– Ну что же, – приветливо, хотя и немного стесненным голосом сказала Вера, глядя прямо перед собой, в спину идущим далеко впереди дочери и зятю. – Мой мобильный телефон у тебя есть. Когда созреешь, позвони.
Андрей опешил. Как это – когда созреешь?!
– Как это – когда созреешь? – спросил он. – Я думал, ты забросишь вещи домой и мы с тобой встретимся…
Вера резко остановилась. Швырнула под ноги свою небольшую дорожную сумку, повернула к Андрею сердитое лицо.
– Что значит «я думал»?! Он думал!!! – закричала она так, что на них стали оборачиваться. – А я что, должна читать твои мысли? И сама себе назначать свидание?! Думал он, видите ли. Мыслитель! – Уголки Вериных губ обиженно опустились, глаза потемнели до синевы. – А разговаривать разучился, да? Утратил вторую сигнальную, как твои хвостатые пациенты?
Она могла бы долго еще вот так иронизировать. Но в груди у Андрея сделалось горячо. Он тоже уронил на перрон свои вещи и схватил Веру, поднял на руки, закружил.
– Ура!!! – закричал он, совершенно никого не стесняясь. Плевать ему было на любопытную толпу.
– Ой! Поставь меня сейчас же на место, – попросила Вера. – Сумасшедший!
– Место! – дурашливо воскликнул Андрей, опуская любимую женщину на перронную твердь.
И она не выдержала, рассмеялась…
– Извини меня, дурака, – сказал с облегчением Андрей. Слова, облетевшие с него в поезде, как листья с дерева осенью, вдруг отыскались сами. – Не хочу с тобой расставаться ни на минуту. Я уже такое надумал, что и сказать страшно.
– Я тоже, – серьезно сказала Вера.
Он хотел поцеловать ее, приблизил лицо. Но тут они оба краем глаза увидели окружившую их толпу, улыбающиеся лица. Кто-то вздыхал и тыкал локтем супруга под ребра: вот как встречаются после разлуки!.. Вера и Андрей только лбами соприкоснулись и оба подумали: после. Эта мысль о «после» одновременно защекотала их лбы и потекла в головы.
– Тогда встречаемся вечером, – объявил Двинятин решительно.
Подхватил свои и ее сумки, взял Веру под руку и зашагал на привокзальную площадь.
Люди по-разному ведут себя с судьбой, которая расстилает перед ними жизни-дороги. Идет человек, идет… И ведь чувствует – вроде не моя дорога. Но идет по ней, живет ее по инерции. А чувство неудовлетворенности – что ж, мы его поглубже запрячем, думать о постороннем не будем. И так всю жизнь. Смиряется человек. Знает, что идет не по той дороге, но других не ищет. Просто ждет. И думает: чем свою долго искать, я по пути хоть пользы побольше принесу.
Вера уходила с головой в проблемы своих пациентов и всех, кто попадал в ее поле зрения. Помогала тем, кто обращался за помощью. А неудавшуюся личную жизнь считала расплатой за свои необычные, данные только ей способности. За способность предчувствовать опасность и катастрофы, за дар предвидеть, что будет с человеком в ближайшее время. За многие другие умения, благодаря которым люди тянулись к ней.
А иного человека неудовлетворенность разъедает. Ну не хочет он не свою дорогу. Есть такие, упрямые. Свою ему подавай. Пройдет немного – и резко в сторону. И тогда окружающие недоумевают: чего он? Ведь все было хорошо.
Друзья удивлялись, когда успешный ветеринар Андрей Двинятин вдруг бросил работу и уехал на стажировку в Великобританию. А когда вернулся, развелся с женой. Тут уже и она удивлялась: как?! Оставить меня, такую красавицу-раскрасавицу, да еще с маленькой дочерью? Ну пилила, так ведь всех мужиков жены пилят, ничего особенного. Но Андрей точно знал: не его это жизнь. Понял, какой женщина быть не должна. А какой должна, не мог четко сформулировать. Просто верил, что она когда-нибудь найдется.
Редко встречает человек свою дорогу. Но с первого шага понимает: моя. И ничего больше не нужно ему искать, он уже нашел. Какой-то щелчок: есть, вот оно. Размеренный ток крови, покой и надежность. Вера, как настоящая женщина, сразу узнала: мой мужчина! Хотя вначале самой не верилось. Ну вот как описать его? Среднего роста, худощавый, но не анемичный – скорее поджарый, тонок в кости, атлет. Не просто загорелый, а смуглый от природы, поэтому на лице особенно яркими кажутся синие глаза с густыми темными ресницами. Еще усы, тоже темные, но с пробивающейся первой сединой. Одет просто и удобно, похож на всех, при этом удивительным образом остается самим собой. И если бы у Веры спросили, чем же он ей так нравится, она не сразу смогла бы определить. Вот разве что бросалась в глаза естественность его движений, кошачья точная координация в пространстве.
