Эймз вынул трубку изо рта и, не выколачивая пепла, засунул ее в верхний карман.
— Будем исходить из того, что Мухин делал эти записи для себя, не думая, что их прочтет кто-нибудь чужой.
— Разумеется, — подтвердил полковник.
— Следовательно, Мухин в этой тетрадке писал правду.
— Минутку, — остановил его Пимброк. — А что, если он делал эти записи, имея в виду, что их прочтет кто-нибудь со стороны? И таким образом ставил целью дезинформировать…
Марло скривился.
— Это уж слишком закручено.
Эймз повертел рукой над головой.
— Пимброк в своем репертуаре: фантазирование, доведенное до абсурда. Итак, надо считать, что записи в тетради Мухин делал для себя. И, следовательно, они правдивы. Но я уверен, что он прислан сюда для секретной работы. И что Лилиан связана с ним. Но в этом случае непонятно, почему он пишет о Лилиан так, как будто впервые узнал ее здесь, и почему она заигрывает с ним — со своим начальником. Это мне кажется странным.
Марло повернулся к Пимброку.
— Ваше мнение?
Пимброк пожал плечами.
— Ничего странного не вижу. Мухину, вероятно, сказали в Москве о том, что в Касабланке с ним свяжется одна особа, кличка такая-то, пароль такой-то. И он действительно увидел ее здесь впервые и написал об этом. А что касается заигрывания, то между сослуживцами разного пола, даже в условиях сугубо доверительной работы, могут возникать игривые отношения. Это известно всем и в первую очередь самому майору Эймзу… которого мне в силу нашей дружбы не хотелось бы здесь компрометировать и не хотелось бы набрасывать тень на его партнершу.
— А кто она? Почему я не знаю? — удивился полковник.
— Чистейшая инсинуация, — сказал Эймз.
Пимброк, приложив руку к сердцу, привстал, но полковник махнул рукой.
— После доложите. Итак, будем считать, что факт заигрывания Лилиан с Мухиным не может служить отрицанием их секретно-деловой связи.
— Может быть, Лилиан получила задание проверить Мухина? — сказал Пимброк. — Насколько он устойчив в отношении соблазнов.
Эймз хотел что-то сказать, но полковник опередил его.
— Такая возможность не исключена. Надо проверить. Теперь насчет конференции. Мухин подтверждает, что большинству корреспондентов уже известно о пребывании здесь Рузвельта и Черчилля. К сожалению, об этом пронюхали не только корреспонденты. Вчера мы перехватили очередное донесение Уркихо. Он сообщает, что, по настоянию Черчилля, решено провести высадку в Сицилии. Я отдал приказ арестовать Уркихо. Перевербовывать его не будем.
Пимброк покачал головой.
— Все-таки нужно сказать, что первая проверка не дала нам точных данных, изобличающих Мухина. Может быть, он просто корреспондент. И впечатление он производит такое — медлительный и простодушный, немножко увалень.
— Разведчик не должен быть похож на разведчика, — вкрадчиво произнес полковник. — Так гласит священная заповедь работника секретной службы. То, что Мухин не похож на разведчика, как раз усиливает подозрения в отношении его.
Раздался стук в дверь, и вошел Робинз. Как всегда, его рыжеватые волосы были растрепаны, а выражение лица таинственное. Он молча передал полковнику листочек и пакет и вышел, осторожно закрыв за собой дверь.
— Держу пари, — сказал Эймз, что любой грудной младенец сразу же узнает, где служит капитан Робинз.
Полковник смял листочек и засунул в карман.
— Эмори извещает, что таинственные цифры в тетрадке — это данные о среднем количестве осадков в Касабланке в первые шесть месяцев. — Он открыл пакет и вынул оттуда желтоватый листочек — расшифрованную радиограмму. Прочитав ее, он тихо крякнул. — Вот так всегда… плохая карта идет одна за другой… Вас отбирают у меня. Вы должны завтра же выехать в Мадрид, остановиться в отеле «Ритц» около музея Прадо и ждать указаний. Вы, Эймз, будете богатым коллекционером картин, а Пимброк вашим секретарем.
— Прикажите ему снять усики, — сказал Эймз. — В Испании его могут узнать. Там тоже усердно читают американские покетбуки и журнальчики, где он печатался.
— Майор прав, секретарю лучше быть без усов, — согласился Марло. — Я вам дам рекомендательное письмо к моему хорошему знакомому, знаменитому меценату. Его зовут: Фиц Джейм Стюарт Фалько Порто Карреро-и-Осорио, герцог Альба.
Эймз кивнул Пимброку.
— Пусть он запомнит. Ему ведь придется писать письма от моего имени.
