моя попытка ненадолго окунуться в другую жизнь с другим мужчиной. Почувствовать себя живой. Завтра мы с Актером разойдемся в разные стороны и видеться нам больше не придется.
Я потянулась к его рубашке, но мне до чужой ловкости далеко. Актер… Хал рассмеялся и помог мне. Мы добрели до кровати, кое-как сдернули покрывала и вернулись друг к другу. В этот раз я принимала активное участие в происходящем, мне этого хотелось. И мне до ужаса хотелось этого мужчину с его порочной красотой и проникающим в душу взглядом. И я старалась не думать, что это всего лишь месть Александру за его бесконечное вранье. Даже если это месть… то пусть будет не только она одна.
Хал избавился от остатков одежды, развел мои ноги и вошел одним уверенным толчком. Глядя в глаза. Он старался двигаться медленно, но в итоге сорвался. Мы оба сорвались и потеряли голову. Происходящее мало походило на занятие любовью. Я впивалась ногтями в его спину и получала от этого странное удовольствие. Он мучил мои губы рваными поцелуями, но чаще наблюдал за лицом, будто пытался прочитать на нем каждый отклик, каждую эмоцию. Изучал, как и все время до этого. Я взорвалась первой, может быть, из-за этого его взгляда. Он пугал и заводил одновременно. Хал сдался почти сразу после меня.
Мы долго лежали молча.
Он протянул руку и погладил меня по щеке. Я повернулась к нему. Серость за окном постепенно уступала место новому дню, еще немного – и ничего не скроешь. Даже сейчас я хорошо видела лицо Хала. На редкость красивое лицо, таких больше нет. В первую нашу встречу эта красота показалась мне недостатком для мужчины, а сейчас я любовалась. Но это ничего, люди вообще лицемерные создания. К тому же, многое отличалось: сейчас его волосы были небрежно растрепаны по подушке, черное на белом. Взгляд ленивый, будто он едва держит глаза открытыми. Губы припухли от моих поцелуев, теперь Хал не походил на ядовитого змея, который Судьи знают каким образом очутился в театре за карточным столом.
— О чем думаешь, Ида? — шепотом спросил он.
— О том, что ты удивительно хорош собой.
— А, так ты поэтому мне отдалась?
Я закатила глаза от глупости его формулировки.
— Кто бы мог подумать, ты совсем не разбираешься в женщинах! Правда в том, что все мы одинаковые. Я отдалась тебе из-за слезливой истории о грустном детстве, ты не зря старался.
Он ответил мне неожиданно серьезным взглядом.
— Прошу, не будь такой, Ида. Хотя бы не все время. Иначе… это подтолкнет меня к некоторым действиям, которые ты не одобришь.
— Выпорешь меня, что ли? — изумилась я.
— Идея хорошая, но я же сказал: ты не одобришь.
— Считай, что смог меня заинтриговать.
Хал внезапно придвинулся ближе.
— А вдруг ты мне именно такой и нравишься? И я захочу приручить тебя, такую непокорную. Назовем это любопытством. Так что предупреждаю заранее: перестань провоцировать.
Смех против воли вырвался из моей груди:
— Мужчины! Вы тоже все одинаковые. Вечно путаете женщин с животными, — я попыталась встать, но он поймал меня за руку.
— Не так быстро…
Что могу сказать – мое платье точно успело высохнуть.
Мы с Халом провели в постели все утро и бо́льшую часть дня. Как минимум дважды я порывалась покинуть кровать и начать собираться, но каждый раз у Хала находился убедительный аргумент, чтобы остаться. Замучил голод? В гостевом доме семьи Фризендорс нашлись кое-какие запасы. Лин потеряла? Ничего, она такая вредная, что ей полезно будет понервничать. В крайнем случае платье можно будет намочить еще раз. И вообще, уходить лучше вечером, днем можно вздремнуть.
Я все это слушала с нескрываемой иронией, но не возражала.
— Первым делом поговорю с Дарланом, — глядя в потолок, лениво поделилась планами. — Посмотрим, что он скажет насчет твоего человека. Пока в голове у меня не укладывается причастность Дара… кстати, открылись кое-какие обстоятельства. Велик шанс, что твои проблемы с королевской полицией исчезнут к завтрашнему утру. Так что враги пусть заранее трепещут.
— Что за обстоятельства?
— Яд предназначался не принцу, а кое-кому другому.
— И давно ты это выяснила?
— Дай подумать: вчера. И теперь все придется начинать сначала.
Я-то все время отталкивалась от очевидной версии: раз в дело пошел яд сивиллы, значит, отравить хотели принца, так, чтобы сразу и наверняка. Да еще вся эта история с Авой, которая вроде как считалась временной подружкой Александра… вот только все это время бестолковый принц покрывал не менее бестолкового дружка. С одной стороны, теперь я понимала причину их многолетней дружбы, с другой злилась до той степени, что оказалась в чужой постели в обнимку с мужчиной, с которым обниматься уж точно не планировала.
— Как ты вообще во все это ввязалась? Неужели добровольно побежала спасать хрупкого принца от опасности?
Я осуждающе покачала головой:
— И вовсе Александр не хрупкий, ты ведь наверняка его видел.
Хал рассмеялся, но его смех быстро стих.
Он помолчал и неожиданно спросил:
— Ты и правда его любишь?
— Конечно, люблю. Я помню, ты видишь мою жизнь игрушечной, но вот что я скажу тебе, альтьер Актер: вовсе не обязательно убегать от головорезов верхом по дохлым крысам и вламываться в чужие дома, чтобы считать себя пожившим и многое повидавшим. У каждого своя жизнь, своя борьба.
— И с чем борешься ты?
— С безысходностью.
— Странный ответ для девушки твоего положения, — резонно заметил он, вглядываясь в мое лицо. Эта его привычка уже начала раздражать – ну сколько можно так смотреть?
Я отвернулась и потянулась вниз за платьем. Точнее, за жалким мятым мешком, в которое оно превратилось. Ладно, скоро уже вечер… к тому же, это всего лишь платье. Хотя Лин такой вид точно не одобрит и будет еще долго припоминать.
Мы одевались молча, каждый думал о своем. У Актера жизнь такая, что проблем всегда по горло, и есть о чем подумать, а мои мысли занимали все эти убийства – столько человек погибло… чтобы скрыть покушение. И даже не на принца. Но надо признать: убийца, кем бы он ни был, искусно заметал следы.
Я бы сказала, со знанием дела.
На улице успело стемнеть, когда мы выбрались из дома. Хал уверенно заявил: если уж за все время, что мы торчали в спальне, за нами никто не явился, то скорее
