– Я с Ванькой, жена, мать ее…
– Семен не ругается, он просто имеет в виду свою тещу, – объяснил Сазонов.
– Минутку, вы же сказали, что не знаете, где она? – удивилась я. – А в реестре акционеров адрес должен быть указан.
– Туда ее старый, расловский, вписали, – объяснил Сазонов.
– Но зачем вы все это сделали, если так дружно ее не любите? – недоумевала я.
– Потому что совесть у нас есть, – значительно ответил Андреев.
– Понятно. Кто еще? – спросила я.
– Ну, братья мои, – добавил Андреев.
– Семейный бизнес, – кивнула я. – А по процентам?
– У братьев по пять, а остальное – у нас четверых в равных долях, – ответил он.
«Все ясно: Зинаиде Тимофеевне наследуют Клавдия, у нее завещание на сына, и еще Михаил, женатый на Марии Андреевой. Таким образом, все опять-таки остается в семье».
– С этим разобрались, а теперь поведайте мне, Семен Иванович, что нового произошло в жизни вашей семьи с момента нашей с вами последней встречи, а состоялась она… – Я открыла органайзер и, найдя нужную запись, сказала: – Четырнадцатого июля. Не так уж давно это и было, так что и большое количество событий за это время произойти не могло. Вот и повествуйте: не наехал ли кто-нибудь на рынок, хорошо ли идет торговля, не активизировались ли ваши конкуренты – и так далее. Одним словом, все как на исповеди – от этого ведь ваша жизнь зависит, не моя.
Андреев потянулся было к бутылке, и я невинным тоном спросила:
– Мне уйти?
– Стерва ты… Вы! – рявкнул он, но, посопев немного, начал рассказывать: – На рынке все путем, торгуем нормально, никто на нас не наехал. Что еще? – Он задумался.
– Давайте по датам, – предложила я. – Когда Ванда и Манана в Германию уехали?
– Девятнадцатого мы их проводили, – вместо Андреева ответил мне Сазонов.
– Так, что дальше? – спросила я.
– Ну, потом я сам в Германию слетал, – сказал Семен Иванович. – Это было…
– Двадцать пятого июля, – ответил опять-таки Михаил Петрович. – И пробыл там Семен до двадцать девятого.
– Что вы там делали? – я продолжала допрос.
– Со старухой встретился, и решили мы в Тарасове «Немецкий дом» открыть. Прямые поставки разных товаров из Германии, от пива и сосисок до машин, – сообщил он.
– Это вы так фамильярно о фрау Шонберг, бабушке Ванды, отзываетесь? – уточнила я.
– О ней! – кивнул он. – Правда, поговорить нам толком не удалось – она по-русски уже ничего не помнит, а я в немецком – ни бельмеса. Да и старая она уже, больная. Нам сначала Ванька переводил…
– Ваш сын так хорошо говорит по-немецки? – удивилась я.
– Клавка его с детства заставляла и немецким, и английским, и французским заниматься, репетиторов нанимала, – буркнул он. – Танцы, теннис, верховая езда, бассейн… – презрительным тоном перечислял он. – Я-то хотел его драться научить, чтобы он за себя мог постоять, да она такой визг подняла, что в ушах звенело. Вот и вырос слюнтяй! Ладно! Потом с ним разберусь! Нет, не он нам переводил, в то время его там и не было еще. У старухи другой Ванька есть, юрист он ее.
– Я поняла, – кивнула я. – Это, наверное, ее поверенный в делах, Иоганн Штерн.
– Во-во! Он! – подтвердил Андреев. – А еще там у него помощник есть, Карлушка. Тоже по-русски говорит. Вот он-то в основном мною и занимался. Мы с ним предварительно обо всем договорились, и я, вернувшись, начал здание подходящее искать.
– Тут наш Иван в Германию и улетел, – добавил Сазонов. – Тридцать первого июля это было.
– Спасибо, – кивнула я и спросила: – Так вы здание-то нашли?
– А я составил список всех помещений, для этих целей более или менее подходящих. А потом из Германии Карлушка прилетел, чтобы на месте посмотреть – он же всякие требования к помещениям лучше меня знает. Поездили мы по городу и остановились на бывшей Третьей швейной фабрике, – ответил Семен Иванович.
