Евгения Горская - Карма несказанных слов

Ознакомительная версия.

– Дурак какой-то, – равнодушно откликнулась Люся, гладя собаку. – Вы его знаете? Парня этого?

– Первый раз вижу, – ответила старушка и зашагала дальше, такса припустила за ней, а подруги все сидели, не двигаясь с места. Что-то в поведении Магулова им не понравилось.

– Ну что, – наконец заговорила Люся и кивнула на дверь подъезда, из которого выбежал Магулов, – посмотрим?

Лена вздохнула и поднялась с лавочки. В подъезд они попали легко – домофон был отключен. На шестой этаж, где жил Пахомов, подруги почему-то пошли пешком. Подъезд оказался по-домашнему уютным: стены аккуратно покрашены, а пол стерильно чист. Они постояли немного на лестничной площадке, не решаясь подойти к квартире и понимая, что никуда не уйдут.

– Слушай, а может, его убили? – шепотом спросила Люся.

Почему-то после этого нелепая ситуация стала казаться смешной, и Лена фыркнула:

– Ну что ты придумываешь? Люди миллионы воруют, и живы. А Пахомова из-за каких-то приборов убьют? Пойдем, Люсь, он сейчас выйдет, и мы будем дуры дурами.

Но подружка решительно шагнула к пахомовской двери и так же решительно нажала на звонок, а Лена перепугалась, не зная, что сказать, если охранник откроет дверь.

Им не открыли. Люся еще несколько раз нажала на кнопку, а потом повернула ручку. У Лены от страха застучало в висках, но ничего не произошло: дверь оказалась заперта.

Подруга сокрушенно покачала головой, и они наконец-то облегченно рассмеялись.

– Ладно, будем надеяться, что трупа там нет, – Люся кивнула на квартиру. – А все-таки интересно, где же он скрывается, Пахомов-то?

– Почему скрывается? – Лена потащила Люсю к лифту. – Может, он заболел и к врачу пошел?

– Если пошел к врачу, должен был предупредить. Слушай, – ахнула Люся, – а чего Магулов так испугался, если там трупа нет?

Лена не стала ничего говорить, всерьез испугавшись, что Люсе придет в голову попытаться открыть запертую дверь, она затащила ее в лифт и нажала на первый этаж.

Им повезло: машину поймали сразу, как только вышли из двора, и даже не слишком опоздали с обеда. Только поесть не успели. Зато Лена почти забыла, что украденный прибор нашелся у нее в сейфе, правда, вспомнила об этом, как только рассталась с Люсей. И больше не забывала.

Сергей вышел из кабинета Хмельницкого в конце рабочего дня. Сначала он даже радовался тому, что директор занят чем-то срочным и неотложным и ему пришлось ждать в приемной больше часа. Вообще-то ждать он не любил, вернее, терпеть не мог, но это ожидание означало, что он задержится после работы с завлабом Еленой Владимировной, снова будет смотреть, как она говорит и улыбается, и никто не будет при этом ему мешать. Сначала он радовался, а потом испугался, что Лена уйдет и он сегодня ее не увидит, и только тогда понял, что ждет встречи с Демидовой, что уже сутки неотрывно думает о ней, даже занимаясь совсем посторонними делами. Это ему совсем не понравилось: он привык к своей спокойной, независимой и размеренной жизни, не хотел ничего менять, только отчего-то эта столь ценимая им жизнь вдруг показалась ему унылой и неинтересной. Додумать мысль он не успел, потому что забавная веселая девица, совсем не похожая на секретаршу генерального директора, – он уже знал, что ее зовут Люсей, – улыбнулась ему и показала на дверь кабинета. Он тоже улыбнулся веселой Люсе и подумал, что вряд ли обрадовался бы, если б его секретарша носила потертые джинсы и прическу из торчащих во все стороны волос. Впрочем, у него не было секретарши, и он сразу же забыл про Люсю.

Разговор был недолгим, и уже через десять минут Сергей стоял возле двери лаборатории, в которой вчера разговаривал с госпожой Демидовой. Сначала он постучал в дверь, затем подергал ручку, потом набрал код – он видел, какие цифры нажимала вчера Елена Владимировна, и заглянул в помещение. Лаборатория была пуста. Он немного постоял в растерянности, не зная, где искать Демидову, как она неожиданно появилась прямо перед ним.

– Здравствуйте, Сергей Александрович.

Сегодня она показалась ему другой: серьезной и сосредоточенной. И смотрела на него строго, без улыбки, а он почему-то думал, что она обязательно обрадуется ему или по крайней мере улыбнется.

– Вы за документами?

– Нет. Не только. Марк Семенович просил подготовить проект технического задания к середине завтрашнего дня. Давайте поработаем, если вы не заняты.

