Мария Брикер - Кокон Кастанеды

Ознакомительная версия.

Владимир покосился на понятых, те переменились в лицах и вжались в стену. Трофимов тоже заинтересованно скользнул по работягам взглядом.

– С рукой что? – спросил он у молодого строителя: кисть у него была забинтована.

Тот затряс рукой, выпучил глаза и замычал что-то нечленораздельное.

– Обжегся он сваркой, – ответил за товарища другой строитель. – Калитку варили.

– Я разве вас спрашивал? Я его спрашивал, – нахмурился Трофимов. – Отвечай на вопрос, не мычи!

– Немой он. С рождения.

– Простите, – смутился опер.

Повисла неловкая пауза.

– Итак, – вмешалась Зотова. – Со слов свидетельницы мы знаем, что около половины двенадцатого ночи девушку сюда привезли Цыплакова и Холмогоров. Зачем? В этом направлении и будем копать. Венечка, бери мою машину, дуй в быстром темпе в Москву, выясняй координаты Цыплаковой – и в прокуратуру ее. Ничего ей не объясняй, потоми в моем кабинете, пусть созреет для беседы. Меня смущает, что в холодильнике продукты свежие. Вот что меня смущает! Если девушку планировали убить и с этой целью ее сюда привезли, зачем прикупили продовольствие? Я здесь закончу и потом с экспертами вернусь.

– А что с Холмогоровым? – уточнил Трофимов.

– Ненавязчиво разведай обстановочку, но пока трогать Холмогорова не нужно, как бы ненароком в каку не наступить. Знаю я этих популярных журналистов, с голыми руками к ним лучше не лезть. Начнет права качать, вой поднимет, адвокатов на нас натравит. Надо понять, на что давить. Редакторшу программы сначала прощупаем, а после за тележурналиста примемся. Все, начинаем, Палыч, – дала указание Зотова и открыла папку с протоколами.

Иван Аркадьевич еще раз взглянул на фото Лизы, спрятал его в карман и закурил. В небольшом итальянском кафе, недалеко от станции метро «Кропоткинская», где режиссер назначил барышевской дочке встречу, было прохладно и тихо. Приятно пахло молотым кофе, корицей и булочками. На круглых столиках, покрытых накрахмаленными белоснежными скатерками, стояли свежие розы – отличное место для разговора по душам.

Из окна открывался уютный вид на Гоголевский бульвар и залитые солнцем купола храма Христа Спасителя. Он любил центр Москвы, мощенные камнем мостовые, отреставрированные старинные особняки, переулки и дворики Бульварного кольца и мелодичный перезвон колоколов аккуратных церквушек.

Сценарий о том, как изменить жизнь семейства Барышевых, пришел в голову режиссеру уже в чайной. С тех пор прошел месяц. Сразу после разговора с Барышевым ему пришлось улететь домой, в Вену, чтобы завершить прошлые дела. Остальное время ушло на подготовку проекта. И весь этот месяц идея настойчиво щекотала мозг, так что хотелось поскорее от нее освободиться и нажать кнопку «старт». Шантаж режиссера не пугал: Барышев, трусоватый по характеру и измотанный постоянным страхом, никогда не решился бы на этот шаг, но угроза Степана легла на благодатную почву и, как валерьянка, успокоила совесть режиссера. Теперь у Варламова был оправдательный мотив, в котором он остро нуждался. История, которая произошла прошлой весной, охоту играть в подобные игры отбила у него надолго. Чуть приемную дочь из-за своих сумасшедших затей не потерял![2] Тогда он себя корил и ненавидел, но, получив очередное предложение, завелся вновь, почуяв запах адреналина. Кто бы мог подумать, размышлял Иван Аркадьевич, поглядывая в окно на храм, кто бы мог подумать…

Барышев предупредил, что дочь постоянно задерживается и ждать ее иной раз приходится до бесконечности, но Лиза вошла в кафе точно в обозначенное режиссером время. Иван Аркадьевич в этом не сомневался: актрисы, которым он делал предложение о совместной работе, никогда не позволяли себе опаздывать на встречи.

Варламов с любопытством разглядывал ее. Лиза выглядела немного заспанной (явно ночь провела без сна) и перед походом в кафе, похоже, сильно нервничала. Варламов отметил, что она криво накрасила один глаз. В остальном Елизавета Степановна была безупречна. Стильное белое пальто, свитер, оголяющий проколотый пупок, высокие замшевые сапожки. В волосах вместо обруча – очки от Диора. На плече – сумочка от Луис Виттона. Красивая, высокая, загорелая, блистательная. Глянцевый образ портили лишь полноватые бедра и колени, но, судя по вызывающей мини-юбке, в которой она явилась на встречу, комплексов по этому поводу девушка не испытывала.