Услышав это, я тихо обалдела и уставилась на Андреева во все глаза, усомнившись в здравости его рассудка. Или он уже последний умишко пропил? Дело в том, что эта давно почившая в бозе фабрика располагалась в выстроенном черт знает когда здании, в Пролетарском районе, то есть очень далеко от Центрального рынка. Как же Андреев собирался следить хотя бы за ее ремонтом? Неужели не нашлось ничего такого же подходящего поближе к его основному месту работы? Да вроде есть кое-что! Бывший маслозавод стоял всего в одном квартале от рынка и тоже вполне сгодился бы для этих целей. Он был даже удобнее, не только из-за своего местоположения, но и потому, что один занимал целый, пусть и небольшой квартал. Фабрику же окружали дома старого жилфонда, и стояли они буквально впритирку, крыша к крыше, и дорога туда вела только одна. Да чтобы там хотя бы парковку для машин сделать, придется не один дом снести и жильцам новые квартиры покупать, а прописано в таких халупах обычно по нескольку десятков людей сразу. Я не экономист, конечно, но просто с позиции элементарного здравого смысла это было верхом глупости. Это какие же затраты! На сколько это удорожит проект? Кроме того, население в Пролетарском районе такое, что они в этот супер-пупер-маркет и не сунутся. От этой затеи даже москвичи отказались, а они уже и так пол-Тарасова скупили.
Озвучивать я свои мысли не стала, а просто спросила:
– Почему именно это здание?
– Уж очень оно мне понравилось, а Карлушка не возражал, – ответил Андреев.
«Господи, твоя воля, он что, совсем дурак?» – невольно подумала я.
Семен Иванович между тем продолжал:
– Я сразу с мэрией договорился и охранников там посадил, чтобы посторонние всякие хотя бы остатков фабрики не растащили. Пока суд да дело, пока аукцион пройдет…
– А что по этому поводу думает фрау Шонберг? – поинтересовалась я.
– Еще не знаю. Карлушка это здание досконально проверил, несколько дней по фабрике лазил и всю ее от подвала до чердака обследовал. Так что мою идею он одобрил и поддержал, – похвастался Семен Иванович. – С тем в Германию и отбыл, старухе все доложить.
«Что-то здесь не так! – насторожилась я. – Андреев почему-то вел себя явно по-идиотски, но этот неведомый мне Карл его поддержал! Или Андреев напоил этого немца вусмерть, так что тот и «агу» связно сказать был не в состоянии, вот он этот бред и одобрил, не приходя в сознание!» – подумала я и спросила:
– Так вы ее уже купили?
– Заявку на аукцион подал. У меня для таких случаев карманная фирмешка есть – для участия-то как минимум два претендента нужны, – объяснил Андреев. – А тут выясняется, что питерцы тоже на эту фабрику глаз положили!
– И чем же дело кончилось?
– Да тут этому представителю питерцев так однажды вечерком наваляли… он рад был, что в живых остался, а еще – шепнули на ушко, чтобы он валил из Тарасова, да поскорее, – довольным тоном сообщил мне Андреев. – Так что свою заявку он отозвал и был таков!
– Противозаконными методами бизнес ведете, Семен Иванович, – осуждающе сказала я.
– Я? – удивился он. – Зачем мне-то с ним связываться?
– То есть это не ваши дуболомы постарались? – уточнила я.
– Да вот тебе истинный святой крест! – перекрестился Андреев. – Фабрика, как ни крути, моя будет!
– Ладно! Поверю вам на слово, – сказала я и спросила: – Аукцион уже состоялся?
– Нет еще, да и старуха пока ничего не решила. Будь иначе, она бы Карлушку сюда прислала, – ответил он. – Вот и я не тороплюсь.
– Что еще новенького? – поинтересовалась я.
– А ничего! – развел руками он. – Только фабрика и этот проект.
Я немного подумала и повторила свой недавний вопрос:
– Семен Иванович! Ответьте мне предельно честно: вы действительно непричастны к нападению на представителя питерцев?
– Да что мне, матерью поклясться, что ли?! – взорвался он. – Сказал же русским языком – нет! – Тут он осекся и уже другим тоном спросил: – Так ты… – под моим хмурым взглядом он тут же поправился: – Вы думаете, что в ней все дело?
– Кому-то очень хочется, чтобы фабрика досталась именно вам. Кому? – Я выжидательно посмотрела на него. – Как я понимаю, на балансе мэрии это здание мертвым грузом висит, и они будут только счастливы от него избавиться, а уж в чьи руки оно попадет, им до лампады! Питерцы или москвичи даже предпочтительнее, потому что отстегнут они неслабо. И тут питерцев выводят из игры. Почему?
– Не знаю, – растерянно сказал Андреев.
– Ладно! С этим я сама разберусь, – сказала я, поднимаясь, и напомнила: – Деньги на расходы.
– Миха! Выдай! – приказал Андреев, и Сазонов достал из внутреннего кармана пиджака и протянул мне пухлый конверт, который я, не раскрывая, бросила в сумку.
– Пойду я. Будут новости – позвоню, – пообещала я.
– Я тоже пойду, Семен Иванович, – сказал Ершов, вставая.
– Ты, Юрка, Татьяне Александровне во всем помогай! Хоть так от тебя какая-то польза будет! – прежним хамским тоном высказался Андреев.
Мы с Ершовым вышли за ворота и направились к своим машинам, и я, не удержавшись, спросила:
