Мы трое молчали, не зная, как себя вести. А он продолжал:
– Сегодня ее хоронят. Я поеду. Вы уж не обессудьте, что опять покину вас. Но вы можете здесь отдыхать, сколько хотите. Я не знаю, когда вернусь. Я решил найти убийцу старушки во что бы то ни стало. Для меня это, можно сказать, дело чести. Надо же кому-то за правду бороться. – Мы с Ленкой закашлялись одновременно и переглянулись.
– Вы что, девочки?
– Ничего. Просто не в то горло кофе попал, как говорится.
И тут Ленка, можно сказать, предала меня:
– А вы знаете, Евгений Петрович, наша Таня – очень талантливый и перспективный детектив. Не было еще такого дела, которое она бы не распутала. Надеюсь, вы слышали про Татьяну Иванову?
Я ее убить была готова. Мне вовсе не улыбалось искать убийц этой старушки, которую скорее всего пристукнули какие-нибудь хулиганы или воры: понадеялись разжиться парой сотен из ее скромной пенсии. Даже человек, далекий от поисков преступников, может себе представить, как трудно в городе с почти миллионным населением вычислить таких типчиков. Особенно если они нигде раньше не засветились. Дело представлялось мне действительно бесперспективным, и, если я за него возьмусь, как бы мне не сесть в лужу. Прощай тогда моя безупречная репутация.
Теперь наступила очередь наших новых друзей удивляться:
– Ты серьезно, Леночка? Это правда, Танюша?
Я кивнула.
– Какое везение. Я надеюсь, ты не откажешь другу?
Вот так. Ни больше ни меньше. Я молчала, судорожно соображая. В таком дурацком положении я оказалась впервые. И отказать неудобно, и о деньгах не знаю, как заговорить. С одной стороны, мы на полную катушку воспользовались его гостеприимством: винцо там, курочка, аренда помещения опять же. Но с другой – работать за спасибо ох как скучно.
Он, надо сказать, сразу правильно понял мое замешательство:
– Я знаю, что частным детективам платят солидный гонорар. Пусть тебя это не смущает. Назови сумму, я готов заплатить.
– Но мне надо бы подумать, – промямлила я только для того, чтобы хоть что-нибудь сказать.
– Таня, я безумно рад, что мне так повезло. Не откажи, голубушка. Я в долгу не останусь.
– Но я беру двести долларов в сутки плюс текущие расходы. Можно с вычетом ночных коктейлей, – слабо улыбнулась я.
– Прекрати об этом. Не надо меня обижать. Так что? По рукам?
Не дожидаясь ответа, он открыл борсетку, достал солидную пачку «зелененьких» и отсчитал мне тысячу баксов:
– Это аванс. Остальное, когда найдешь убийц. Я им своими руками головы оторву.
Насчет голов – его личные трудности. Но, в принципе, я его зауважала. Я тоже люблю, когда правда торжествует.
Я решила поехать с Евгением на похороны. Не зря ведь говорится: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Поэтому посмотреть на близких старушке людей мне не помешает. А может быть, даже и поможет. Присмотрюсь, прикину, кто и как на ее смерть реагирует.
Елену и Анатолия мы подбросили до остановки и оставили без свидетелей решать вопрос, стоит ли им продолжать знакомство. Похоже было, что они настроены решить это положительно. Впрочем, у меня теперь имелись собственные проблемы, во всяком случае, мне платили за то, чтобы я их решала.
Проживала старушка, как выяснилось, в Трубном районе в одной из «хрущоб» на Курской улице. Мне уже не раз приходилось работать в этих краях, поскольку Трубный район – колыбель тарасовского криминала.
Мы прибыли, когда гроб, обитый красным ситцем, уже вынесли и поставили на табуретки, чтобы могли проститься с покойной те старенькие соседки, которые не поедут на кладбище.
Тихо и безутешно плакала девчушка, стоявшая у изголовья.
– Это ее внучка, Оксана. Она с Ниной Еремеевной жила, – прошептал мне на ухо Евгений.
– Мамынька-а-а, и сложила ты свои рученьки-и-и. И отправилась ты в путь-дороженьку-у-у. О-ой! Да кто ж с тобой такое сотвори-ил? За што ж господь тебе смертушку-то такую страшную посла-ал? О-ой! – завопила вдруг вдрызг пьяная тетка. Рядом с ней стоял, осоловело хлопая глазами, обрюзгший мужик, одетый кое-как, с торчащими во все стороны жидкими волосенками. Он тоже едва держался на ногах.
– Сыночек ее с невесткой, – вновь прокомментировал Евгений. – Алкаши. Никогда не просыхают.
