— Да-а, жизнь, — зло процедил сквозь зубы Шилов. — Нет у него теперь этой жизни.
— А подробности какие-нибудь этот человек из МВД рассказал? — поинтересовался Крикунов. — Как Рыбников погиб, из-за чего? Ты по телефону сказал вроде, что его убили. Это точно установлено?
— Пока информации мало, — проворчал Ломакин. — Да, сказали, что нашли тело с ножевым ранением в грудь, будут расследовать. В Москву сообщили, потому как он российский подданный и генерал. И какого хрена он вообще туда поехал?! Что за сентиментальщина!
— А зачем он поехал? — тем же ровным голосом поинтересовался Крикунов.
— Встреча однополчан. Чушь, одним словом! Срочную он служил в Белоруссии еще в советские времена. И вот вздумалось старым дуракам там собраться. Велик праздник! Делать им нечего.
— Как же ты ему разрешил, если сам в отпуске? Он твой первый заместитель, в твое отсутствие исполняет обязанности руководителя.
— Да никаких проблем и не было бы, — зло проговорил Ломакин. — Он уехал на четыре дня, я вернулся бы через три. Что тут?..
— Что тут случилось бы, ты хотел сказать? — процедил сквозь зубы Шилов, разглядывая кончик горящей сигареты. — Могло, например, со счетов списаться энное количество денег. Сколько точно ушло, ты посчитал?
— Восемьсот тридцать пять миллионов.
— Недурно, — Крикунов покачал головой. — Это почти тридцать миллионов долларов. Вся сумма ушла с одного счета?
— Нет, с четырех. Но львиная доля, конечно же, с основного.
— А вы чего такие спокойные? — вдруг взорвался Шилов и даже вскочил на ноги. — «Недурно»!.. Вы охренели совсем? У нас тридцать зеленых лимонов украли! Вы понимаете, что произошло?
— Сядь, не дергайся, — огрызнулся Ломакин. — Нервный какой нашелся! У меня тоже нервы, только криками здесь не поможешь.
Сергей Сергеевич дотянулся до внутреннего телефона и поднял трубку.
— Света, Остросельцеву ко мне, — коротко приказал он. — С документами по последним перечислениям.
— Я предлагаю пока не привлекать полицию. Посмотрим, по каким счетам ушли деньги, — невозмутимо произнес Крикунов. — Если по легальным договорам, то разбираться будем сами. В конечном итоге это всего лишь заминка на пару недель.
Невысокая женщина средних лет с папкой в руке вошла в кабинет и напряженно посмотрела на шефа, потом на других мужчин. Она прекрасно знала состав попечительского совета, понимала, что внезапный вызов к президенту фонда, только что вернувшемуся из отпуска, да еще с такими документами, ничего хорошего означать не может. К тому же вызывали главного бухгалтера, а пришла она, ее заместитель.
— Вы просили документы, Сергей Сергеевич, — тихо сказала женщина.
— Где Остросельцева? — хмуро буркнул Ломакин. — Опять по магазинам бегает?
— Я не знаю, Сергей Сергеевич. Валентина Геннадьевна уже дня два недоступна. Она хотела денек отлежаться, просквозило ее. Телефон отключила, чтобы не дергали по пустякам. А вот уже второй день!.. Я думала…
— Ни хрена себе — пустяки! — рыкнул Шилов и снова принялся мерить кабинет шагами.
Ломакин протянул руку, взял папку и открыл ее. Женщина подошла и встала рядом, готовясь давать пояснения. Сергей Сергеевич просматривал платежки, копии счетов с резолюциями «к оплате», подколотые к ним.
— Вот это! — Ломакин ткнул пальцем в бумагу. — Кто распорядился перечислять?
— Рыбников, — прошептала одними губами побледневшая женщина. — А он не имел права? Владимир Маркович сказал, что разговаривал с вами. Мол, это ваш приказ, потому что сроки по договорам поджимают. И Валентина Геннадьевна подтвердила…
— Ладно, хватит! — оборвал Ломакин заместителя главного бухгалтера. — Здесь все платежки за этот год?
— Да, я копии подкалываю. Валентина Геннадьевна распорядилась на случай, если понадобится.
— Ладно, иди, — заявил Ломакин и поморщился: — Найдите Остросельцеву, в конце концов! Что за капризы? Телефоны она отключает, барыня!
Женщина с явным облегчением выскочила из кабинета. Ломакин некоторое время просматривал бумаги, листал их, иногда возвращался к каким-то. Шилов и Крикунов терпеливо ждали.
Наконец президент ругнулся сквозь зубы, швырнул раскрытую папку на приставной столик и заявил:
— Вот она, разгадка! В последнем счете другие реквизиты. Восемьдесят тысяч разошлись по трем настоящим счетам, а самая большая сумма ушла не туда. Только название фирмы сходится, а банк, реквизиты — все другое. Контора с московским юридическим адресом. Хотя черта с два теперь ее найдешь.
