— Ты меня на испуг берешь!
Он повернул голову набок и смотрел теперь высокомерно и недоверчиво. Еще немного, и вернется к нему вся его злая самоуверенность.
— Ты сама из «конторы», вот что. Благодетельница!
— Ага! И явилась сюда, чтобы завербовать тебя осведомителем по делишкам здешнего мелкого дерьма!
Я позволила себе холодную усмешку, и она на него хорошо подействовала. Говорили мы теперь на равных. Вернее, говорила я, а он слушал, не делая попыток послать меня куда подальше.
— «Контора» плотно взялась за героин, от которого недавно умер твой дружок, Рогов Валерий. А меня интересует он сам и его смерть. Я с тобой предельно откровенна, Ребро. Менты перебрали всех участников вечеринки, после которой умер Валера, и остановились на тебе как на возможном поставщике героина.
— Ты чушь порешь, подруга, — пробасил он уже совсем в своей манере, как там, в зале, когда просил меня подвинуться. — Я — и героин? Смешно! Тем более что менты со мной уже разговаривали. И именно про смерть Валерки.
— Смешно или нет, мне наплевать. Я еще раз предлагаю отмазать тебя от ментов, если сойдемся в цене.
— И что же тебе надо? — спросил он и рассмеялся зло и беспомощно, понимая, что этим вопросом, вернее своим интересом к моему предложению, наполовину признается в своей причастности к смерти Валерия.
— Выяснить обстоятельства смерти Валерия Рогова.
— Зачем?
Вместо ответа я достала из нагрудного кармана джинсовой курточки и протянула ему удостоверение частного детектива. Он повертел его в руках и вернул мне.
— Теперь ты понимаешь, что к милиции я отношения не имею?
— Грамотные мы, не сомневайся, и детективчики на досуге почитываем про суперменов с такими, как у тебя, корками. Что дальше?
— У меня есть основания предполагать, что к героину, от которого умер Валерий, ты не имеешь отношения.
Это я сказала, блефуя от начала и до конца, потому что ни в чем не была уверена. Но сейчас дело подать нужно было именно так. И это ему понравилось. И в это ему поверилось.
— Но ты можешь подсказать, откуда у Рогова взялся героин.
— А кто сказал, что у него был героин?
— Заключение экспертизы. Валерий умер от передозировки.
— Ерунда! Бред! — очень натурально возмутился Ребров. — Валерка его и в глаза не видывал. Ты Татьяна, да? — Он кивнул на карман, в который я вернула удостоверение. — Он, Татьяна, травку-то всего раза два пробовал, не больше. А ты говоришь — героин! Валерик был паинькой!
Ребров откровенно и полновесно сплюнул в сторону, и мне показалось странным его такое явное пренебрежение к умершему приятелю.
— Но умер он от передозировки…
— Знаю. Слышал! — поправился он поспешно. — Не талдычь одно и то же.
— А ты говоришь, что героина у него не было.
Я уже чисто по-женски начинала издеваться над ним, улыбаясь про себя его раздражительности.
— Хочешь, чтоб был? — еще немного, и он вспыхнет. — Пусть будет. Но только потому, что тебе так хочется.
Вывернулся, надо же! Так тебе, Татьяна, и надо за твою самонадеянность.
— Знаешь, почему я тебе издеваться над собой позволяю? — без перехода сменил тему Ребров. — Не хочу иметь дело с ментами. Ты плохо, но слушаешь. А они, суки, пришьют дело — и с концами.
Я сделала вид, что пропустила мимо ушей это его замечание, но решила подыграть, усилить его позиции и повысить к себе доверие.
— Валерий напился на вечеринке? — спросила я по наитию и не ошиблась.
— В конце — как свинья.
— Да, — сделала я вид, что он подтвердил мне уже известное. — А ведь, насколько я знаю, в таком состоянии не колются.
— Насколько я знаю, — он усмехнулся с издевкой, — наркоманы вообще не напиваются. Это ломает им настоящий кайф. Валерка наркоманом не был. — Он помолчал и неожиданно выдал прямо противоположное только что сказанному: — Так что вполне мог и ширнуться.
Женька помолчал, наблюдая за моей реакцией на его слова. Я сохраняла невозмутимость.
— А спьяну да по неопытности дозу выбрал — сколько рука взяла. И вот — пожалуйста! Чего молчишь? — заорал он так, что приоткрылась дверь и в нее полезли какие-то встревоженные его криком рожи. — Пошли на х… — рявкнул он в ту сторону, и их смело как взрывной волной.
— В Одессе говорят: «У меня есть мысль, и я ее думаю». Есть мысль, что Валерий покончил с собой.
От такого поворота Ребров опешил, схватился пятерней за небритый подбородок, но быстро нашелся.
