Однажды мальчику захотелось поиграть и спрятаться от нее, но больше он никогда этого не делал. Глори бегала вверх-вниз по лестнице, громко звала его, была по-настоящему взбешена, когда наконец заглянула под кушетку и обнаружила его. Она трясла кулаком перед лицом Мэтью и кричала, что он никогда не должен так поступать! Лицо у нее было таким злым, что мальчик испугался не на шутку.
Людей он видел только тогда, когда они ехали куда-нибудь на машине. Это всегда случалось поздно вечером или ночью. Они не задерживались подолгу ни в одном месте, и где бы ни останавливались, рядом никогда не было других жилищ. Иной раз Глори играла с ним в задней части дома, рассматривала его рисунки. Но потом они снова переезжали в другой район, и она опять устраивала для мальчика потайную комнату.
Иногда мальчик просыпался ночью, когда Глори уже запирала его в тайной комнате, слышал, как она с кем-то разговаривает, и гадал, кто бы это мог быть. Он никогда не слышал другого голоса и знал, что это не может быть его мама. Если бы она очутилась в этом доме, то сразу прибежала бы к нему. Но все-таки когда мальчик был уверен, что в доме есть кто-то еще, он брал в руки тот кусок мыла и представлял, что это мама.
На этот раз дверь чулана распахнулась почти сразу после того, как закрылась. Глори смеялась.
— Владелец этого дома прислал какого-то парня из охранной фирмы, чтобы тот убедился, что сигнализация работает. Настоящее бесчинство, а, Мэтти?
После того как Джош сообщил Зан об оплате авиабилета с ее кредитки, он предложил сразу же проверить все ее карты.
Грин без труда обнаружил, что в универмаге «Бергдорф Гудман» за счет Зан была приобретена некая очень дорогая одежда того размера, который она носила, вот только сама Морланд ничего об этом не знала.
— Надо же было такому случиться именно сегодня, — пробормотал Джош, посылая сообщение о том, что карту необходимо блокировать, и тут же добавил: — Зан, ты думаешь, что справишься с этим разговором одна? Может, мне все-таки пойти с тобой?
Александра поклялась, что все будет в порядке, и ровно в одиннадцать часов уже стояла перед входом в офис Кевина Уилсона, создателя потрясающего многоквартирного дома, смотревшего прямо на Гудзон. Дверь оказалась слегка приоткрыта. Офис был расположен на первом этаже нового здания. Любой архитектор устроил бы его точно в таком же месте ради удобства наблюдения за продвижением предстоящего проекта.
Уилсон сидел спиной к Зан, склонившись над большим столом, стоявшим рядом с письменным. Там были разложены какие-то бумаги. Возможно, это были эскизы Бартли Лонга. Зан знала, что с ним архитектор должен был встретиться раньше, чем с ней. Она постучала в дверь, Уилсон обернулся и пригласил ее войти.
Прежде чем Зан успела дойти до его письменного стола, Кевин развернулся вместе с креслом, встал и сдвинул на лоб очки. Зан поняла, что он куда моложе, чем она предполагала, ему явно было не больше тридцати пяти. При высоком росте и худощавой фигуре Уилсон куда больше походил на баскетболиста, чем на архитектора. Крепкий подбородок и яркие голубые глаза были самыми заметными чертами грубоватого, но интересного лица.
— Александра Морланд? — Он протянул ей руку. — Рад познакомиться с вами и благодарю за то, что приняли наше предложение разработать дизайнерский проект для квартир-образцов.
Зан постаралась улыбнуться, пожимая его руку. За два без малого года после исчезновения Мэтью она, в общем, научилась как бы делиться надвое, заставлять сына покинуть ее мысли в деловой ситуации. Но сегодня на нее навалились и день рождения Мэтью, и потрясение от того, что она узнала о воровстве денег с кредиток. Все это пробило брешь в стене самозащиты, которую Александра так тщательно выстраивала.
Она знала, что рука у нее ледяная, и порадовалась тому, что Кевин Уилсон как будто и не заметил этого, но пока не слишком доверяла себе и не решалась заговорить. Прежде всего ей нужно было как-то избавиться от кома, который застрял у нее в горле, иначе, как Морланд прекрасно понимала, скрытые слезы вырвутся наружу и потекут по ее лицу. Зан могла надеяться только на то, что Уилсон ошибется и примет ее молчание за застенчивость.
Похоже, так оно и случилось.
— Почему бы нам не посмотреть на то, с чем вы пришли? — мягко предложил он.