Я молча кивнула, вглядываясь в лицо покойной. Маленькая, сухонькая старушонка. Кому она могла помешать? На левом виске – гематома, наверное, прикончили ее, ударив тупым предметом. Если ударили сзади, значит, убийца – левша. Это я постараюсь выяснить попозже. Есть у меня кое-какие знакомства в УВД Трубного района. С Евгением Петровичем они небось не стали делиться информацией – это не в их правилах.
Похоронили старушку на Увеке. Без громких речей, разумеется, без оркестра. Только все так же беззвучно плакала девочка, да пьяно голосила невестка. Закопали по-тихому и на поминки заторопились. Евгений Петрович тоже поехал, и я подумала, что и мне будет полезно там побывать. Все-таки все близкие будут, это уж как пить дать, а это может мне помочь в работе.
Квартира старушки была чистенькая, уютненькая. На стенах, как полагалось в стародавние времена, – фотографии всех калибров. Наверное, и близкие, и далекие родственники, и вовсе не родственники – тоже. Старушки это любят. Сынок с невесткой в рамке под стеклом в свадебных нарядах. Улыбаются, вполне еще на людей похожи. Но больше всего Оксаниных фотографий. Видимо, старушка души в ней не чаяла.
Изучая обстановку, я прислушивалась и к разговорам за столом. Все, кто пришел помянуть Нину Еремеевну, уже приняли по две стопочки, и языки поразвязались.
– Хоть похоронили Еремеевну по-человечески. Нам-то, может, такого и не выпадет. Цены-то нонче какие, – говорила одна из соседок, божий одуванчик в черном в белую крапинку платочке, отхлебывая компот из стакана.
– И не говори, – покивала головой другая. – Цены нынче – не подступишься. В соседнем доме парень умер, а у матери не было денег его похоронить, и занять негде. Пособие-то всего восемьсот тридцать рублей, и то не сразу. Вот ей в морге и предложили в общей яме закопать в счет пособия. В гробу, правда. Ну, не совсем в общей, а еще с тремя такими же неимущими. А куда деваться? Согласилась.
– Согласишься небось. Ноне без денег никуда, – покивал платочек в крапинку.
– Дык и в автобус-то только ее и взяли, даже сестре не разрешили поехать. Вот ведь какие времена настали.
– И не говори, в войну так не жили. А у Еремеевны-то, видать, деньжата были. Вишь, как все… – она кивнула на стол, – все чин-чинарем.
– Наверное, так. Она и Оксанку одевала как положено, не хуже других. Чай, не сыночек помогал.
– Им бы самим кто помог: налил бы с утречка.
Старушки живо обсудили финансовые возможности покойной и единодушно порешили, что жила Нина Еремеевна явно не на пенсию. Меня сей факт, разумеется, очень даже заинтересовал.
Хотя я старательно делала вид, что меня целиком занимает пирог, на самом деле исподтишка я внимательно изучала окружающих.
Мое внимание привлекла одна личность. Мужчина – нет, это громко сказано, – мужичишка. Маленький, худенький, весь какой-то обтерханный. Правда, шевелюра прямо-таки шикарная: густые волнистые волосы, аккуратно зачесанные назад. Именно это сразу отличало его от таких, как сын Нины Еремеевны. У того волосы недели две, наверное, не мыты и не чесаны. А этот, если бы не его чморной прикид да общая хилость, выглядел бы очень даже ничего.
Другие мужчины, поев, отправились на лестничную площадку курить или просто вести истинно мужские разговоры, а этот за столом остался, слушать бабьи сплетни. И сам с видимым удовольствием вносил свою лепту. Он-то и сказал то, что привлекло мое внимание:
– Она все по вечерам сумку какую-то таскала. Я как-то раз спросил ее об этом, а она отмахнулась и ничего не ответила.
– Домой, что ли? – поинтересовался платочек в крапинку. – Что-то я ни разу не видела ее вечером с сумкой. К детям ходила, это верно. Может, им что носила. Кто знает…
– Не домой. Я ее в другом месте видел.
– Может, бутылки собирала да сдавала?
– Наверное, – согласился мужичок с роскошной шевелюрой.
И мне почему-то показалось, что он слишком торопливо свел этот разговор на нет, словно вовремя опомнился.
Я поднялась из-за стола и отправилась в кухню, чтобы поговорить с Оксаной. Но ей было не до меня. Она помогала дородной женщине, которая, наверное, взяла на себя хлопоты по организации поминок.
Я не стала мешать им и направилась к выходу. Решила, что поговорю с Оксаной в более подходящее время. Только спросила, в какой квартире живет тот типчик с шеверюрой.
* * *
Евгения Петровича я нашла на лестничной площадке.
– Вы едете?
– Танечка, я задержусь немного. Оксану подбодрить надо. Побудь немного, вместе поедем. И что ты все на «вы»? Мы же знакомы уже целую вечность, – он устало улыбнулся.