— Ха! — выстрелил он. — Чего это вдруг? Денег у него было — море! Возможность заработать еще больше — тоже была. Родня богатая. Работать не хочешь — женись на Вальке и плюй себе в потолок. Нет, с самоубийством — это полная ерунда, на мой взгляд!
Он откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу и скрестил на груди руки, всем видом показывая окончательность своего мнения. Настаивать не стоило, чтобы не переборщить, и я сменила тему на более спокойную, но не менее для меня важную.
— Мне известно, что на вечеринку Валерий пригласил своих старых друзей и ты, Евгений, из их числа. Скажи мне, кто там еще был? Или будешь утверждать, что не знаешь старых друзей своего старого друга?
— Допрос, мать твою! — Он матюгнулся с неожиданным добродушием. — Друзьями мы были давно. Так давно, что и не помню уж — были ли. А с тех пор — приятели, и то плохие. Не с чего нам с ним хорошими приятелями быть. А лучше всего звучит — знакомые. Старые знакомые. Так — хорошо. А из бывших на вечеринке я двух-трех знаю по именам, и на этом все. Хочешь верь, хочешь — нет…
— Сколько там народу было?
Он посмотрел на меня как на глупую.
— Я их что, пересчитывал? Ну, с десяток человек перед глазами мелькало.
— Назови имена хотя бы тех, которых знаешь.
Он от возмущения даже по коленям себя хлопнул.
— Ну ты даешь, подруга! — и рассмеялся весело, а потом замолчал. — Нет, Иванова, имена ты узнаешь от кого-нибудь другого.
— От кого от другого? — сделала я вид, что размышляю вслух. — От Гореловой Валентины?
— Ну хотя бы от нее. Годится.
Следующая моя просьба прозвучала как крик грешной души:
— Помоги мне, Ребров!
— С какой стати? — Он удивился и обрадовался одновременно. — Я тебе уже много выложил, на многие вопросы ответил. Я честно отработал свое. Теперь ты давай, заступайся за меня перед «конторой». Или у тебя еще товар есть?
— Есть, — ответила я. — Есть, а как же! Похоже, настало время полностью изложить ментовскую точку зрения, чтобы сбить с тебя твою дурную спесь. Чтобы не думал ты, что следователь даст тебе возможность выкручиваться, когда посадит перед собой по другую сторону стола. На тебе подозрение — ты дал Валерию наркотик, и, коль скоро он не был сведущ в дозировке, ты посоветовал ему размер дозы, заведомо зная, что она смертельна. Таким образом, ты являешься косвенным убийцей Валерия Рогова. И теперь встает вопрос о мотивах. Мог ли ты так поступить? Нет? А с какой стати вы друзьями быть перестали?
Я смотрела на него, сжавшегося в комок, как от холода, и думала, хватит ли у него ума для того, чтобы оценить нелепость происходящего. В самом деле, разве гулял бы он на свободе до сих пор, имей люди в угро такую версию? Но у меня-то она возникла, и этого было достаточно для его нервов.
— Ты думаешь — я тебе верю? — спросил он осторожно, и я поняла, что ум у него есть.
— Сомневаться — твое право. Думай.
— Ладно, подумаю.
— Только не тяни время. Надумаешь и расскажешь, как все произошло на самом деле, — облегчишь мне жизнь. Нет — придется потрудиться и найти другой источник информации, а тебя оставить твоей судьбе.
— Какого рожна ты от меня добиваешься?
Ну, это он уже прикидывается! Я терпеливо повторила в двадцатый раз:
— Все, что ты знаешь о смерти Рогова и о вечеринке, все, до мельчайших подробностей.
И тут нам помешали самым беспардонным образом. Дверь опять открылась, но уже не так осторожно, как в прошлый раз, и в нее хозяйкой сего места вошла девица, попросившая на лестнице у меня прикурить. Ребров глянул хмуро, но не запротестовал против ее вторжения, а отвернулся и повторил:
— О'кей, я подумаю.
— Здесь за дверью Миксер дожидается, — сообщила девица с порога. — Он тебе нужен?
— Пусть дожидается, — ответил Ребров. — Отстань! — прикрикнул, увидев, что она вновь открывает рот.
Девица прошла и села рядом с ним, рассматривая меня во все глаза. Демонстративно, словно желая показать, кто она здесь такая и чего стоит, запустила руку в карман его куртки и выудила оттуда небольшой серебряный портсигар.
— А если надумаю, где мне тебя искать?
Я протянула ему свою визитную карточку.
— Позвонишь.
Он принял ее с интересом.
Девица достала из портсигара папиросу с необыкновенно длинной табачной частью и вернула его в карман хозяина.
