ни прописки, ни билетов на самолеты, ни аккаунтов в соцсетях… Даже мобильного нет.
– Могла выйти замуж.
Жалкую попытку Тэд отмел ухмылкой.
– За кого меня принимаешь, братка? Проверили все ЗАГСы. Она не выходила замуж и не брала фамилию мужа.
– Сменила фамилию на Добронину или… Андронова.
Новая попытка провалилась. Если так пойдет, Тэд усомнится в ее непобедимом уме.
– Проверили. Пусто.
Был вариант, что тетка дала ей фамилию. Варвара не знала: выходила замуж Октябрина Федоровна или жила с сестрой? Если десять лет прикована к креслу, детей у нее нет, вероятность замужества минимальная. Еще одна жертва таланта Доброниной.
– Не мучайся, братка, тут дело в другом…
Намек Варвара поняла: если одиннадцать лет человек не оставлял никаких следов, значит, его давно нет на этом свете.
– В чем? – из вежливости спросила она, чтобы Тэд показал себя во всей красе.
– Три варианта, – он поднял палец. – Первый: косточки девицы догнивают в лесу. Она детдомовка, пропала – искать не станут. Знаешь, сколько таких лежит в земле сырой?
Думать об этом Варвара не хотела.
– Второй вариант?
– Уехала за границу, может, отдохнуть, а может, подработать, сама знаешь как, – Тэд пошло подмигнул. – Или сейчас живет-поживает в теплых краях, или рыбки давно обглодали косточки. Дело обычное.
Такой исход Варвару не устраивал.
– Насколько вероятно? – спросила она.
– Почти в ноль, – ответил Тэд. – Загранпаспорт ей не выдавали. Билет на самолеты не покупала.
– Что еще?
– Самое верное…
Тэд сделал паузу, будто проверял сообразительность. Или на что-то намекал. В духоте способность понимать намеки скукожилась.
– Говори, пожалуйста, – попросила Варвара, вытирая взмокшие виски.
– Странно, что ты не догадалась, – Тэд изобразил сомнения. – Обнулить человека можно для того, чтобы сделать ему другую биографию, новую личность. Для особых специальных целей. Детдомовцы для этого лучше всего подходят. Поняла?
Все-таки Тэд повредил мозги за компьютерами: придумал, что сироту завербовали спецслужбы и забросили нелегалом в чужую страну. Вот, оказывается, чего он испугался: что влез в секреты разведки. Вот для чего такие меры безопасности. Ну Тэд… Ну повелитель цифрового мира… Примитивно пересмотрел фильмов про шпионов. Как мальчишка. А еще взрослый мужчина. Отец двух детей, зять генерала. Ужас…
– Ты серьезно?
– Вариант верный, – ответил Тэд. Откровенно обиженно. Дескать, так старался, телефоны прятал, глушилку включал, и вот – благодарность. А может, просто захотел пустить пыль в глаза.
Варваре было не до церемоний.
– Что по родителям Ольги Медсен?
– Все просто: мать умерла в двухтысячном, отец пережил ее на шесть лет. Оба похоронены на Северном кладбище… Сестра матери еще жива, прописана в Самаре… Других родственников не осталось.
Сведения оказались не слишком ценные.
– Спасибо, Тэд, ты мне очень помог. Что бы я без тебя делала, – сказала Варвара, думая о своем. – Можно окно открыть?
Стекло как по волшебству поехало вниз, обдавая живительным ветром.
– Кто тебе эти люди? – спросил Тэд, рискнув проявить обычное человеческое любопытство.
– Никто. Совершенно чужие.
– Зачем ты с ними возишься?
– Это хороший вопрос.
Тэд подмигнул.
– Ответ расскажешь? По секрету.
– Там видно будет, – Варвара выжала улыбку и протянула ладошку. – Секретная миссия окончена, выпусти из-под ареста мой смартфончик…
Шальная мысль пришла в голову. Настолько странная, насколько простая. Которая многое объясняла. Почти все.
– Прости, Тэд, пробей, пожалуйста, еще одну девушку.
– Не вопрос. Кто такая?
– Детдомовка…
Варвара назвала имя и фамилию. Тэд обещал к вечеру разузнать. Если опять разведка не зачистила все следы.
