Ознакомительная версия.
– Ненадолго, – словно ветерок, прошелестел Вернер.
Шалевич безмолвствовал, глаз у него заметно дергался.
– Не знаю, что вам и посоветовать, – вздохнул Максимов. – Надежде Борисовне заплатили очень хорошие деньги… Хотя и не представляю, какие должны быть деньги, чтобы согласиться на серию убийств. Вы так удачно собрались вместе, устоять просто невозможно. Где еще вас собрать? Бегать за каждым, отстреливать поодиночке? А подставивший ей локоть Пузырь, полагаю, спелся с китайской мафией. Уважаемых господ с удостоверениями госбезопасности мы оставим в покое. В наше время, конечно, можно все, но больно уж противоестествен этот союз – почетный «авторитет» и апологеты Железного Феликса… Проверьте мою теорию, Дмитрий Сергеевич. А то, смотрите, поздно будет. Расхлебывать такую кашу…
Шалевич медленно приходил в себя. Но это был уже не тот Шалевич – безукоризненный бандит с демоническим взором и кошачьими манерами. Надломился товарищ. Но сволочью остался. Отыскал глазами охрану, пожевал губами.
– Приберите здесь, бездельники… Жмурье – в подвал, эту сучку, – подбородком ткнул в скрюченную на полу Надежду, – в комнату Косаренко, и глаз с нее не спускать. Позже пообщаемся. А этих гавриков, – поморщившись, он поглядел на сыщиков, – придержи пока, Коржак. Я решу, что с ними делать. Но не сейчас…
Сейчас действительно этот человек не мог принимать решения. Он медленно проковылял через гостиную, еще раз потрясенно окинул взором поле битвы и вышел.
– До утра не проснется, – резюмировала Екатерина.
Гостиную освободили от покойников. Охрана удалилась, волоча за руки всхлипывающую Надежду. Марголину удалось прислониться к шкафу, в этой позе он и застыл, соорудив на лице улыбочку мертвеца. Постанывала Юля. Молчаливый начбез из дальнего угла загадочно посматривал на сыщиков.
– Бедная Лиза, – прошептала Екатерина, кутаясь в покрывало. – Никого из этих ублюдков не жалко, а вот ее жалко.
– Лучше нас пожалей, – фыркнул Вернер. – Убьют ведь – и спасибо не скажут.
– За что? – Екатерина скуксила мордашку. – Мы не сделали им ничего плохого. Костик преступление вон сложное распутал…
– Вот за это и прикончат. Отсутствие закона не освобождает от ответственности, Екатерина, а любое добро нуждается в строгом наказании. Очнись, коллега, ты же умная до ужаса, неужели не понимаешь? Слишком много тайн мы узнали, едрить их в душу…
– В веселенькую историю ты нас втянул, Костик, – пихнула Екатерина Максимова. – Скажи, какая нелегкая тебя побудила?
Максимов что-то проворчал.
– Зато открылся с новой стороны, – ухмыльнулся Вернер. – Теперь, Екатерина, нам нужно очень осторожно обтяпывать свои дела в рабочее время. Максимов не дурак, он все видит.
– А еще я беспощаден, – отрешенно прошептал Максимов. – Ни женщин не щажу, ни коллег.
– Неужели тебе не жалко Надежду Борисовну? – упрекнула Екатерина. – Ты отдал эту женщину на растерзание Шалевичу не моргнув глазом. Ты жестокий, Костик.
– Не пожалел… – Максимов с кряхтеньем поменял позу. – Не люблю, когда меня пытаются убить. Не люблю, когда убивают других – неважно, каких. Тем более за деньги. Или ты считаешь, она связалась с Пузырем из идейных соображений? Надежда Борисовна очень хотела открыть собственный фитнес-клуб…
Пришлось замолчать – поигрывая ключиками, подошел Коржак. Остановился в трех шагах и принялся насупленно озирать присмиревших детективов.
– Веселенькая ночка, не так ли, любезный? – спросил Максимов. – А вы опять нисколько не расстроены, нет? Признаться, не думал, что вы успеете сразить Пузыря раньше, чем он прикончит вашего шефа. Но вы успели. Хотя не слишком к тому стремились, верно?
– А ты не заговариваешься? – сварганила бледную улыбочку Екатерина.
– Чушь порет, – убежденно заявил Вернер. – Отнеситесь снисходительно к этому придурку.
Коржак неторопливо отцепил от связки два ключика и молча протянул Максимову.
Помявшись, разжал губы:
– Черный «додж» – «А три пятерки БН». Стоит на парковке. Я распоряжусь, охрана вас выпустит. Убирайтесь быстро – чтобы духу вашего через три минуты тут не было. Машину поставите на стоянке у «Трех пингвинов», а я попробую объяснить Дмитрию Сергеевичу, почему желательнее вас видеть живыми на свободе, чем мертвыми в бетоне. Не знаю, что у меня получится.
– Спасибо, Коржак… – Мощная дрожь пробежала по телу. – Вы уверены?