– Давайте, – как ему показалось, равнодушно согласилась она. Открыла дверь лаборатории, достала из сейфа папку с бумагами и протянула ему.

– Пойдемте в инженерную, мой компьютер там.

Инженерная оказалась небольшой, недавно отремонтированной комнатой с новой офисной мебелью. Вокруг одного из столов сидели дамы, с интересом на него уставившиеся. Лена провела его к столу у окна и огляделась, выискивая свободный стул. Сергей взял первый попавшийся и посмотрел на нее – свободен ли. Она кивнула – мол, свободен, и Сергей сел сбоку от ее стола. Дамы разбрелись по своим местам и зашуршали бумагами, а они принялись согласовывать спорные моменты. Лена задавала вопрос, поднимала на него глаза: ждала ответа, потом, когда ответ был получен, хмурилась и смотрела в окно: искала формулировки, находила, поворачивалась к компьютеру и начинала печатать очередной пункт. Глаза у нее были карие, очень темные и большие, вполлица. Печатала она быстро. И мысли формулировала четко и грамотно. В какие-то моменты Демидова смотрела в окно дольше обычного, и он отчетливо видел, что она думает не о договоре, а о чем-то своем, и ему очень хотелось спросить, что ее беспокоит. Иногда ему казалось, что ей хочется побыстрее от него отделаться, и он чувствовал странную обиду. До сих пор его не волновало, хотят от него отделаться или нет, он приходил работать и добивался, чтобы работа была выполнена.

На клавиатуре в правом углу лежал смешной серебряный лягушонок. А может, и не серебряный, Сергей не слишком в этом разбирался. Спинка лягушонка была в маленьких зеленых камешках, одни камешки светлые, другие темные. А глазки желтые. Лягушонок мешал Лене печатать, с тихим стуком падая на стол, и она тут же водружала его на место. Пальцы у нее были тонкие и длинные, и Сергею нравилось следить за ее руками. А потом вдруг захотелось их погладить. Желание было столь сильным и неуместным, что он стал смотреть прямо перед собой. Он взрослый человек с устоявшейся жизнью, и ему не нужны никакие приключения. Он не умеет и не хочет ухаживать за девушками с тонкими пальцами, а в том, что за ней придется именно ухаживать, что сама она не проявит инициативы, он не сомневался. Перед ним все дамы искали что-то на своих столах, и он опять уставился на ее руки, и опять ему захотелось погладить тонкие пальцы, и Сергей стал прогонять это желание, но оно не проходило. Кольца на руках не было, ни на правой, ни на левой. Он уже твердо знал, что попытается узнать, есть ли у нее кто-нибудь.

Дамы дружно засобирались и, попрощавшись, вышли. Все вместе.

К половине восьмого техническое задание было готово.

– Может быть, чаю? Или кофе? – спохватилась Лена и расстроилась, что не предложила раньше.

– Спасибо. Чаю, если можно, – поблагодарил он.

Она полезла в стол и достала чашку, белую с надписью «Елена». Для него. Ее чашка в мелкий цветочек стояла на столе на соломенной подставке. Лена спохватилась и извлекла из стола пачку печенья, нераспечатанную.

Чай они пили за столом, где недавно сидели дамы. Чай был крепким, а печенье вкусным. Он смотрел на Елену, стараясь, чтобы она это не замечала, и удивлялся тому, какая она красивая. Правильное лицо, бледные губы, огромные темные глаза и вьющиеся русые волосы до плеч. Ему хотелось наклониться к ней и вдохнуть приятный и радостный запах клевера. Почему-то вчера в кабинете у Хмельницкого она показалась ему не то чтобы невзрачной, но какой-то незаметной. Он ошибся: перед ним сидела умная и красивая женщина. И Сергей ломал голову, как спросить, есть ли у нее кто-нибудь. И что ему делать, если окажется, что этот кто-то есть.

– Как вы попали в институт? – спросил он, откусывая печенье.

– Хмельницкий у нас лекции читал. Я пришла давно, еще на третьем курсе.

– Нравится вам здесь?

Свою работу Лена любила. Она радовалась и даже гордилась, когда находила правильные решения и понимала, что мало кто мог бы сделать так же хорошо. Лена радовалась, когда люди, мнение которых она ценила и уважала, приходили к ней консультироваться, и она видела, что они тоже ценят и уважают ее мнение. И даже поиск решения, часто трудный, иногда изматывающий, любила тоже. Хотя, конечно же, бывали дни, когда ей не хотелось вставать в половине седьмого и делать что-то было лень, и рабочий день казался нескончаемым, и она потихоньку раскладывала пасьянс, пока никто не видит. Выходным она тоже радовалась как возможности не ходить на работу. Впрочем, последние полтора года она ничему не радовалась.

Ознакомительная версия.