Зан тяжело сглотнула, потом произнесла ровным невыразительным тоном:
— Если не возражаете, давайте лучше поднимемся в квартиры. Тогда я смогу прямо на месте объяснить вам, как хотела бы все оформить.
— Конечно, — кивнул архитектор.
В несколько длинных шагов Уилсон обогнул письменный стол и забрал из рук Зан тяжелую кожаную папку. Они прошли по коридору ко вторым лифтам. Этот холл еще не был окончательно завершен, над головой висели какие-то провода, а на пыльном полу валялись обрезки лестничных ковров.
Уилсон продолжал говорить, и Зан чувствовала, что он делает это для того, чтобы помочь ей преодолеть нервозность:
— Это должен быть один из самых энергосберегающих домов в Нью-Йорке. Мы используем солнечную энергию и сделали здесь максимально большие окна, чтобы во всех квартирах постоянно присутствовало ощущение тепла и света. Я, знаете ли, вырос в такой квартире, где окно моей спальни смотрело прямо на кирпичную стену соседнего здания. В комнате день и ночь было так темно, что я едва мог рассмотреть собственные руки. Представьте, когда мне было десять лет, я сделал надпись на своей двери: «Пещера». Мать заставила меня стереть ее, пока отец не вернулся домой. Она сказала, что он очень расстроится из-за того, что мы не можем переехать в местечко получше.
«А я объездила весь мир, — подумала Зан. — Очень многим людям кажется, что это просто прекрасно. Маме с папой нравилась их дипломатическая жизнь, но мне-то хотелось постоянства. Я мечтала иметь соседей, которые оставались бы рядом лет двадцать подряд, жить в собственном доме. Когда мне было тринадцать, я желала не оставаться в школе-интернате, а быть рядом с родителями, даже пообижаться на них за то, что они так часто переезжают с места на место…»
Они вошли в лифт. Уилсон нажал кнопку на панели, и двери закрылись.
Зан искала что сказать и наконец нашла:
— Полагаю, вы слышали о том, что, после того как ваш секретарь позвонил мне и предложил разработать дизайн для нескольких квартир, я много раз приходила в этот дом и гуляла вокруг него.
— Да, знаю.
— Мне хотелось увидеть комнаты в разное время дня, при том или ином освещении, почувствовать их и то, как они должны выглядеть, чтобы самые разные люди могли войти в них и сказать: «Я дома».
Они начали осмотр с квартиры с одной спальней и совмещенным санузлом.
— Полагаю, что люди, которые хотели бы снять вот такое жилье, делятся на две категории, — начала Зан. — Квартиры достаточно дорогие, так что вряд ли здесь поселится молодежь, едва окончившая колледж, разве что счета будут оплачивать папочки. Думаю, этот вариант скорее выберут молодые специалисты. Если исключить романтическую ситуацию, большинство из них не захотят снимать квартиру пополам с приятелем.
Уилсон улыбнулся и спросил:
— А другая категория?
— Пожилые люди, которым нужно временное пристанище. Если даже они в состоянии позволить себе такое жилье, им все же не нужна гостевая спальня, потому что они не желают оставлять у себя кого-то на ночь.
Ей становилось все легче. Она находилась на знакомой, безопасной территории.
— Давайте вот отсюда и начнем. — Кухню от обеденной зоны отделял длинный стол-стойка. — Я ведь могу здесь разложить свои эскизы и образцы ткани? — поинтересовалась Зан, забирая у архитектора свой портфель.
Она говорила почти два часа, по очереди объясняя Кевину Уилсону свое видение всех трех квартир.
Когда они наконец вернулись в его офис, архитектор положил ее планы на большой стол рядом с письменным и сказал:
— Вы проделали просто чудовищно большую работу, Зан.
После того как в первый момент он назвал ее Александрой, она тут же попросила:
— Давайте попроще. Все зовут меня Зан, наверное, потому, что, когда я только начинала говорить, имя Александра было для меня слишком длинным.
Теперь она сказала:
— Но я же хочу получить эту работу. Мне самой нравятся те планы, которые я вам представила. Они стоили того, чтобы отдать им много времени и усилий. Я знаю, что вы и Бартли Лонгу предложили разработать свой проект. Конечно, он опытнее меня. Но на самом деле все обстоит очень просто. Мы соревнуемся, а вам может не понравиться ни один наш проект.
— Вы к нему куда более милосердны, чем он к вам, — сухо заметил Уилсон.
Зан было неприятно слышать нотку горечи в собственном голосе, когда она отвечала:
— Боюсь, мы с Бартли теперь не слишком любим друг друга. С другой стороны, я уверена, что вы не затеяли все это просто ради развлечения.