– Не уверен, – отрезал начбез. – Могу передумать.
– А она? – ткнула Екатерина в навострившую ушки горничную. – Эта девушка виновна только в том, что выполняла свои обязанности.
– О боже, берите ее с собой, – Коржак раздраженно скрипнул зубами, – и убирайтесь. Время пошло. Надеюсь, у вас хватит ума держать язык за зубами? Вон отсюда, я сказал!
До рассвета два часа. Темь непроницаемая. Пелена дождя накрывает глухой ельник. Ветер рвет облака, обнажая в разрывах полную луну. Машина благородных кровей несется по асфальтовой дорожке, разбрызгивая лужи. Фары прорезают мглу, цепкие ветви скребут по крыше. Максимов судорожно вертит баранку, до боли в глазах всматриваясь в дорогу. На поворотах машину заносит, визжат протекторы. Рядом подпрыгивает Екатерина, вцепившись двумя руками в рукоятку на приборной панели. На заднем сиденье Вернер обнимает тихо поскуливающую Юлю.
– Могу представить, что они с ней сделают… – стучит зубами Екатерина. – Убьют, не пощадят, а перед смертью будут пытать, вытягивая информацию… Но что она может знать, боже мой… Знал Пузырь, а эта женщина – исполнитель… Ужас тихий, не хотела бы я оказаться на ее месте…
– Она рискнула – и проиграла, не томись, Екатерина, – бурчит, поглаживая девичью коленку, Вернер. – Наша жизнь игра, и это Надежда Борисовна прекрасно усвоила. Пожелаем ей не столь мучительной смерти…
Максимов молчит, кусает губы. Напряженно смотрит в ветровое стекло.
– Господи, – бормочет Екатерина, – не верю я в такое счастье, Костик… Скажи, а не хочет ли Коржак нам аварию устроить? Мы тут радуемся, а потом – бац! – взрываемся… Или тормоза на крутом повороте откажут…
Максимов молча ведет машину. Тормоза работают, причем прекрасно, а про бомбу под днищем он не знает ничего и не хочет знать!
– Типун тебе на задницу, Катька! – взрывается Вернер. – А нельзя ли нас убить гораздо проще? Эта тачка, между прочим, стоит десятки тысяч баксов, которые добываются не просто так, лежа на диване, а непосильным бандитским трудом!
Максимов изнывает от чесотки – не больно-то уютно сидеть на пороховой бочке. Но идти пешком – занятие обхохочешься. Достанут и так… Машина с ревом вырывается из леса. По траверсу – шоссе, мерцающее редкими фонарями. Заправка «Лукойла» в полуверсте. Жидкая грязь при въезде на главную дорогу, колеса буксуют, рычит двигатель.
– Давай же, Костик, давай… – молит Екатерина. – Еще немного, еще, напрягись… ах ты сладкий… – «Додж» взгромождается на шоссе и поворачивает в сторону города.
Дорога ровная, ни одной машины. Максимов врубает последнюю передачу, утапливает газ. Черный джип на полных парах несется по ночной трассе…
Молчание в салоне. За спиной подозрительно кряхтят. Екатерина начинает чихать и сопливить – простудилась, бедняжка. Громады окраинных микрорайонов растут как грибы, машина входит в городскую черту, и Максимов сбрасывает газ – перекресток с мигающим светофором. Явление из прошлой жизни. Гадское ощущение, что все свои лучшие годы он провел в пансионате «Боровое», а в город прибыл лишь на временную побывку…
– Тебя домой? – косится Максимов на сотрудницу.
– Боже упаси, – шмыгает носом Екатерина. – Меня сегодня домой и Годзиллой не загонишь. Отсидеться надо. Давай на Мичурина, Костик…
– К другу? – ерничает Максимов.
– К любовнику, – огрызается Екатерина. – Не спрашивай, командир, верти свою баранку.
– Я тоже боюсь домой, – вмешивается Юля. Нотки мольбы в голосе. – У меня там брат и мама парализованная… А вдруг придут, и с ними что-то случится?
– Пойдем со мной, крошка, – предлагает Вернер. – Я знаю дом, где нет ни мамы, ни брата. Отсидимся денек-другой, отдышимся.
– Ой, спасибо, – в порыве признательности восклицает Юля.
Екатерина, давясь соплями и кашлем, внезапно начинает хохотать:
– Вернер, ты неисправим…
– Нормальное дело, – усмехается Максимов. Он чувствует, как пропадает теснота в груди, дышать становится легче. – Ведь наша смерть не состоялась, правильно? И неизвестно, когда состоится. Очень уместно расслабиться. Завидую я вам, ребята.
– А ты давай с ними… – всхлипывает от смеха Екатерина.
– Не судите строго, коллеги, – сдержанно отзывается Вернер, – но это лучше, чем водка.
– Он уже три дня не ел омаров… – давится хохотом Екатерина.
– Вы о чем говорите? – не может сообразить Юлечка.
– Ни о чем, крошка, – обнимает ее Вернер. – Ты расслабься, успокойся…
Ознакомительная версия.