Андрей тем более не подобрал бы слов, объясняющих, что он нашел в этой женщине. Отличная фигура, руки, ноги, талия, грудь… Это все понятно. Но от нее исходили гордость и независимость. Уверенность и спокойствие. Такую же спокойную уверенность, тот же взгляд Андрей, опытный ветеринар, замечал в собаках крупных пород. Взгляд существа, не знающего, что такое поражение в схватке. И все-таки, несмотря на подобный взгляд, почему-то нестерпимо хотелось взять ее за руку, чтобы не споткнулась. Заслонить от всего грубого в жизни. Согреть, спрятать, рассмешить. Все это он ощутил неясным зовом еще в поезде Киев – Феодосия, на ночном полустанке, где увидел Веру впервые. Она тогда вывела на прогулку своего песика, купила у торговцев пахучую дыню. И стояла в секундном замешательстве перед крутыми ступенями тамбура, с дыней под мышкой и Паем на поводке – как подняться? Он помог. Так они познакомились.
Потом был утренний кофе и веселая болтовня в купе. Вера Алексеевна Лученко ехала в отпуск не одна, а с молодоженами: дочерью Ольгой и ее новоиспеченным мужем Кириллом. Потом было ожидание встреч, был Крым с его пронзительными запахами, слепящим песком и симфонией моря. Была надежда на то, что эта встреча не случайна… И была любовь.
Юрий Лученко ждал приезда жены дома. В их семье было не принято встречать и провожать. И хотя Вера, как обычно, везла из отпуска дары юга: персики, виноград, дыни – совесть не мучила супруга. Он рассчитывал на зятя. Кирилл – здоровенный парень, баскетболист. Есть кому тяжести донести. Правда, была некоторая закавыка… Юрий предполагал, что жена на него может быть обижена. Она позвонила из Крыма, хотела пожаловаться на проблемы. А он на нее наорал. За годы брака он уже знал, что жена всегда будет в гуще всех событий, пора бы и привыкнуть. Но не захотел сдерживаться. Выдал ей по полной программе. Дескать, он смертельно устал от нее, от того, что она во все вникает, всем помогает. Потому и не хочет ездить с ней в отпуск. И, мол, каждый покойник, который скончался в радиусе пяти километров от их дома, обязательно оказывается ее знакомым. И что ей всегда непременно нужно восстановить справедливость. И как ему надоело, что к ним в любое время дня и ночи может прийти пациент. А он хочет покоя! …Мать-перемать – покоя!!!
Юрий Иванович Лученко напоминал морского котика. Нет, ничего морского в нем не было. Да и котикового, в общем, тоже. С морскими котиками его роднило особое устройство организма: умение получать энергию от долгого неподвижного лежания. Юрию нравилось полеживать на диване с книгой в руках. Этот коренастый мужчина с кругленьким брюшком и намечающейся лысинкой больше всего на свете любил три вещи: себя, себя и себя любимого. Более исчерпывающей характеристики Вериного супруга, пожалуй, не существовало. Как хорошо отдыхается без жены! Можно ничего не делать, не напрягаться. Мать приготовит, мать уберет. Зато он кучу брошюр и журналов перечитал. Он обожал читать все подряд, это отвлекало его от активного участия в жизни. Так других отвлекает водка. Не нужно ничего добиваться, искать себя, самоутверждаться. Можно читать и жить придуманными книжными жизнями. А потом в разговорах сыпать цитатами, информацией к месту и не к месту. И производить впечатление образованного человека. А о порядке в семейном гнезде пусть женщины пекутся. И не нагружают его всякими пустяками.
В начале своей супружеской жизни, приходя из психиатрической клиники, где она проходила интернатуру, Вера бросалась к мужу. Их тогда еще коммунальную двенадцатиметровую комнатку наполняли Верины рассказы. Она делилась историями о том или ином больном, тяжелыми или смешными случаями – в общем, всем, чем живет врач. Муж какое-то время выслушивал ее, но однажды сказал:
– Я женился не на психушной докторше, а на женщине. Поэтому все свои больничные проблемы, уж будь добра, оставляй за порогом нашего дома. Что ты меня грузишь негативом? Тащишь в квартиру эти свои маниакальные психозы и шизоидные неврозы. Мне это ни к чему. Твоя работа – это твои проблемы. А мне для сохранения жизненного тонуса необходим покой.
С тех пор Вера никогда не разговаривала с мужем о своей работе, отчего его жизненный тонус очень повысился. Рабочих же проблем у него, программиста в полузабытом тихом институте, не существовало.
Только вчера вечером Юрий Лученко спохватился, что утром жена с дочерью и зятем приезжают из отпуска. Купил «Пражский» торт – за него Вера что хочешь простит. Он был уверен, что жена запомнила телефонный разговор и теперь будет игнорировать его с каменным лицом. Она не мстительная, но с характером. При всем исходящем от Веры ощущении миловидности, мягкости и тепла у нее имелся сильный характер, она могла поставить на место любого. Да уж, его женушка – дама с перцем, за внешностью симпатяги – стальной стержень.
