Однажды вечером дедушка призвал к себе Сати, предложил ей сесть с ним рядом. Обычно девушка стояла перед ним, как школьница перед директором, а он находился за письменным столом, она выслушивала задания и замечания только стоя. В тот день что-то изменилось, он был доволен успехами «внучки», а потом начал с неожиданного вопроса:
– Тебе скоро восемнадцать лет, я могу с тобой говорить как со взрослым человеком и рассчитывать на твое понимание?
– Да. – Она привыкла разговаривать с ним короткими фразами.
– Надеюсь, догадалась, что твое появление здесь не случайное?
– Догадалась.
– Да, у меня есть цель, которую я могу осуществить с твоей помощью, и, надеюсь, твоя благодарность оправдает мои надежды.
Он всегда говорил сложно для понимания молоденькой девушки, Сати за много лет научилась не только слушать и кивать, но и вникать в то, что сказано им. А сказано достаточно, она готовилась принять новую экзекуцию.
– Я вас слушаю. – Сати дала понять, что надежды оправдает.
– Чтобы получать власть над мужчиной, нужно владеть всеми женскими приемами. И самый тупой мужик тянется к красивой, образованной, умной женщине, но не всякому по карману и по интеллекту завладеть такой. Да, не всякому, не считая богатых. Состоятельный мужчина, даже с нулевым интеллектом, полагает, что если не возьмет женщину своими достоинствами, возьмет деньгами. Управлять мужами – большое искусство. И путь к управлению лежит через постель, через любовь. Тебе предстоит на себе прочувствовать тот экстаз, который притягивает мужчин и женщин друг к другу. Но всему нужно учиться. С сегодняшнего дня…
Сати было четырнадцать, когда он забрал ее, девочку не раз зажимали в углах пацаны, а девчонки постарше уже откусили от сексуального пирога и делились впечатлениями. Так что о чем пошла речь, представление она имела. Однако думала, что учителем в интимных делах станет дедушка Заман, и ошиблась. В кабинет вошел молодой мужчина, внешне – впечатляющий (правда, на любительницу), и Сати с облегчением вздохнула. Конечно, ее не радовала ближайшая перспектива лечь в постель фактически с первым встречным, не имея возможности ни узнать его поближе, ни полюбить хоть чуточку. Было страшно. Но она так рассудила: через это проходят все, потом понравится, как нравилось старшим девчонкам в детдоме…
* * *
Чекин следил за реакцией Комиссарова, это было потрясающе занимательное зрелище. Физия – просто партитура, только вместо нот на ней эмоциональное движение – глазки забегали и мечтательно остекленели, уголок губ дернулся несколько раз, редкие брови сдвинулись вверх, а потом соединились на переносице… Хочется, очень-очень хочется новую версию сцапать, раскрутить, в результате залезть на пьедестал гения сыска и уже оттуда не спускаться. Так ведь раскрыть не только местное преступление, а оно уже вот – на ладошке лежит и дожидается, когда основных фигурантов прихлопнут, но еще и два убийства восьмилетней давности… Тщеславная натура Комиссарова дышать перестала, чтоб не спугнуть возлюбленную женщину, которая так редко посещает смертных – желанную удачу. Не повезло Комиссарову в жизни, облик – жалость вызывает, характер – плюнуть хочется, одной работой и спасается, работой он берет реванш у несправедливости. Наконец Лев Демидович перевел стеклянные глаза на адвоката, в них загорелся огонек… грусти.
– Нет улик, – вымолвил он с обидой, вызвав у Ярослава, как ни странно, чувство сострадания. – А если взять у нее отпечатки? В квартире Лопатиной обнаружено столько разных пальчиков… Ну, Болотов – понятно. А остальные неизвестные. Я тогда еще подумал: а не собрать ли коллекцию отпечатков всего семейства? Сразу, знаете ли, подозрения на жену Болотова легли. В самом деле, почему она не могла убить молодую и красивую соперницу? Сплошь и рядом такое случается. И вдруг бомба: мы получили отпечаточки матери и деток! Свежак к тому же! Четкие! А потом и свидетели появились. Отпечатки – улика серьезная.
– Не стоит обольщаться, Сати умна. Если она совершила преступление в квартире Лопатиной, то отпечатков не оставила.
– М… да… Логика есть в ваших рассуждениях, логика железная. Похоже, вы правы. Но логику к делу не пришьешь, туда шьются вещественные доказательства.