— Кто-то подделал счет? — осторожно спросил Крикунов.
— Угадай с трех раз, — прошипел Ломакин. — Кто счет подделал, поставил на нем резолюцию, официально оставшись вместо меня и имея право распоряжаться финансами? Кто обманул главбуха, сказал, что я распорядился срочно перечислить эти деньги?
— Рыбников, значит, — зло процедил сквозь зубы Шилов. — Хорош! Пригрели на груди, всех кинул, сука! Это еще надо разобраться, убили ли его в Беларуси или же там погиб другой человек, по странному стечению обстоятельств очень похожий на Рыбникова. Не исключаю, что наш дорогой Владимир Маркович сейчас уже летит через океан с новыми документами и тридцатью миллионами долларов.
— А в Беларусь деньги перечислялись? — спросил вдруг Крикунов.
Ломакин нервно дернул папку на себя и просмотрел платежки.
Потом он покусал губы, кивнул и сказал:
— Да, есть одна и туда. Но это проверенный канал. Мы часто привлекаем эту фирму к поставкам и обналичке валюты.
— Значит, была необходимость делать туда платеж? — настаивал Крикунов.
— В этот раз? Я не планировал. Нет, — Ломакин покачал головой. — Это была инициатива Рыбникова. Чтоб он два раза там подох!
— Все понятно! — Шилов рубанул воздух рукой. — Давайте так. Ты, Сергей Сергеевич, переверни всю Москву, но обязательно зацепись за липовый счет этой подставной фирмы. Подключи всех, кого только можешь, а связей у тебя хватает. Главное — не дать вывести деньги за границу. Они не будут перечислять на иностранный счет такую сумму, иначе засветятся мгновенно. Центробанк их блокирует. Дня два-три, может, четыре, у нас в запасе есть, пока они будут эти деньги разбрасывать по другим счетам, совершенно легальным! А мы с Альбертом займемся биографией твоего Рыбникова, его связями. В Беларуси искать концы поздно. Он, скорее всего, туда и не выезжал. По его билету кто-то прокатился, чтобы след оставить. Не дурак же он, в самом деле! Раз такое провернул, значит, голова варит. Или люди за ним стоят, которые тупостью не страдают.
Дверь вдруг распахнулась с такой силой, что мужчины невольно вздрогнули и резко повернулись. В дверном проеме стояли бледная секретарша Светлана и заместитель главного бухгалтера с заплаканными красными глазам. Ее губы тряслись, пальцы теребили, чуть ли не рвали носовой платок. Собеседники невольно замолчали и уставились на женщин.
— Сергей Сергеевич, беда… — сдавленным голосом произнесла бухгалтерша. — Остросельцева в больнице скончалась. Это произошло два дня назад. Полиция не могла сразу установить место ее работы. А теперь вот мне сообщили.
— Что? — прорычал Шилов и бешено выкатил глаза.
Крикунов вскочил на ноги, положил руку на локоть коллеги, чтобы усмирить его эмоции, и напряженным голосом спросил:
— Что произошло, какова причина смерти? Почему она в больницу попала?
— ДТП, говорят. На машине разбилась. Она в коме двое суток была, так и не пришла в себя.
— Так! — Крикунов повернулся к мужчинам: — Я займусь этим, есть у меня в соответствующих местах свои люди. Как только будет достоверная, подтвержденная информация, я сразу вам сообщу. А вы тут… в общем, действуйте по вашему плану.
Крикунов взял женщину за локоть и вывел из кабинета в приемную. Было слышно, как он выяснял номер больницы, спрашивал, к какому округу она относится.
— Круто получилось, да? — прохрипел Шилов, рухнув в кресло, которое жалобно заскрипело. — Внезапно расстались с жизнью те самые люди, от которых зависело перечисление денег. Нет ни исполнителей, ни свидетелей. Неплохо, товарищи генералы! Нас капитально кинули на бабки. И какая сука это учинила?
— А ты подумай, Игорь Андреевич, — тихо подсказал Ломакин и посмотрел Шилову в глаза. — Мозгами пораскинь. Кто еще вхож в наш круг, знает наши планы, схемы деятельности.
— Знал, — поправил было Шилов, но потом поймал взгляд Ломакина и приподнял брови. — Так ты намекаешь на… Дескать, он сейчас поехал заметать следы? Ну, Сергей Сергеевич! Не лишку ли ты хватил? Скорее всего, на тебя подумать можно, если кого-то из нас подозревать.
— А я вот он, — спокойно возразил Ломакин. — Тут сижу и голову ломаю. С тобой откровенно беседую. А он умчался. Две смерти, и обе важны в этом деле. Каждая может оставить улику, дать подсказку. Так кто у нас первым кинулся все выяснять?