Она отказалась от предложения подвезти ее куда угодно.
Пешком Варвара прошлась до отеля и спросила у портье: в номере ли мадам Медсен. Карточка оказалась в ячейке. Мадам отправилась на прогулку. Вместе с дочерью. Варвара спросила бумагу, чтобы оставить записку мадам.
Портье положил на стойку лист и конверт с гербом отеля. И ручку с гербом отеля. Чтобы было приятно. Варвара быстро написала несколько предложений, давно обдуманных, поставила подпись. Сложила лист, засунула в конверт, запечатала. На лицевой стороне конверта написала свой домашний адрес, будто письмо отправится по почте. И отдала такому любезному портье. Варвара просила передать записку мадам Медсен сразу, как только та вернется. Портье обещал выполнить непременно. Письмо будет передано лично в руки мадам вместе с магнитной карточкой.
Варвара вышла на Невский, раскаленный как сковородка.
Все, что можно, – сделано.
Ника Терентьева не должна подвести. Это в ее интересах.
Светлана Микова выразила готовность сделать все, что потребуется.
Остается самое трудное: ждать.
Ждать Варвара терпеть не могла. Лучше бы случилось поскорей.
Все, что должно случиться.
49
Время ползло улиткой. На часах было девять. Ничего не происходило. Если не считать сообщения от Ингрид два часа назад: «Прости, срочное дело сегодня вечером». Какие дела могли отвлечь подругу, сомневаться не стоило. Поймала новую зверюшку и терзает ее в клочки. Варвара не сердилась. Она понимала, что Ингрид поступает честно: честно обещала, честно забыла. Потому что проводить вечер в шкафу с газовым пистолетом – удовольствие не слишком большое. Наверняка Ингрид решила, что Варвара затеяла какой-то розыгрыш. Зачем помогать ей, когда можно развлечься самой. Она искренно не подумала, что подруге может грозить опасность. Нет, она не виновата.
Найдя оправдания, чтобы не обидеться по-настоящему, Варвара подошла к окну. Небо было темным. Собирались тучи, пахнуло грозовой прохладой. План, казавшийся таким надежным, пока буксовал. Но чтобы три заброшенных приманки, три ловушки, три мышеловки не сработали? Не может такого быть… Не может…
Если только она не допустила страшную, катастрофическую ошибку.
Мог «театр разума» обмануть безжалостно? Варвара взвесила шансы. Игры разума хороши как гимнастика ума. Реальность может оказаться сложнее и коварнее. Жизнь не предсказать, сколько ни пытайся и ни пыжься. Хоть карты Таро разложи на весь Невский. Неужели в этот раз жизнь преподнесла сюрприз? Тогда не остается вообще никакой разумной версии, что произошло и что может произойти. Хорошо, что Игнатьев не узнает про затею и то, как она провалась с треском.
Неужели фиаско?
Варвара посмотрела на толпу фарфоровых актеров и прочих персонажей, которые толпились на кухонном столе. «Что молчите? – спросила она. – Смеетесь надо мной? Обманули? Запутали, увели не туда? Вам не стыдно?» Фигурки молчали.
Зачем на статистов пенять, когда сама оплошала. Поторопилась с выводами. Ведь если она ошиблась, получается, Добронина будет считать ее сумасшедшей. Не страшно потерять место в театре, которое еще не получила, страшно прослыть взбалмошной дурой.
А что Ника Терентьева будет делать? Сенсация отменяется… Светлана Микова останется ни с чем. Да и Катя Бобчик не сможет проявить себя. Бедная Утка-Губастик, не поразит Крякина в луковое сердце.
В безвыходном положении Варвара меньше всего думала о себе. Она мучилась, что подвела, фактически обманула, стольких людей. Ей поверили, надеялись на нее. А она… Ужас ужасный… Извинения не помогут.
Что же тогда произошло на самом деле?
Надо делать то, что остается: думать. Варвара попробовала найти другие объяснения. Она очень старалась. Предлагала даже самые сумасшедшие варианты. Все бесполезно. Ответов не было. Или они выходили за грань реальности. Должно было случиться то, на что она рассчитывала. Потому что
