Ознакомительная версия.
– Ой нет, спасибо. – Катя оглянулась на место у стеллажей, которое продолжали загораживать эксперты.
Ноги… старческие ноги в серых носках и старые тапочки.
– Он один тут жил? А где его семья?
– Выясняем, – отрубил Страшилин. – Слушайте, вы много вопросов сразу задаете. Вы ведь репортер пресс-центра. Но прислали вас сюда не статью писать, а помочь прояснить некоторые вопросы. Хотя я не очень понимаю, почему именно вас сюда, как десант, на парашюте спустили.
– Я тоже не очень это понимаю пока, Андрей Аркадьевич, – тихо сказала Катя. – Простите за назойливость, но можно еще спросить? Где именно стояла лампа?
– А где бы вы ее сами поставили, чтобы было удобно?
Катя прошла в центр комнаты. Диван, журнальный стол, кресла. Уютный уголок. Она наклонилась и поискала глазами у плинтуса розетку. Вот она.
– Правильно. Слепой бы догадался, – хмыкнул Страшилин. – Старичок любил сидеть в кресле под лампой. Книжечки читал. А потом его по башке шарахнули этой самой лампой. Документы из дома не пропали. Насчет ценностей… будем выяснять. Сядьте на диван.
– Что?
– Там книга на столе. Собственно, из-за этого, как я понимаю, вас сюда и направили. Последнее, что он читал перед смертью, когда к нему пришел визитер.
– Он, получается, сам пустил в дом убийцу? – спросила Катя.
– Следов взлома нет.
– А ключом могли открыть…
– Ничего там этого нет. Он дверь открыл сам. И калитку тоже. С калиткой, впрочем, надо еще разобраться.
– Выходит, этот Уфимцев знал своего убийцу?
– Слушайте, девушка, сядьте на диван, закройте хоть на минуту рот и вникните, там книга, которую он читал. Я хочу знать, что все это значит.
– Что вы так с ней разговариваете? – вскинулся Сиваков. – Это что за тон?
– Все, все! – Катя смиренно подняла руки. – Я сейчас все почитаю, что нужно. Можно будет вам потом позвонить по результатам вскрытия? – спросила она у Сивакова.
Тот кивнул, смерил Страшилина испепеляющим взглядом и удалился в сторону трупа, который собрался забирать в морг.
Катя скользнула на диван. Жесткий. Кресло напротив – продавленное, с засаленной подушкой. Судя по всему, излюбленное место хозяина в этой комнате.
Толстая книга в коричневом переплете раскрыта примерно на середине. Страшилин протянул ей резиновые перчатки. Катя молча взяла их и натянула. Только так можно касаться сейчас этой книги. Потому что она вещдок? Но почему?
Она снова оглядела комнату. Чего-то ей пока не говорят – ни этот Страшилин, ни Сиваков. Что-то тут есть, что-то не так. И от нее это пока скрывают.
Она посмотрела на название книги. Библия. Потерпевший Уфимцев читал Библию.
И блудили они… блудили в своей молодости. Там измяли груди их, и там растлили девственные сосцы их…
Труп старика эксперты упаковали в черный пластиковый мешок. В комнату вкатили носилки. Труп погрузили на них и повезли к входной двери. Катя была рада, что она не видела лица убитого. Она хотела запретить себе даже оглядываться сейчас, пока носилки скрипели, преодолевая порожек между комнатой и террасой. Но все равно оглянулась – последний траурный катафалк…
Огола блудила с любовниками, потому что они спали с нею в молодости ее и растлевали девственные сосцы ее, и изливали на нее похоть свою…
– Библия, открыта на двадцать третьем стихе Книги пророка Иезекииля, – сказала Катя, – пророк повествует о «сестрах одной матери» Оголе и Оголиве, считая их блудницами. Тут на странице я вижу отметки, судя по всему, ногтем их делали.
– Весьма живописное описание порока. – Страшилин смотрел на нее поверх очков. – Не находите, что выбрана старичком для чтения весьма пикантная история?
– Стих двадцать третий дает метафорическое описание, Андрей Аркадьевич. Фактически пророк Иезекииль имел в виду под сестрами Оголой и Оголивой два библейских места, два города, погрязших в разврате с иноземцами.
– Где такое сказано?
– В комментариях к Книге пророка Иезекииля.
– Но потерпевший не комментарии читал. Он читал эти вот абзацы про «измятые груди» и «излитую похоть».
– Может, он как раз дошел до этого места?
– А не специально его выбрал из всей Библии?
Катя молчала. А что тут скажешь? Нет, что-то не так, что-то нечисто со всем этим убийством… Они тут говорят «убийство», но сразу оговариваются – тяжкие телесные со смертельным исходом. Но пока никак это ей не поясняют. И что Страшилин так прицепился к этой книге, к двадцать третьему стиху?
