Ознакомительная версия.
Дом она искала долго. Почти два дня. Герда с утра выходила на Невский, заходила во все дворы (а это оказалось не так просто, потому что на арках многих были запертые решетки) и спрашивала у первого встречного, не тут ли живет Снежана Мороз. Большинство прохожих, к кому она обращалась, пожимали плечами или мотали головой, но если попадались сердобольные пожилые женщины, то они собирали консилиум и давали коллективный отрицательный ответ. Нужный дом Герда отыскала почти случайно. Она шла по проспекту и увидела белый «Мерседес». Он заворачивал в одну из арок, и Герда сразу поняла, что это машина Снежаны. Не потому, что петербуржцы предпочитали машины менее марких цветов, просто почувствовала. И последовала за «Мерседесом».
– Извините, – обратилась она к мужчине, запирающему за ним ворота, – это машина Снежаны Мороз?
– Да, ее… – Но тут же настороженно спросил: – А вам зачем?
– Я журналистка, – соврала Герда. – Хотела взять у нее интервью. Можно мне пройти?
– Нет. На ваш счет никаких указаний не было.
И ушел. А Герда осталась. Осталась, чтобы дождаться своего Кая… Ведь когда-то же он должен выйти за пределы замка?
Ждать пришлось недолго, каких-то пару часов. Все это время Герда провела, сидя на небольшом выступе здания. Ей хотелось в туалет, но она решила терпеть до последнего, а то уйдет и пропустит момент появления Кости.
Не пропустила! Костя вышел из арки в тот момент, когда Герда, разминая затекшие ноги, легонько приседала.
– Гопак танцуем? – хмыкнул он, не сразу ее узнав. Но когда она распрямилась и Костя рассмотрел лицо девушки, танцующей гопак, он удивленно воскликнул: – Ты?
Герда молча кивнула.
– А что ты тут делаешь? – с глупой улыбкой протянул он. Костя всегда ухмылялся, когда сильно удивлялся.
– Да вот… Приехала.
– Ну ты даешь!
– Мы можем где-нибудь поговорить?
– Да, пойдем… – И он, взяв Герду за руку, потащил ее в направлении Дворцовой площади.
Герда думала, что они присядут на лавочку в каком-нибудь сквере или зайдут в бистро, но она ошиблась. Костя привел ее на мостик, перекинутый через грязную речушку, что впадала в Неву, и сказал:
– Мое любимое место. И народу тут немного ходит…
Костя сильно изменился, это нельзя было не признать. Загар с его физиономии сошел, и теперь стало ясно, что его кожа не так смугла, как всегда казалось. А еще Гердин муж отрастил волосы. Они пока были не длинными, но уже забирались в хвост, и она заметила в Костином ухе серьгу, которой раньше не было.
– Ты проткнул ухо? – зачем-то спросила Герда. Она ведь и сама видела, что проткнул.
– Ага. Нравится? – И, щелкнув по мочке, в которой торчал «гвоздик» с камешком, добавил: – Это брюлик. Снежана подарила. А еще все это! – Костя показал Герде часы, ткнул пальцем в ботинки, оттянул карманы штанов, поднял воротник шикарного кожаного пиджака.
– Приодела, в общем, – пробормотала она, а про себя подумала: «Не о том говорим, совсем не о том…»
– Ага, приодела. Только мне на тряпки да цацки начхать. Я б в своей джинсухе ходил, но Снежана говорит, что это позор, а не одежда. А пиджак мой вообще выкинуть хотела, да я не позволил…
– Костя, я за тобой! – оборвала его треп Герда.
– В смысле? – недоуменно воззрился он на жену. Не притворялся – на самом деле не понимал.
– В прямом, Костя. Я хочу, чтобы ты вернулся. Вернее, решила, что ты сам этого хочешь, поэтому…
Теперь наступил его черед перебивать:
– Я не хочу, Герда, с чего ты взяла? Я как никогда счастлив!
– Не верю… Ты не можешь быть счастлив ТУТ! В этой серости, промозглости… Ты же всегда любил тепло и солнце. Ты сам его излучал. А теперь ты похож на вот этот дом… – Она указала на близстоящий особняк. – Такой же серый, мрачный, бесстрастный.
– Да, климат здесь, конечно, ужасный, но сам город необыкновенный. Я не устаю им любоваться. Ты посмотри, какая красота в каждом здании. А тот дом, где живем мы, просто фантастический. В нем сохранился «родной» паркет, представляешь? Раньше по нему ступали ноги князей и, возможно, даже членов императорской семьи, а теперь мои…
– Я не знала, что ты такой тщеславный.
– Такой, как все, – пожал плечами Костя. – И мне нравится жить в шикарной квартире, а не в доме с частичными удобствами и не в общежитской комнатенке.
– Разве можно вот так?… Из-за этого?
– Не понял.
– Из-за денег? С нелюбимым человеком? Это же отвратительно… Я бы не смогла.
– И я бы не смог.
