— Какой соцопрос? — несказанно удивилась Настя.
Пришлось вкратце пересказать ей беседу с милой интервьюершей.
— Ничего такого со мной не было... — немного разочарованно протянула Настя.
— Ну, значит, растет потихоньку мошенник, фирму расширяет, девушку специальную нанял, — сделала я вывод. — И ведь правда, чего зря требовать с соискательницы тысячу долларов, если она в состоянии выложить все четыре? А так — довольно неплохие ориентиры получаются. Кстати, как ты думаешь, мраморный дог — это круто? Я сказала, что он у меня есть.
— Не знаю. Красиво, по крайней мере. И опасно.
— Значит, круто. И следовательно, я отличная кандидатура на роль жертвы, — подытожила я.
Наконец раздался долгожданный звонок от «иностранца». Если это был все тот же красавчик, то снимаю перед ним шляпу: голос абсолютно неузнаваем. Я безукоризненно ему подыграла, и мы расстались чрезвычайно довольные друг другом. Надеюсь, это не последний звонок Краснянского. Уже завтра буду ждать его благодарностей и приглашения на собеседование.
Весь день меня не покидала мысль, что я забыла сделать еще что-то важное. Ну точно! Совсем вылетело из головы, что как раз сегодня Катерина должна была встретиться со своим виртуальным кавалером. Странно, что она до сих пор сама не позвонила мне и не похвасталась. Опять скрытничает. Я взглянула на часы: половина одиннадцатого, подруга уже должна быть дома. Я набрала номер Катерины, но услышала лишь длинные гудки. Боже мой, неужели она решила в первый же день знакомства поехать к этому Артему домой?
Через полчаса я позвонила подруге опять. И снова никого. Я проклинала собственную недальновидность. Почему я не проинструктировала ее? Ну откуда, откуда бедной романтичной Катерине было знать, что все мужчины — коварные и безответственные животные, которым ничего нельзя преподносить на блюдечке с голубой каемочкой? Они должны отвоевывать крупицы твоего внимания в процессе длительной борьбы с привлечением солидных капиталовложений, и только тогда будут дорожить своими трофеями. «А вдруг он вообще оказался маньяком?» — мелькнула у меня жуткая мысль, и я с новой силой принялась давить на кнопки телефона.
После двух минут молчания, когда я уже собиралась в сердцах бросить трубку, на том конце провода неожиданно ответили:
— Да?
Но это не был ясный голосок Катерины. Скорее какой-то сдавленный хрип.
— Кто это? — в ужасе закричала я. — Катерина, ты?
— Да, — более безжизненную интонацию было трудно себе представить.
— Господи, что с тобой случилось? Ты там что, плачешь, что ли?
— Пока нет. Но очень хочется, — убитым голосом призналась подруга.
— Да что произошло?
По мере того как Катерина рассказывала мне о сегодняшних событиях, у меня отлегало от сердца. Перед перспективой стать жертвой маньяка эта неприятность оказалась совсем пустяшной. Всего лишь навсего Артем не пришел на свидание. Катерина прождала его в условленном месте пятьдесят минут. Ее первоначальная робость сменилась удивлением, потом ему на смену пришли раздражение, возмущение и, наконец, отчаяние. В полнейшей прострации Катерина добралась до дому, легла в постель, укрывшись с головой одеялом, и пролежала так несколько часов. И лишь мои настойчивые звонки заставили ее выползти к телефону.
— Он увидел, какая я отвратительная, и просто решил не подходить. Что бы я с собой ни делала, я всегда останусь страшилищем. Ни один мужчина меня не полюбит, — резюмировала подруга.
Так, только никаких сюсюканий. Если начну ее жалеть, она окончательно расползется как кисель. Надо действовать решительно и сурово.
— Да уж, видала я сумасшедших, но ты их всех переплюнула! У тебя там что, сезонное обострение болезни? Так они вроде бы весной и осенью бывают.
Конечно, это звучало совершенно по-хамски, но для ее же пользы. Я почувствовала, как Катерина на том конце провода затаила дыхание и напряглась. Ага, внимание привлечено. Теперь мои слова, по крайней мере, будут услышаны.
— Да его могло задержать все, что угодно! Возникло неотложное дело. Все-таки он как-никак владелец фирмы. Ты что думаешь, генеральный директор целыми днями только бумажки подписывает? На него, например, именно сегодня могла наехать мафия! Лежит сейчас где-нибудь в подвале с горячим утюгом на животе...
— А может быть, он попал в аварию? — В голосе подруги шевельнулась слабая надежда.
