Затем Пинкертон закричал во весь голос, повернувшись к соседнему дому:
— Алло, мистер Холльманс! Идите скорее!
Этим моментом воспользовался долговязый полисмен. Он сделал большой скачок в сторону и бросился бежать.
— Стой, каналья! — крикнул ему сыщик вдогонку.
Но тот бежал во всю мочь. Раздался выстрел, а затем крик полисмена, упавшего со всего маху на землю. Пуля Пинкертона ранила его в ногу.
Дом Холльманса оживился; и в прочих домах показались люди, разбуженные выстрелом, а сам Холльманс крикнул из окна:
— Что случилось?!
— Идите сюда, я поймал «Бич Редстона»!
Взрыв восторга был ответом на эти слова. Изо всех домов бежали обрадованные обитатели.
Нат Пинкертон в кратких словах рассказал им о ночном происшествии и повел их к себе в дом. Легко себе представить, как велико было удивление всех, когда они узнали, кто был этот преступник, так долго державший в страхе всю местность.
Лишь с трудом Пинкертону удалось удержать озлобленную толпу от самосуда; но он не мог воспрепятствовать тому, чтобы обоим арестованным был нанесен по дороге в тюрьму целый град ударов и побоев, так что кровь лилась с них ручьями.
Харрион, совершенно изувеченный, оказался в весьма плачевном положении.
Но этим еще не кончились мучения преступников. Харриона, равно как и его сообщника, долговязого полицейского, ждала страшная смерть. На следующую ночь в тюрьму ворвалась целая толпа замаскированных людей, которые выволокли обоих преступников на улицу.
Бывший начальник полиции дрожал всеми членами точно так же, как и его длинноногий помощник.
— Пощадите! — молили они оба. — Вы будете щедро вознаграждены, если дадите нам убежать! Вы получите все, что мы имеем, только отпустите нас!
Но замаскированные ни слова не отвечали на их мольбы! Они тащили молча свои жертвы вперед к небольшой группе деревьев. Преступники отлично понимали, что их ожидает, и их отчаяние все росло и росло.
Так как их крики могли всполошить спящих обывателей городка, то один из замаскированных сказал:
— Завяжем-ка им рты! Тогда они перестанут выть!
Это предложение было немедленно выполнено, и жертвы замолкли. Долговязый полисмен впал при этом в состояние какого-то животного озлобления. Страх смерти придал ему нечеловеческие силы; он рвался и метался в своих кандалах, и ему удалось-таки наконец со страшным усилием разорвать их.
Но, прежде чем он успел обратиться в бегство, его уже схватили несколько пар дюжих рук и, несмотря на отчаянное сопротивление, заставили-таки идти вперед, пока вся процессия не дошла до группы деревьев. Здесь один из людей обратился к дрожащим пленникам:
— Мерзавцы! Настал час суда и для вас! Харрион, ты много лет жил вместе с нами, мы верили тебе и были убеждены, что ты исполняешь свои обязанности честно и добросовестно, насколько это в твоих силах! Но ты обманул нас. Ты учинял тайком вместе с твоим помощником страшные преступления; ты убивал наших братьев, ты грабил их! Ты носил маску честного человека, ты пожимал нам руки и выражал свое негодование по поводу собственных же преступлений, а втайне насмехался над нашим легкомыслием! — он обратился к полисмену: — А ты позволил увлечь себя этому выродку! Тебя ослепило золото, которое предлагал тебе Харрион, и ты стал послушным оружием в его руках. Оба вы умрете, нет вам пощады! Ваши деяния вопиют к небу. Вы будете сейчас казнены; употребите последние минуты земной жизни на молитву!
Им развязали рты, но преступники и не думали начинать молиться, а завыли еще пуще прежнего, надеясь привлечь своими воплями полицию, которая должна была бы остановить этот незаконный суд Линча.
Но мстители не дали привести им свой план в исполнение; двое из них влезли на дерево и перекинули через сук две веревки. Затем обоих преступников подвели под дерево. Им надели на шеи заготовленные заранее веревочные петли.
Один момент — и тела обоих отделились от земли; их крики перешли в сдавленное хрипение. Вздернутые на воздух тела покачались сначала из стороны в сторону, а затем остановились неподвижно.
Суд Линча сделал свое дело, и толпа замаскированных рассеялась в различных направлениях. На следующее утро оба трупа были найдены полицией. Весть об этом разнеслась по городу, и все испытали при этом известии чувство полного удовлетворения.
Когда Пинкертон узнал об этом, он слегка кивнул головой; и он тоже не мог не признать, что такой суровый приговор народного суда был вполне заслужен преступниками.
Покрытый новыми лаврами и при этом с хорошими деньгами — 10 тысяч долларов были немедленно выплачены ему жителями Редстона, — великий сыщик вернулся в Нью-Йорк, куда телеграф уже принес известие о его новых подвигах в Редстоне.