– Но ты же…
– Я люблю ее, Гердик. – Он смущенно улыбнулся. – Я думал, ты давно это поняла. Ведь ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было…
И Герда расплакалась! Впервые с тех пор, как Костя от нее ушел. Потому что только теперь до конца поняла, что все кончено!
Костя залепетал что-то из серии «Пожалуйста, перестань, не могу видеть твоих слез…». Но Герда не могла остановиться. Хотела, но…
Тогда Костя прижал ее к себе и начал гладить по голове. Герда ощущала тепло его рук и от этого заплакала еще горше. Огромные, копившиеся месяцами слезы выкатывались из-под зажмуренных век и капали на Костину грудь. Ах, если бы в его сердце засел осколок магического зеркала, Герда давно бы растопила его своими слезами!
Но в сердце Кости жила ЛЮБОВЬ…
А против нее слезы бессильны!
В кармане Костиного пиджака затренькал мобильный. Судя по тому, как напрягся его владелец, Герда сделала вывод – звонит Снежана.
– Позволь, я отвечу, – пробормотал Костя и отстранился. Да так резко, что Герда чуть не упала.
– Делай что хочешь, – ответила она и с такой силой провела по лицу ладонями, что на щеках остались красные полосы. – А я пошла…
– Куда?
– На вокзал.
– Уже уезжаешь? – спросил он таким тоном, что не хотелось отвечать. И Герда не стала. Просто развернулась и пошла прочь.
А Костя… Костя не побежал за ней. И даже не окликнул. Когда Герда обернулась, чтобы посмотреть, провожает ли он ее хотя бы взглядом, оказалось, что Костя отвернулся к реке и разговаривает по телефону.
Жить без Кости было трудно. Временами невыносимо. Но Герда всегда считала себя сильной женщиной и не сомневалась, что справится. Она верила – время лечит, и все ждала момента, когда доктор-время исцелит и ее…
Прошли годы. Герда устроилась на хорошую работу, сняла квартиру. Дела ее шли более чем хорошо. Вот только личной жизни не было никакой. Потому что Костя не забывался. Хотя ничем о себе не напоминал: ни письмами, ни звонками. С того дня, когда они в последний раз увиделись в Петербурге, Костя не давал о себе знать. Только матери иногда звонил, но тетя Вера об этом Герде не говорила. А потом она уехала жить к сыну. Вернее, не к нему конкретно, а в те края, где он обитал. Ей предложили обмен – ее дом на дом в Ленинградской области. Тетя Вера согласилась. Ей хотелось быть ближе к Косте…
Стал ли он ближе не только территориально, но и духовно, Герда так и не узнала. Тетя Вера на чужбине сразу заболела и вскоре умерла. Об этом Герде сообщили телеграммой. Она неделю провалялась в почтовом ящике (адресат все это время находился в другом городе в командировке), а когда Герда ее обнаружила – ехать на похороны было уже поздно.
Герда закончила аспирантуру, стала начальником отдела, сняла хоромы в центре (купить жилье, не залезая в долги, не получалось, а кредитов она избегала и даже бытовую технику приобретала за наличный расчет). Ее приглашали работать в столицу, предлагали огромную зарплату и невероятный карьерный рост, но Герда отказывалась. Она не хотела уезжать из благодатного края ранних весен, оставаясь верной и этой любви!
Но все изменилось одним осенним утром. Герда проснулась от звонка будильника, хотя обычно вставала за пять минут до сигнала. Вскочила, завертела головой по сторонам, не понимая, где находится. Не понимала она не только потому, что была разбужена, а еще из-за непривычной пасмурности. Герда всегда спала с раздвинутыми шторами, желая, чтобы солнце заливало комнату (спать оно ей не мешало, а вот пробуждаться помогало), но сейчас в помещении было очень мрачно. И это при том, что окно было не затянуто портьерами…
Герда встала с кровати, подошла к окну, выглянула на улицу. Черные, набухшие, как насосавшиеся крови пиявки, тучи заволокли все небо и опускались все ниже и ниже. Казалось, они хотят придавить собою город.
В их краях бывали грозы, и дожди, и просто пасмурные дни, но такого Герда еще не видывала! Разве что в кошмарах…
И тут она вспомнила! Именно сегодня ей снился похожий кошмар. Будто она находится в Петербурге, стоит на том самом мостике и держит за руку Костю. Он улыбается и тянет ее к себе, чтобы обнять. Но тут мрачное низкое небо начинает резко опускаться. Герда видит, как Костина голова скрывается в темно-сером тумане, а потом ощущает тяжесть на своей макушке, боль в лобной области и ужас в сердце…
После этого она проснулась. Голова болела, сердце колотилось. Но не сон был самым неприятным, а какое-то странное «послевкусие»… Герда не могла отделаться от ощущения, что кошмар ей приснился не просто так, а он что-то предвещал. Ведь за все эти годы Костя ни разу не пришел к ней во сне (как будто знал, что разбередит ее душу), а тут не только явился, но и позвал за собой.
Ознакомительная версия.