— Или в аварию попал, — подхватила я. — Столкнулся с каким-нибудь джипом, отморозки его скрутили, сейчас по почкам бьют, денежки вышибают...
Катерина помолчала, переваривая информацию.
— Значит, ты думаешь, что дело не во мне? — Кажется, она почти пришла в себя.
— Знаешь, что я честно думаю? Я совершенно уверена, что этот твой Артем никакой не богатенький Буратино. На самом деле он еще более застенчивый человек, чем ты. Потому что иначе он просто знакомился бы с девушками в реальной жизни, а не в Интернете. Я думаю, что ему просто стало страшно. Вот увидишь: завтра с утра он пришлет тебе письмо с какой-нибудь правдоподобной отмазкой. Может быть, даже действительно наврет про аварию. А на самом деле он испугался. Понимаешь, ис-пу-гал-ся! — Последнее слово я отчеканила по слогам, надеясь, что это окончательно приведет Катерину в чувство.
— Испугался, — эхом повторила она. — Наверное, ты права. Странно, что мне это даже и в голову не приходило. Теперь все так просто объясняется! Слушай, а если мне поговорить с ним начистоту? Ну, прямо завтра, когда он мне напишет, ободрить его, сказать, что он у меня и так вызывает симпатию. В конце концов, плевать, какая у него внешность; лишь бы человек был хороший...
Убеждена, что с ролью матери Терезы Катерина справится прекрасно. Поэтому я благословила ее на это богоугодное дело и с легким сердцем положила трубку.
Нет, все-таки надо осторожнее лезть со своими советами в чужую жизнь. Может быть, мне не следовало пытаться изменить подругу? Если Катерина такая впечатлительная и ранимая, пусть живет одна. Безо всяких знакомств в реальном или виртуальном мире.
Чтобы заработать на жизнь, надо работать. Но чтобы разбогатеть, надо придумать что-нибудь другое.
Рустам Исмаилов всегда верил, что он лучше большинства людей. Уж точно умнее и талантливее тех, чьи физиономии не сходят с экрана телевизора и страниц газет. Это он, а не они, должен был сейчас с глубокомысленной миной рассуждать о политике, ставить очередной скандальный спектакль или открывать новый филиал своего банка. А вместо этого Рустам копался в сливных бачках и менял прокладки в водопроводных кранах. Неужели это его удел: всю жизнь быть слесарем?
Рустам знал, в чем причина такой несправедливости: ему не повезло с самого рождения. Его угораздило родиться в забытом богом азербайджанском городке, да еще в многодетной семье экскаваторщика. Разве мог сын экскаваторщика, каким бы талантливым он ни был, рассчитывать на поступление в Бакинский университет? Взятки абитуриентов исчислялись в новых машинах и квартирах для экзаменаторов, а молодой человек приехал в столицу с пятьюдесятью рублями в кармане. Это были единственные деньги, которые мог дать ему отец, когда провожал своего старшего сына на вокзал. И Рустаму было стыдно. Он догадывался, что эти деньги отец оторвал от четверых младших детей, которые, скорее всего, целый месяц не получат сладкого.
Но гораздо больший стыд Рустам испытал, когда, провалившись на первом же экзамене, вернулся домой. Отец и мать обрадовались возвращению сына, устроили его на работу слесарем, а со временем подобрали подходящую невесту. С тех пор минуло почти пятнадцать лет, но ни на минуту Рустам не забывал о том, что эта жизнь не для него. Он знал, чего он достоин, но не знал, как это получить. Не знал до тех пор, пока ему не исполнилось тридцать пять лет. На следующий же день у него в голове возник план. Он понял: настало время уехать из родного города.
Когда он сообщил семье о своем решении податься на заработки в Москву, жена зарыдала в голос, а две дочери понуро опустили свои темные головки.
«Что ты там будешь делать? Разве найдешь ты, простой слесарь, работу? Ведь нужна московская регистрация, связи...» — голосила жена.
Да, он простой слесарь. Но так получилось по недоразумению. Ибо на самом деле он художник, актер и режиссер в одном лице. Рустам был красив, но при этом совершенно не походил на выходца с Кавказа. Скорее, этого великолепно сложенного брюнета с проникновенным взглядом карих глаз можно было принять за француза или итальянца. По-русски Исмаилов говорил очень грамотно и без малейшего акцента: не зря он в детстве развлекался тем, что копировал фразы и интонации за дикторами Центрального телевидения. Ему также не составляло никакого труда за несколько секунд превратиться в глазах собеседника из неотесанного работяги в представительного бизнесмена. Рваную телогрейку он носил с таким достоинством, как будто это был дорогущий костюм от одного из лучших кутюрье мира.