— Жалко бросать Мухина, — сказал Пимброк. — Сегодня он опять вместе с Лилиан ходил на базар и приценивался к дудочке. Наверно, хочет научиться заклинать змей.
— Пимброку жалко бросать не Мухина, а Лилиан, — заметил Эймз. — Хотел соединить полезное с приятным. А мне действительно жалко расставаться с русским. Такая интересная дичь.
— Придется без вас продолжить охоту, — сказал полковник. — Надеюсь, Робинз справится.
Эймз кивнул головой.
— Вполне справится. Только посоветуйте ему первым долгом искать под подушкой. У Мухина, наверно, такая привычка — класть туда самое важное.
Мадрид — Эскориал
(Февраль, 1943)
«Ждать у ограды парка дель Ретиро, напротив входа в Ботанический сад, ровно в половине третьего ночи придет машина». Так было им сказано в Гибралтаре, где они останавливались по дороге в Мадрид.
Машина подъехала минута в минуту. За рулем сидел пожилой человек в широком берете, с крючковатым носом и отвислыми губами — похожий на старушку.
— Сакс, майор, — отрывисто представился он. — Поглядывайте назад, нет ли слежки. Я немножко покружил, чтобы проверить — нет ли хвоста. Берегите головы, буду делать крутые повороты.
Машина обогнула угол Ботанического сада, проехала мимо Южного вокзала и миновала небольшую площадь.
— Впервые здесь? — спросил Сакс. — Следите за дорогой, буду объяснять, чтобы вы лучше ориентировались. Мы только что проехали плаца де Тирсо де Молина. Сейчас свернем направо и поедем по Калье де Толедо. А сейчас выедем на Пуэрто дель Соль — центр столицы.
Они выехали на овальную, залитую электрическим и неоновым светом площадь.
— Жизнь бьет ключом в такой час… около трех ночи, — удивился Пимброк. — Когда же они спят?
— Здесь принято шляться в это время, — сказал Сакс. — От этой площади начинаются десять улиц.
На площади и большой улице, идущей от площади, — Калье де Алкана фланировали офицеры и штатские. Офицеры поблескивали серебряными касками с хвостами и золотыми эполетами. У ворот одного особняка, похожего на старинный храм, стоял сторож в широкополой черной шляпе, с пикой и огромной связкой ключей. И ярко освещенная площадь, и сверкающие офицеры в касках и треуголках, и средневековый сторож — все напоминало театральный спектакль.
Они поехали налево, мимо здания военного министерства, находившегося на возвышении, в саду. Затем выехали на площадь, посреди которой стоял памятник Колумбу, свернули налево, через несколько кварталов еще раз налево и поехали по Калье де Хорталес. Затем покатили направо по широкой Гран-Виа. Сакс замедлил ход машины. За ними никто не ехал. Можно было начать разговор.
Эймз сообщил, что они устроились хорошо. Эймзу, то есть лорду Харрогету, богатому коллекционеру картин и путешественнику, отвели люкс из четырех комнат в бельэтаже отеля, его личному секретарю — каморку на третьем. Два дня посвятили прогулкам по городу, посещению музеев и магазинов, торгующих картинами. В ресторане отеля к Эймзу подошел испанец и предложил несколько картин Шагала и Делоне.
— Дал визитную карточку? — спросил Сакс.
— Нет, похлопал по карманам и сказал, что нет. Пробормотал фамилию… не разобрал — среднее между Лопе де Вега и Сиерра-Гвадаррама.
— А как выглядит?
— Кругленький, толстенький, глаза навыкате.
— Это Лопес Серрано Аградо. Советую не отгонять его. Это настоящий комми, и его можно использовать.
— Я посоветуюсь с кем-нибудь из местных меценатов. У меня есть рекомендательное письмо к этому, как его… Фицу Джейму… — Эймз кивнул Пимброку: — Ну-ка, секретарь!
— Фиц Джейм Стюарт Фалько Порто Карреро-и-Осорио, герцог Альба, — отбарабанил Пимброк.
Сакс мотнул головой.
— Герцог знаток лошадей, а не картин. Его коллекция состоит наполовину из подделок. А конюшня потрясающая.
Сакс направил машину в сторону западной окраины столицы — к королевскому дворцу, чтобы оттуда проехать на северо-запад — в университетский квартал.
В пути Сакс передал Эймзу и Пимброку директиву. Завтра в отель будет подана машина от имени графа Эредиа-Спинола. На этой машине они должны поехать в Эскориал — примерно час езды. Они остановятся в отеле, где открыта художественная выставка. Их встретит маркиз Перихаа — абсолютно надежный человек. В его номере должна состояться встреча человека, прибывшего из Англии, с человеком, который должен приехать из Германии, — очень важным лицом. Встреча весьма серьезная.