Волнение Лизу Барышеву никак не оставляло. Она то комкала в руках салфетку, то ощипывала лепестки несчастного букета, а когда официантка принесла заказ, опрокинула бокал минералки на скатерть, выругалась и смешалась. Варламов потешался над ее смущением. Казалось невероятным, что эта красивая девушка с длинными русыми волосами и азиатским разрезом глаз способна испортить кому-то жизнь. Иван Аркадьевич счел ее очень милой. Лиза не играла, не жеманничала, слушала его внимательно, с восторгом на него смотрела. Правда, смысла его слов она категорически не понимала. Собственно, в этом и была ее прелесть: в своей растерянности и глупости Лиза казалась естественной и настоящей. Варламов заранее жалел, что очень скоро Елизавета Степановна Барышева справится с волнением и начнет изображать этакую светскую львицу или роковую даму, чтобы соответствовать своему статусу.

К столику подошла официантка и поинтересовалась, не желают ли они что-нибудь еще.

– Свиные отбивные у вас есть? Пожалуйста, принесите, – попросила Лиза. – Еще, пожалуйста, фаршированные баклажаны, сырную тарелку, рыбное карпаччо и салатик «Цезарь».

Режиссер слушал заказ с удивлением, похоже, Барышева решила сделать широкий жест: накрыть стол и накормить его. Забавная девушка!

– А вы, Иван Аркадьевич, что же ничего не заказываете? Кушать разве не будете? – поинтересовалась Барышева.

Режиссер заказал блины с икрой, с трудом удерживаясь от смеха. Впервые в жизни он лицезрел «публичную» обжору в девичьем обличье.

Барышева ела с аппетитом и, что удивительно, сметала все! А «перекусив», Лиза поумнела. Видно, еда ее расслабила и успокоила.

– Значит, вы предлагаете мне не в фильме сняться, а поучаствовать в вашем новом проекте? – спросила она, наконец-то сообразив, о чем толкует ей режиссер. – Ну надо же! А я губу раскатала, когда отец сказал, что вас заинтересовал мой типаж и вы согласны на меня взглянуть.

– В данный момент роли в кино у меня для вас нет. К тому же я – сноб и работаю только с профи. У вас нет опыта. У меня нет времени и желания, чтобы обучать вас на съемочной площадке. Нет у меня для вас и сценария. Очень многого «нет», как видите. Но вы мне понравились, и ваш типаж меня действительно заинтересовал, Лиза. Поэтому я и предлагаю своего рода компромисс.

– Роль в реалити-шоу, – заключила Лиза. – Ни фига себе! Я в шоке, короче. Не думала, что вы такой хренью занимаетесь. Вы же гений! Ладно, извините, дело ваше, конечно. Можно мне подумать минутку? – На личике Барышевой отразилось такое смятение, что Варламову ее стало немного жалко.

– Смею вас уверить, Лиза, что шоу у нас планируется необычное. Никакого отношения к телевизионным проектам оно иметь не будет. Идею оплатил один богатый человек, он, помимо меня, будет единственным зрителем, прихоть у него такая. Так что всемирный позор вам не грозит, – успокоил девушку режиссер. – Считайте, что участие в этом проекте для вас станет кастингом в большое кино и отличной школой. Если все пройдет удачно и мне понравится ваша игра, то я подумаю над более серьезным предложением.

– Значит, вы мне как бы пограничный вариант предлагаете? Отец вам что, мало денег дал?

– Милая девушка, идите домой, – сухо улыбнулся режиссер.

– Простите, я дура! – заорала на весь зал Елизавета Степановна. – Кретинка безмозглая! Вы обязаны меня простить, я же дочь булочника. Из грязи в князи мы! Воспитание плебейское. Культура поведения отсутствует. Убеждена, что все можно купить за деньги. Кстати, так оно и есть, по большому счету. Не умею я общаться с творческими людьми, вот и ляпнула глупость. Точнее, в первый раз общаюсь. Исключение моя подруга Муська – звезда «фабричная», но он – это отдельная поп-песня.

– Он? – удивленно переспросил Варламов.

– Ага, моя подруга – мальчик, – ошарашила режиссера Лиза. – В общем, если вы меня уже простили, я на все согласна! Это я так, для проформы пококетничала малость. Что конкретно от меня требуется?

– Очень рад, что вы поняли меня правильно, – рассмеялся Иван Аркадьевич: странное дело, но с каждой минутой Лиза Барышева нравилась ему все больше и больше. – Наше шоу будет строиться по принципу ролевой игры, то есть вам будет предоставлена полная свобода действий. Вы знаете, что такое ролевая игра?

– О-о-о! – эмоционально отреагировала Лизавета.

– Хорошо, тогда постарайтесь представить, что вы в игре.

Ознакомительная версия.