В десять раз! И врача, непременно врача где-нибудь найдите, захватите с собой! Что? Мест… — Он оглянулся. — Четыре-пять. Жду!»
— Я вызвал вертолет, — сказал он Вере. — Мои партнеры по играм дадут, у них парк вертолетов. Нам отсюда еще выбираться, с этого острова. Вдруг у него, — он глянул на труп директора, — еще где-нибудь люди дежурят. Мало ли…
— Ладно, — с трудом произнесла Лученко.
Тут открылась дверь, и Вера вскочила на ноги, ахнула. В проеме стоял Андрей, но в каком виде!.. Голый по пояс, грязный, голова окровавлена… Что случилось?!
Она бросилась к нему, схватила, стала целовать соленые плечи, лицо…
— Господи, милый… Как же ты… Что ты…
— Ничего, — он еще пытался улыбнуться, улыбка выходила кривая. — Ничего, живой…
— Садись скорее, вот сюда… Скоро будет вертолет, мы выберемся отсюда.
Двинятин тяжело, боком свалился на диван.
— Да у вас тут просто Куликово поле, — сказал он.
— Что у тебя с головой?
— Потом, после… Ухо… И сетчатка глаза, от сотрясения…
— Господи!..
— Ничего, поправимо. Ты-то как? — Он попытался сесть ровно. — Тебя не обидели?!
— Нет-нет.
Андрей откинулся на мягкую спинку, пробормотал «Вот и хорошо» — и отключился. Вера пощупала его пульс, озабоченно нахмурилась.
— Ничего, — сказал Чепурной сочувственно, — уже скоро… Знаете, Вера Алексеевна, Хромченко наверняка ваш пациент. У него была мания величия. Тоже мне, придумал теневых «хозяев» — прям тебе масонский заговор!
Лученко прижалась к Андрею. Она почти не слушала.
— Он, конечно, многое мог, это да. Но оставаться полностью в тени человеку с большими деньгами и возможностями? Не получится! Засветишься где-нибудь. Это невозможно — быть никому не известным миллиардером… На пути к очень большим деньгам ты неминуемо обнаружишь себя, войдешь в контакт с огромным количеством людей, без которых тебе не справиться. Одного подставного лица не хватит, чтобы иметь своих на всех уровнях. А чем больше народа о тебе знает, тем выше возможность прокола, то есть небезупречного выполнения твоих заданий. И накапливаются ошибки. Мне, например, о нем было кое-что известно, потому что у меня тоже есть свои возможности.
«И все-таки ты работал на него, — подумала Вера. — Ну как же, бизнес, ничего личного…»
Она вздрогнула: любимый открыл глаза. Послышался рокот мотора.
— Вертолет, — сказал Андрей. Вера вздохнула с облегчением.
Они встали, Вера на мгновение замешкалась. Андрей взял неподвижную Лизу на руки и понес к выходу. Вера открыла было рот, отговаривать, — дескать, а как же сетчатка, глаз, — но тут же закрыла: бесполезно.
Так они и вышли из дома: Двинятин с женщиной на руках, Вера с мальчиком за руку, и сзади Олег. Перекрикивая шум вертолетного мотора, он кричал Вере в спину:
— Так что все, что Хромченко вам тут рассказал, — наполовину брехня! И вы не обращайте внимания. Теневой властелин нашелся, тоже мне… Тогда я кто? У меня, может, денег не меньше!.. Да и вообще этот паук был не так всесилен, как воображал. Просто всемирная теория заговора, вроде масонского, очень удобно помещается в сознание! Он хотел быть не как все.
«Это точно», — подумала Вера.
— Таких сверхлюдей не существует, вы согласны? Читали Стругацких? Не существует примерно по тем же причинам, по каким невозможны сверхцивилизации. Вселенная сопротивляется и не позволяет! Или, проще говоря, обстоятельства!..
В конце концов, все кончилось хорошо. И это правильно: мы же, в общем и целом, хорошие. И нам должно воздаваться… У Лизы ранение средней тяжести, еще неделя — и ее выпишут. Андрей, правда, категорически отказался ложиться в больницу и «валяться там, как дурак, с забинтованными глазами». Слуху него потихоньку восстанавливался. Он был на похоронах Валерия, часть заработанных в Андорре денег отдал его вдове… Хотя, если по-честному, это с Чепурного надо было скачать кругленькую сумму…