– Ну, какие у вас соображения? Я жду, – нетерпеливо бросил Страшилин. – Есть какие-то догадки на этот счет?
– Насчет Оголы и Оголивы? Нет.
– Ладно, хоть быстро пояснили, кто это такие.
– Я так понимаю, что пока очень мало информации, – осторожно заметила Катя. Ей совсем не хотелось выглядеть дурой перед этим чертовым следователем, похожим на нотариуса из Сити!
– В общем, если хотите, можете быть свободны.
– Мне уезжать в главк?
– Я вас тут более не держу.
– Но меня послали к вам, помогать и…
Катя встала с дивана. Стянула резиновые перчатки.
– Запретить вам здесь находиться и участвовать я не могу.
– Андрей Аркадьевич, я…
– Ладно, не обращайте внимания. У меня паршивое настроение с утра. Со всеми лаюсь, как пес цепной. – Страшилин снял очки.
Без них он выглядел гораздо моложе. Но он тут же водрузил их снова на нос. Квадратный и толстый человек. Нелюбезный. Катя с тоской поняла: они никогда с ним не сработаются.
– Если мало информации, надо ее добывать. А тут никто ни черта не делает, – подытожил Страшилин. – Есть свидетели – соседи. Сейчас мы ими и займемся.
– Мы?
– Вас же приставили ко мне. Ох, начальнички! – Страшилин покачал головой. – Не приказывали в цивильных рамках меня стараться удерживать?
– Нет, мне ничего такого насчет вас не говорили. Вы старший следственно-оперативной группы. Я, правда, очень сожалею, что начальника криминальной полиции полковника Гущина с нами сейчас тут нет.
– Старый болван мне только бы палки в колеса ставил. – Страшилин указал на дверь. – Прошу.
Они вышли из коттеджа, в котором остались лишь эксперты.
Страшилин снова указал, как полководец, – теперь уже через участок на соседний дом.
– Хозяйка только что из Москвы на машине вернулась, – сказал он, – Балашова. Сначала опросим ее.
– Балашовы его мертвым обнаружили, да?
– Нет. Но начнем опрос именно с них.
– Почему?
– Да потому что они вчера смылись отсюда. Первые «что», «как» и «почему» к тем, кто смылся. Вы не находите это правильным с тактической точки зрения?
– Н-не знаю. Нет.
– А забавным? – И Страшилин впервые улыбнулся совсем притихшей Кате.
Глава 8
Свидетельские показания
Для того чтобы попасть на соседний участок, примыкающий к саду Уфимцева, пришлось выйти на улицу и обогнуть весь застроенный квартал, дойти до другой улицы.
Полный Страшилин шагал быстро, Катя еле за ним поспевала. По пути он все время разговаривал по мобильному – видимо, с сотрудниками местного ОВД.
У калитки Балашовых их ждали – участковый и патрульный, они уже звонили в звонок. Ограда тут была ажурной, увитой диким виноградом, и ухоженный участок хорошо просматривался.
– Иду, иду, я сейчас. – На крыльце появилась молодая блондинка в джинсах и спортивной куртке.
– Полиция, откройте, пожалуйста.
– Конечно, конечно. – Блондинка спустилась, подошла и открыла калитку.
– Вы гражданка Балашова? – спросил участковый.
– Да, я, а что случилось?
– У нас к вам вопросы, можно зайти в дом? – Страшилин попер на нее своим массивным корпусом, оттесняя в глубь участка.
Коттедж Балашовых – точно такой же, как и у Уфимцева, отметила Катя. Видно, строились по единому проекту одним застройщиком. Но тут на участке все как-то новее, не так захламлено.
– Вы ведь только что вернулись домой на машине, – с ходу спросил Страшилин. – Что за необходимость назрела срочно уехать из дома?
– Не срочно, мы давно собирались… у нас билеты в театр…
– Где ваш муж?
– На работе. Он в Москве остался.
– То есть вы хотите сказать, что полсуток вас не было с мужем дома?
– Я… мы в театре, потом у друзей… Но что произошло?
– Уфимцев Илья Ильич – ваш сосед – убит.
– Сосед? – Блондинка закрыла рот ладонью. – Как… кем?
– Почему вы вчера с мужем так внезапно уехали? – спросил Страшилин.
Задавая вопросы, как выстрелы, он оттеснил Балашову к крыльцу, затем в холл.
В светлом просторном доме все совсем не так, как в доме убитого. Наверху пищат, смеются маленькие дети. Телевизор работает. Из кухни пахнет яблочным пирогом с корицей. Катя невольно вздохнула. Уютно и тепло тут. Нет, вряд ли здесь живут убийцы старика.
– Я же вам говорю: мы давно собирались с мужем в театр. У нас билеты на балет. Я вам покажу сейчас. – Балашова ринулась искать сумочку.
Ознакомительная версия.