Комиссаров повесил нос буквально – едва им не касался поверхности стола. Чекину не намекнул, мол, проваливай, тот и не двигался, ему хотелось уйти только с результатом, о котором Ярослав до поры до времени помалкивал. Но вот Комиссаров выпрямился, и адвокату стало понятно: следователя осенило. Лев Демидович числился личностью неоткровенной, козырь он всегда оставлял на час Х, которым рубил наповал. Но сегодня, видимо, решил отплатить Чекину доверием за новую версию:
– У нас есть зацепка. Правда, слабенькая.
– Какая? – заинтересовался Чекин.
– Подруга. Подруга Лопатиной Инны.
– О… – хохотнул Чекин. – Знаете, сколько мы ее искали?
– Ничего, поищем еще. Теперь мы знаем, кого искать, вот и поищем. Если рассматривать с позиции вашей версии, то ею могла быть… эта… как ее?.. Сати? Если у этой дамы была цель, она же могла познакомиться с Лопатиной, войти к ней в доверие, так? И, став подругой, могла прочесть сообщение Надежды Болотовой от имени мужа, тайком отправить детям приглашения, а потом заявиться к Лопатиной к часу всеобщего свидания… и сделать подозреваемыми хренову кучу народа.
– В логику ваши рассуждения укладываются, – согласился с ним Чекин. – Но я не знаю, как найти доказательства.
– Улики… да… – мечтательно закатил глаза к потолку Комиссаров, а Чекин вспомнил всеобщее мнение о нем: славу Лева любит больше денег. – Как фамилия нашей роковой женщины?
– Сати Халилова. Такая же фамилия была и у Эллы, я видел ее документы.
– Паспорт, полагаю, у Сати на эту же фамилию?
– Думаю, да. А зачем вам?
– Номер телефона этой дамы у вас есть?
– Да. Я с ней не связывался, но записал, когда сюда ехал.
И вдруг наступило преображение маленького человечка в фигуру более значимых масштабов, чем он есть. Комиссаров, показалось Чекину, даже вырос, раздался вширь – вот что делает с человеком творческая мысль, профессиональный полет к результату. А почему следователь не может быть творцом? К данной профессии тоже необходимо иметь талант, призвание. И говорил он теперь четко, быстро, ставя в конце предложений точку и одновременно пронзая указательным пальцем воздух:
– Сим-карту получают с паспортом, стало быть, фамилия должна быть подлинной. Но не факт, нет, не факт. В любом случае номер, которым она пользовалась, у нас есть. Сделаем запросы операторам связи и получим все-все-все данные, касающиеся и номера, и фамилии. Таким образом выясним, созванивалась ли Сати с Инной Лопатиной. И если да, то это будет уже уликой.
– Косвенной, – спустил его на землю Чекин.
– Когда косвенных улик слишком много, они перестают быть таковыми, а указывают на преступника.
Слава богу, Комиссаров не потерял куража, значит, дело пойдет. Чекин решил, что настало время осторожненько поторговаться:
– У вас теперь есть реальная подозреваемая. А Болотова Надежда, ее сын Константин и дочь Марьяна могут вернуться к обычной жизни, не так ли?
Комиссаров поднял брови, словно впервые слышал эти имена! Вот человек: и Сати хочется ему уличить, и Болотовых засадить, просто ненасытный.
– Попозже, – выдавил он из себя с неохотой.
– Давайте сейчас эти вопросы решим? – не унимался Ярослав. – Вы же прекрасно понимаете, что Болотовы очутились у Лопатиной в результате подлой интриги и как раз за несколько минут до убийства Инны.
– Вы правы, но… мотива нет.
– Пока нет. У вас теперь все козыри в руках! А мотивы появятся, я не сомневаюсь. Берите Сати Халилову, но Болотовым дайте возможность свободно передвигаться по городу, они никуда не денутся. И еще нужно вернуть Лозовому сумму залога за Надежду Болотову.
Следователь задумался… И это хорошо, хорошо. Значит, сомневается. А раз сомневается, то взвешивает все за и против, стало быть, есть надежда – виват!
– О боже, – глядя на часики, сказала Сати. – Мы засиделись. Звонит ваш муж, Надежда Алексеевна. Ответить?
– Как хочешь.
– Не буду.
Сати улыбнулась ей. Как мило – «не буду отвечать вашему мужу»! У нее здорово получалось в скользких ситуациях, когда другие люди теряются и смущаются, выглядеть комильфо. Надежде Алексеевне, например, стало неловко при упоминании о муже-идиоте, а Сати плевать, она свободна от условностей. Однако пора было дослушать до конца и главное – выяснить (если скажет), каких бед еще ждать от нее. Не зря же Сати осчастливила Надежду Алексеевну развернутым рассказом о себе.
– Он менял мужчин, – без просьб продолжила Сати. – Чтобы я спокойно относилась к разным партнерам.
– То есть он продавал тебя? – ужаснулась Надежда Алексеевна.
